– У нее наверняка были вопросы по поводу ваших небылиц.
– Если бы Кайо не солгал мне, он был бы все еще жив, – расстроенно сказал Tío Рикардо. – Лживый дурак знал, что лучше не вставать у меня на пути. – Дядя опустил голову, и линия его подбородка стала жесткой и неумолимой. – Он сам виноват.
– О мертвых плохо не говорят.
– Говорят, когда они заслуживают этого.
У меня перехватило дыхание. Я безжалостно прикусила губу, чтобы не ахнуть. Tío Рикардо говорил о моем отце. У меня защипало в глазах. Что, черт возьми, происходит? В голове мелькнуло письмо моей матери. Паника подступала все ближе, и я старалась дышать ровно.
Похоже, моя мать не зря беспокоилась. Tío Рикардо был в ярости и явно что-то искал.
А мой отец встал у него на пути.
Часть IIВверх по реке
CAPÍTULO TRECEГлава 13
Меня разбудил шум утреннего Нила. В ноздри ударил запах рыбы, ила и крокодилов, острый и пряный. Карим толкнул меня ногой в сандалии в бедро, сжимая в руках моток мокрой веревки. Я осторожно села. За ночь у меня затекли руки и ноги. Стоило встать, колени подогнулись, и я ухватилась рукой за ограждения «Элефантины». Все остальные уже проснулись и суетились на палубе. Одни несли припасы, другие деловито сворачивали циновки для сна. Над головой во все стороны простиралась яркая синева египетского утра.
Я не могла оценить эту красоту. Всю долгую и мучительную ночь я обдумывала услышанное. В моей голове было так много кусочков головоломки, но ни один из них, казалось, не подходил к другому. Я думала о своем дяде, о том, как мое воображение превратило его в наихудшего злодея. Негодяя, который совершил… что? Еще я думала о мистере Хейзе, о его ослепительных улыбках, пустом флирте и неизменной фляжке. В моих рассуждениях дядя и мистер Хейз стали ненадежными компаньонами с темными намерениями.
Лучше держаться подальше от мистера Хейза.
И все же.
Иногда я видела что-то за его непроницаемой маской. Прикосновение его губ к моей щеке. Мистер Хейз не рассказал о моем побеге своему начальнику и сохранил нашу прогулку в тайне. Он был рядом, когда мы бродили по городу, и я чувствовала себя в безопасности, но не стесненной. За мной присматривали, но не контролировали. Меня невольно очаровало его непринужденное остроумие и прямой взгляд. В нем чувствовались мягкость и преданность, скрывавшиеся за резкой внешностью. Или я просто надеялась увидеть что-то несуществующее.
– Allah yesabbahhik bilkheir, – произнес Карим, вырвав меня из мыслей. Я узнала это приветствие, так как слышала его много раз с тех пор, как приехала в Египет.
– И тебе того же, – сказала я.
– Когда вы собираетесь признаться своему дяде?
Мы все еще стояли на якоре, но общая суматоха подсказывала, что мы готовимся к отплытию. Конечно, мне предстояло ждать до тех пор, пока у моего дяди не будет возможности повернуть назад.
– Не позднее завтрашнего дня, – ответила я. – Я могу чем-нибудь помочь?
Карим склонил голову набок, оглядев меня широко раскрытыми глазами.
– У нас много работы.
– Я бы хотела помочь, – повторила я.
– Тогда можете помочь мне на кухне. Я должен приготовить завтрак для команды.
Дома я никогда не заходила на кухню, даже ни разу не вскипятила воду.
– Конечно, буду очень рада, – сказала я.
– Ваша мама тоже пыталась помочь.
Я замерла.
– Что?
– Наверное, она просто пыталась занять себя. Ей было одиноко.
Это казалось бессмысленным. Mamá была с моим отцом: они никогда не расставались.
– Моя мама была одинока?
Карим кивнул.
– Твой отец много читал или помогал другим. Он всегда был чем-то занят. Бóльшую часть времени она проводила одна.
– Кому помогал Papá? Моему дяде?
Карим кивнул.
– Ты когда-нибудь видел, чтобы мой дядя и папа ссорились?
Карим покачал головой, словно не удивленный вопросом. Его лицо смягчилось, а выразительные глаза проницательно посмотрели на меня.
– Вы похожи на нее, – сказал мальчик. – Мне жаль, что их больше нет.
У меня в горле застрял комок.
– Хорошо, что вы здесь, – добавил Карим.
Я последовала за мальчиком на кухню, украдкой вытирая глаза. Меня распирало от вопросов. Я хотела знать, что Карим думал о моих родителях, проводил ли с ними время и сколько. Поездка в Египет лишь напомнила мне о том, как много в их жизни я пропустила. Я все еще не понимала, почему они запрещали мне приехать к ним.
Мы добрались до кухни, и я оглядела пространство. На тонкой деревянной столешнице стояли миски с яйцами и фасолью, а также баночки с разными специями. Я никогда не видела ничего подобного. На узкой полке выстроились лимоны и бутылки с оливковым маслом.
– Я приготовлю фасоль, – сказал Карим. – Вы разомнете ее в пюре.
– Что мы собираемся приготовить?
– Фул с тхини, – ответил мальчик, разжигая печь. Затем снял плоскую сковородку с крючка. – Фасоль с тмином и кориандром, лимоном и маслом. Команда любит это блюдо с яйцами.
