– Я должен найти раиса Хассана, – мрачно сказал Уит.
– С нами все будет в порядке? – спросила я, но он меня не слушал. Его внимание было приковано к воде. По моей коже пробежал холодок, и волоски на руках встали дыбом.
Я сжала рукой его рубашку.
– Уит.
Он посмотрел на меня, приоткрыв рот от удивления. Его голубые глаза встретились с моими. Уит поднес руку к моей щеке, нерешительно и медленно, почти коснувшись. В его глазах промелькнуло что-то холодное, и он опустил ладонь. Я скучала по его прикосновению, хотя и не знала его. Уит мягко разжал мои пальцы и шагнул в сторону. Его лицо приобрело отстраненный вид, как будто было дверью, через которую он никого не пускал.
Корабль снова накренился, и что-то ударило по днищу «Элефантины».
– Что это было? – спросила я.
– Возвращайтесь в свою каюту. – Уит оставил меня на палубе. – Я серьезно, Оливера.
Корабль накренился вправо. Я споткнулась и замахала руками, чтобы удержать равновесие. Сделала неуверенный шаг вперед, затем еще один, но лодка снова накренилась, и внутри у меня все сжалось. Я вернулась в салон. Остальные члены команды промчались мимо меня, быстро переговариваясь по-арабски. На лицах у всех была паника.
– Ситти! Вы должны уйти в свою каюту! – воскликнул Карим, увидев меня. – Здесь небезопасно!
– Сначала найду своего дядю, – ответила я.
Но мальчик уже скрылся из виду. Я вбежала в салон и увидела, что Tío Рикардо сворачивает карту, разложенную на столе. Что-то ударило в окно, и я ахнула, резко обернувшись.
– Это песок? – спросила я.
В два шага Tío Рикардо оказался передо мной.
– Его приносит из пустыни.
Корабль громко застонал, ударившись обо что-то твердое. Дядя побледнел, а затем развернул меня и подтолкнул в сторону каюты.
– Оставайся в своей комнате, пока я не скажу, что можно выходить, Инес. Если мы перевернемся, вылезай через окно. С собой ничего не бери. Поняла?
Я потрясенно кивнула и бросилась выполнять его приказ. Сердце едва не выпрыгивало у меня из груди. Закрыв за собой дверь каюты, я села на пол, подтянув колени к груди. Нет, бездействовать в такое время было абсолютно глупо. Если мы перевернемся, что тогда?
Я окинула комнату придирчивым взглядом.
Что мне было не жаль потерять?
Уж точно не вещи моих родителей. В них не было ничего особенного, но сам факт, что они принадлежали им, делал их бесценными. Корабль покачнулся и застонал от сильного порыва ветра, который жутко завывал за окном. Я поднялась на дрожащих ногах, размахивая руками, и осторожно шагнула к ящикам под кроватью.
Громкое ругательство заставило меня замереть.
Голос принадлежал моему дяде.
Я бросилась к двери и выглянула в маленький коридор. Одна из дверей на противоположной стороне была приоткрыта и с громким скрипом покачивалась в такт движению корабля. Я вышла в коридор, разинув рот…
Сквозь щель в двери я увидела дядю. Дверь приоткрылась шире, закрыв мне обзор, но затем закрылась в другую сторону. Я подошла ближе, едва ступая по деревянному полу. Мне показалось, что я увидела что-то знакомое…
Tío Рикардо быстро перебирал свои вещи – примерно так же, как только что делала я. Но в руках у него был блокнот с пышными пионами на обложке. Любимые цветы моей мамы. Я узнала бы ее дневник где угодно.
Это я его разрисовала.
Tío Рикардо склонился над своим чемоданом и вытащил несколько листов, быстро прочитал их, а затем сложил пополам, убрав в мамин дневник. Мне захотелось ворваться в каюту и потребовать вернуть блокнот с личными мыслями моей матери. Но я устояла, в кои-то веки хорошенько все обдумав. Если я войду сейчас, дядя, вероятно, соврет мне, а потом постарается спрятать от меня ее вещи.
Лучше дождаться, пока он выйдет из каюты.
Tío Рикардо вылетел из комнаты, подавшись вперед, словно атакующий бык. Когда он скрылся на лестнице, я метнулась через узкий коридор и захлопнула за собой дверь.
Дядя навел порядок, чемодан был закрыт. Тихо выругавшись, я опустилась на колени и вытащила заколку из волос. Я умела вскрывать замки, потому что мой отец любил совершенствовать самые разные таланты. Он мог задерживать дыхание под водой на три минуты, знал различные морские узлы и какое-то время был заворожен мастерством грабителей.
Я воткнула заколку в замок и повернула сначала в одну сторону, потом в другую, поблагодарив свою тетю за то, что она запирала меня в спальне всякий раз, когда я вела себя неподобающим образом. Чемодан открылся, и когда лодка снова накренилась, я откинула крышку.
Мамин дневник лежал на стопке свернутых в трубочку карт.
Чтобы прочитать его целиком, понадобится время, но его-то у меня и не было. Только сегодняшняя ночь, пока остальные будут бороться за то, чтобы «Элефантина» не пошла ко дну во время шторма. С этой мыслью я бросилась обратно в свою каюту. Схватила сумочку и села прямо под окном, пока песок яростно колотил в стекло. Если корабль перевернется, я хотела оказаться поближе к выходу.
