– Но мы еще не исследовали внутреннее убранство храма, – добавила я.
Мой дядя отошел в сторону.
– Прошу.
Мы миновали второй пилон и оказались в портике. Я уставилась на расписной потолок. Колонна переливалась красками, достигая капителей, вырезанных в виде лотосов, пальм и папирусов. Краска была светлой – радуга пастельных оттенков кораллового и зеленого. Как путешественница, я осталась в восторге; как художница – вдохновилась. Пространство в центре открывалось, пропуская квадрат света, который заливал остальную часть зала золотистым сиянием. Мне не терпелось запечатлеть каждую деталь, линию и изгиб, созданные тысячи лет назад бесстрашными художниками.
Но, помимо красоты, здесь были и руины. Участки пола были разобраны, земля усыпана обломками карниза. Все это служило постоянным напоминанием о том, что на протяжении более чем тысячи лет охотники за сокровищами совершали кражи в разных уголках Египта.
– Нашла что-нибудь? – спросил дядя.
Я покачала головой, посмотрев на особенно разрушенный угол портика. Все, что я чувствовала, – это горький привкус сожаления. Мы прошли внутрь храма, в большой зал, которой вел в различные комнаты. Уит остановился рядом со мной, и я впервые заметила крошечную веснушку у него над губами. Длинная тень легла на линию его подбородка. Казалось, я могла пораниться, если проведу по нему пальцем. Его голубые глаза встретились с моими. Уит словно почувствовал, как пристально я изучаю каждый изгиб его лица.
Он резко отвернулся.
Сгорая от стыда, я заставила себя оглядеться. Стены были покрыты копотью: какой-то неосторожный путник зажег факел. Камера выходила в коридор, но, когда я шагнула туда, дядя меня остановил.
– Попробуй понять, есть ли здесь магия. – Он удержал меня в главном зале, внимательно наблюдая, как я хожу по тускло освещенному пространству.
– Здесь трудно что-либо разглядеть, – возразила я.
Tío Рикардо полез в свой кожаный мешок и вытащил старую сандалию. Застегнул ремешки, и острый мысок вспыхнул синим пламенем.
У меня отвисла челюсть.
Я видела, как обычные предметы с остатками магии испускали снопы искр. Но сандалия продолжала гореть, заливая комнату лазурным светом.
– Вот это раритет, – сказала я.
– У нас таких несколько, – ответил Tío Рикардо. – Твоя мать собрала все, что смогла найти в Буэнос-Айресе. Она нашла массу вещей, которые большинство людей выбросило бы. На территории лагеря они повсюду, некоторые из них полезны, некоторые – нет.
– Помните, как она уменьшила ваши очки? – со смехом спросил Уит. – Положила их на ваш блокнот, и вы решили, что это паук?
– О нет, – с улыбкой воскликнула я, хотя мое сердце сжалось от боли. – И что было потом?
– Что обычно происходит, когда рядом с Рикардо оказываются пауки, – ответил Уит. – Он шумно обвинил его в самом факте существования, а потом раздавил ботинком.
– Чертов платок, – пробормотал Tío Рикардо. – Та пара очков была моей любимой.
Я замерла, надеясь, что они расскажут больше. У меня было много воспоминаний, которые я тоже хотела бы пережить снова. Каждая крупица казалась подарком.
– По-прежнему ничего? – спросил Уит.
Он прислонился к стене, сложив руки на животе и скрестив лодыжки. Они оба хотели знать, чувствую ли я какую-нибудь магическую энергию.
Я подумывала о том, чтобы солгать. Мне хотелось быть полезной. Интересно, как быстро мой дядя предложит мне вернуться в Аргентину, если посчитает меня никчемной. Но врать было бессмысленно. Они все равно узнают правду. Я уставилась на стены, на барельефы, вырезанные в камне. Здесь было трудно разобрать иероглифы.
– Кому посвящен этот храм?
Уит открыл было рот, но мой дядя опередил его:
– Мы полагаем, что Исиде. Хотя здесь есть изображение Хатхор. Видишь женщину с головой коровы? Это она, богиня любви и музыки.
Мои плечи поникли.
– Я ничего не чувствую. Но есть и другие места, которые стоит исследовать.
Мой дядя упер руки в бока и уставился на носки своих ботинок. Его плечи напряглись. Затем он вздернул подбородок, и его карие глаза встретились с моими.
– Тебе нужно сосредоточиться, Инес. Ты здесь не просто так. Не забывай об этом.
– Tío, – начала я, отчасти смутившись, отчасти занервничав из-за тихого гнева в его голосе.
– Она провела здесь всего полчаса, – вмешался Уит. – Дайте ей время.
– У нас нет времени. Ты знаешь почему! – воскликнул Tío Рикардо. На лбу у него выступили капельки пота, и он одернул рукава своей хлопковой рубашки. Движения были грубыми, отчаянными. – Я бы никогда не взял тебя сюда, если бы знал, что ты не справишься, Инес.
По моей спине пробежала дрожь.
– Почему? – спросила я. – Что ты мне недоговариваешь?
Мой дядя проигнорировал меня и взглянул на Уита, вскинув бровь. Еще один из их безмолвных разговоров. Уит кивнул. Почти машинально его руки потянулись к карманам, но затем он, казалось, вспомнил, что они пусты. Он стиснул зубы, словно сражаясь с невидимым демоном. Заметил, что я смотрю на него, и выражение его лица прояснилось.