– Звучит аппетитно. Кто научил тебя готовить?
Карим улыбнулся.
– Моя старшая сестра.
– Как долго ты работаешь в команде моего дяди?
– Несколько лет. Нас всех обучал Абдулла, деловой партнер вашего дяди. – Мальчик посмотрел на меня, и на мгновение он показался мне старше, чем я подумала вначале. – Разрежете лимон на половинки?
– Это я могу, – сказала я. Взяла нож, который он протянул мне, и разрезала фрукт. – Я впервые приехала к дяде, и мне интересно, как он работает. Он почти ничего не рассказывал о последних раскопках Абдуллы. Вы наверняка видели столько интересного.
Карим выложил ложкой масло гхи на сковороду, а затем разбил несколько яиц, которые тут же зашипели. В животе у меня заурчало. Последний раз я ела накануне в «Гроппи».
– Ваш дядя не любит, когда мы говорим о местах раскопок, – наконец сказал Карим.
– Почему?
– Потому что, ситти, – ответил Карим, – они с Абдуллой никому не доверяют.
Карим смотрел на мою подгоревшую лепешку, поджав губы. Я подавила смешок. А ведь я его предупреждала. Мальчик показал мне все кухонные принадлежности, которые хранили остатки магии от старых заклинаний. В миске никогда не заканчивалась соль, чашка оставалась чистой независимо от того, что в нее насыпали. Ножи охлаждали пищу, ложки при перемешивании запекали все, что было в блюде. Несмотря на это, я все равно умудрилась кое-что испортить.
– Почему бы вам не выйти на палубу? Я думаю, мы готовы отплывать.
Тон Карима не допускал возражений.
Я подошла к борту, стараясь спрятаться среди бочек с припасами, подальше от пристального взгляда мистера Хейза, который стоял на другом конце дахабии. Мой дядя увлеченно болтал с раисом Хассаном и почти не выходил из столовой.
Я могла в последний раз полюбоваться оживленным Булаком. Мужчины, одетые в красивые свободные туники, торговались из-за груза, египетские моряки, потея под палящим солнцем, перевозили большие чемоданы на лодки, окружавшие нашу. Повсюду толпились туристы. Их громкие голоса разносились над сверкающей зеленой гладью Нила.
К нам присоединились еще два человека: мужчина с грудью колесом, широкими плечами и редеющими светлыми волосами и девушка примерно моего возраста. На ней была широкополая шляпа и роскошное платье со множеством оборок и шелковой отделкой. Она держалась по-королевски, но ее взгляд беспокойно блуждал по всей «Элефантине». Ветер трепал пряди светлых, как мед, волос, закрывая ее изящное личико. Я не помнила, чтобы родители упоминали об этой паре.
Девушка внезапно повернулась в мою сторону, и я нырнула за бочку. По какой-то необъяснимой причине ее появление встревожило меня. Возможно, потому что она была примерно моего возраста и, в отличие от меня, ее явно ждали.
Меня охватило любопытство. Я хотела знать, кто она такая, что делала на борту корабля моего дяди.
Я сидела в укрытии, пока не подняли паруса. Северный ветер тут же натянул их, и мы отчалили, оставив позади пирамиды и город тысячи минаретов. Резкий поток воздуха растрепал мои волосы, вырвав пряди из тугого пучка, спрятанного под феской. Я вцепилась в поручни, уверенная, что в любой момент кто-нибудь окликнет меня по имени. Но на палубе звучали только голоса команды. Матросы болтали и распевали песни, пока течение несло нас вперед. «Элефантина» двигалась вверх по течению, направляясь на юг, вместе с десятками фелук, небольших деревянных судов с заостренными парусами в форме большого треугольника. Они бороздили великую реку, перевозя путешественников, жаждущих приключений.
Я спустилась вниз за своим альбомом для рисования, а затем снова устроилась на палубе среди бочек и принялась рисовать корабль по памяти.
Личность единственной пассажирки на корабле не давала мне покоя. Ее присутствие оставалось загадкой – остальная команда, казалось, удивилась не меньше меня, увидев девушку на борту «Элефантины».
Мое прежнее беспокойство вернулось. Незнакомка расхаживала по палубе, словно у себя дома, вольная делать все, что пожелает. Она даже помогала распаковывать припасы и разносить вещи по разным каютам. А мне приходилось прятаться. Я чувствовала себя ненужной, нежеланной и бесполезной. Хотя я доверяла своему прикрытию, оно работало только до тех пор, пока меня окружали остальные члены команды. Люди видели то, что ожидали увидеть, а обнаружить юную девушку на борту они не ожидали точно – только если не искали специально.
Мой дядя считал, что я нахожусь совсем на другом корабле. Что касается мистера Хейза… От него нужно прятаться только один день. Напряжение отпустило меня, и я расслабилась.
Меня не разоблачат.
Я медленно вытащила из своей сумочки шкатулку. Дерево было теплым на ощупь, иногда по нему проходила дрожь, как будто магия, заключенная внутри, хотела вырваться на свободу. Это только доказывало, что даже самые хрупкие вещи могли пережить многое. Шкатулка рассказывала о давно прошедших временах, о женщине, имя которой вошло в историю. Клеопатра.