Только тогда я начала читать.
И именно на последней странице прочитала слова, которые изменили все.
Для нас с братом нет дороги назад. Он выбрал путь, по которому я не пойду, но я не могу заставить себя обратиться в полицию. О, как я могу написать такое? Я должна! Должна! Его угрозы пугают меня. После нашей последней ссоры мне было тяжело подняться на ноги. Рикардо сказал, что не хотел причинять мне боль, но он это сделал.
Синяки не сошли до сих пор. Я не могу игнорировать правду.
Я боюсь за свою жизнь. Боюсь за жизнь Кайо.
И я не знаю, что мне делать. Он мой брат.
Но он убийца.
Сначала я не могла уловить смысл в предложениях. А потом каждое слово стало четким, приобрело острые края и резкие линии.
Угрозы.
Синяки.
Убийца.
Моя мать боялась за свою жизнь. Я расстегнула ворот платья, борясь с внезапным удушьем. Она боялась своего брата. Отчаяние, сквозившее в каждой букве, прояснило мой разум. Казалось, туман рассеялся, и я смогла увидеть то, что было скрыто.
Кого убил Tío Рикардо?
Раз он сделал это однажды, то сможет и снова.
Все это время дядя отказывался сообщать подробности, связанные со смертью родителей. И теперь я наконец поняла почему. Ответ с самого начала был у меня перед носом. За окном бушевал шторм. Я перечитала запись еще раз, и в глазах у меня потемнело, когда я прислушалась к тому, что отчаянно пыталась подсказать моя интуиция. Все подсказки были на виду. Мой дядя не хотел, чтобы я оставалась в Египте. Он втянул Уита в незаконную деятельность. Отказывался рассказать, что случилось с моими родителями. Я вспомнила письмо матери к месье Масперо, в котором она умоляла о помощи. Любопытную карточку с изображением ворот, с указанием времени, места и даты на обратной стороне. А теперь запись в дневнике, в которой говорилось, что мой дядя поднял на нее руку, ударил достаточно сильно, чтобы оставить синяки.
Правда железным кулаком сжала мое сердце.
Мой дядя убил моих родителей.
Нужно было бежать с «Элефантины». Я собрала свои вещи за несколько секунд. В коридоре никого не было. Команда, мой дядя, Уит и наверняка мистер Финкасл были на верхней палубе. Никто не заметит, как я несу свою маленькую сумку к ограждениям. Никто не заметит, что на дахабии стало на одного человека меньше. Я открыла дверь, посмотрела в обе стороны и поспешила по узкому коридору. Вихри песка хлестали меня по волосам, путая пряди. Резкий ветер доносил сверху крики людей. Я добралась до ограждений. Ремешок моей сумки впивался в ладонь.
Внизу бурлила вода.
Я вспомнила, как река захлестнула меня с головой. Сжала в своих объятиях. Дрожащей рукой я потянулась вперед, страх скрутил меня изнутри. Замерев в нерешительности, через одно долгое мгновение я опустила руку.
Прыгать было глупо.
Шансы выжить были невелики. Если я останусь на борту, меня ждала не менее мрачная судьба. Я вглядывалась в речные глубины, и страх подступал к горлу. Там были крокодилы и змеи, коварное течение и пронизывающий ветер.
Но на борту «Элефантины» был убийца.
Я зажмурилась, тяжело дыша. Песок скрежетал на зубах, подол платья яростно хлестал меня по ногам. Даже если я переживу шторм, даже если я выживу после падения в Нил, что дальше? Как я доберусь до Филе?
Я открыла глаза.
Этот вопрос потряс меня. Мое тело хотело сбежать с корабля, с реки, из Египта. И все же в глубине души я не хотела расставаться со своими родителями. Сбежав, я никогда не узнаю, как они погибли на самом деле. Никогда не узнаю, почему мой дядя убил их. Разум наконец одержал верх, подавив мой ужас. До сих пор Tío Рикардо никак не угрожал мне и не причинял вреда. В основном он был вежлив и не ударил меня в тот день, когда обнаружил, что я проникла на «Элефантину», хотя это явно не порадовало его.
Пока дядя думает, что я не знаю правды, он ничего не сделает.
Я медленно отошла от ограждений. Вернулась в его каюту и положила на место мамин дневник. Затем в трансе направилась в свою каюту. Я доведу начатое до конца.
Будь что будет.
Веревка обожгла мне ладонь. Палуба под ногами накренилась и закачалась, и я согнул колени, чтобы не упасть. Остальные члены команды поднимали паруса, пытаясь с помощью ветра выйти из шторма без вреда для дахабии. Раис Хассан выкрикивал приказы, но стук моего сердца, бешено бьющегося в груди, заглушал его голос.
Корабль дрожал. Дерево трещало и стонало, но я крепко держался за веревку. Каждый порыв ветра выталкивал нас на берег. Я был уверен, что в любой момент камни повредят корабль и мы сядем на мель. Я подумал о книгах по химии, которые прислала мне сестра и которые я не успел бы спасти, если нас захлестнет вода. Книги связывали меня с ней. Сестра всегда знала о моей любви к наукам, о моем желании узнать, как устроен мир. Я потянул веревку сильнее, не желая терять эту связь.