Мой дядя быстрым шагом вышел из помещения. Я ждала, пока Уит объяснит, что только что произошло. Но он просто указал на выход. Мы покинули храм Исиды или Хатхор. Тревога съедала меня изнутри.
Отчаяние Tío Рикардо беспокоило меня. Его упрек был для меня как пощечина.
Я вспомнила о Mamá и о том, как она переживала за него. За себя.
Отчаяние делало людей опасными.
CAPÍTULO DIECINUEVEГлава 19
Мы вышли в залитый солнцем двор. Уит шел впереди. Обычно он приноравливался к моему шагу, но не сегодня. У него были идеально прямая спина и гордая линия плеч. Я вспомнила тот момент, когда он вдохнул мне в рот воздух, спасая на глубине Нила. Все внутри меня сжалось, когда я вспомнила поцелуй в Каире, легкое прикосновение его губ к моей коже. Как он задержался на один долгий миг, нависнув надо мной, окутав своим теплым запахом, слегка напоминающим запах нашей домашней библиотеки, старых книг, виски и кожи.
Иногда Уит пристально смотрел на меня, когда думал, что я этого не замечаю.
Я не могла не задаться вопросом, был ли Уит так же растерян, как и я. Чувствовал ли влечение и боролся с этим. Был очарован, но старался не показывать этого. Испытывал ли он то же смятение, что и я. Может быть, в этом и заключалась причина его решительной отстраненности? Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела его обдумать.
– Предположим, мой дядя добьется своего. Тебе было бы жаль, если бы я уехала?
– Я бы впал в отчаяние, – весело сказал Уит, не оборачиваясь. – Не знаю, что бы я делал без вас.
– Ты хоть что-нибудь воспринимаешь всерьез?
Уит повернул голову в мою сторону.
– Это был серьезный вопрос?
Да, но теперь я пожалела, что задала его.
– Момент упущен.
Уит отвернулся.
– Возможно, это к лучшему.
Ну вот, опять он использовал мои слова против меня. Это ужасно раздражало. Мы шли молча, пока я не задала еще один вопрос, когда мы проходили под пилонами.
– Как ты проведешь остаток дня?
– Помогу Абдулле. Как он вам?
– Он мне понравился, – ответила я, не в силах скрыть горечь в своем голосе. Если бы не мои родители, я бы познакомилась с ним много лет назад. – Хотела бы я узнать Абдуллу получше. Мне почти ничего не известно о том, как мой дядя познакомился с ним.
– Сначала они злили друг друга. – Уит замедлил шаг. – Рикардо был молодым археологом, использовал инструменты и приемы, которым научился в Аргентине. Абдулла узнал его методы и раскритиковал каждый из них.
Я рассмеялась.
– Могу представить, как был рад мой дядя.
– Он был в бешенстве. Но копать в пустыне – совсем не то же самое, что работать в горах. Абдулла научил Рикардо, как вести раскопки в Египте. Потом Рикардо женился на сестре Абдуллы, Зази. Вы когда-нибудь встречались с ней? – Уит замолчал. – Они редко говорят о ней, но она любила историю Древнего Египта. Теперь понятно, почему они с вашим дядей поженились и почему он все еще здесь, делает то, чего бы она хотела. Ваш дядя очень преданный человек.
– Моя мать говорила, что ее смерть стала огромным ударом для дяди. – Я нахмурилась, вспомнив давний разговор, который подслушала во время последнего – и единственного – визита Tío Рикардо в Буэнос-Айрес. – Она сказала, что временами он впадал в отчаяние.
Уит задумчиво кивнул.
– Безусловно. Но Абдулла держит его в узде.
Я старалась говорить беспечно.
– А ты?
Он метнул на меня взгляд.
– Это не моя работа.
– А в чем заключается твоя работа?
– Я же говорил, я помогаю…
Я покачала головой.
– Нет, я говорю о других обязанностях.
Выражение лица Уита стало каменным.
– Я его секретарь…
– Секретарь, который носит пистолет? Который следит за людьми после ужина в ресторане? Который возвращается домой лишь под утро?
Уит замер, и его взгляд стал жестким.
– Вы ведь не остановитесь, да?
Я снова покачала головой.
– Я достаю для него кое-что, – коротко ответил Уит. – Иногда это информация. Иногда это то, что он потерял.
Сурово сжатые губы говорили, что с вопросами покончено. Но я узнала достаточно. Уит делал то, на что мой дядя никогда бы не осмелился. Это звучало противозаконно, и жесткие нотки в его голосе заставили меня подумать, что иногда это небезопасно. Мне хотелось задать ему больше вопросов. Узнать, нравится ли Уиту его работа, почему он рисковал своей жизнью ради моего дяди – человека, который связался с преступниками.
Преступниками вроде мистера Уитфорда Хейза.
Уит развернулся и зашагал прочь. Его тон стал дружелюбным и располагающим, как будто он был хозяином на званом ужине. Он говорил так, словно последних нескольких минут вовсе не было, пытаясь отвлечь меня. Как будто я когда-нибудь смогу забыть настоящую причину, по которой я вообще оказалась здесь. Но я знала об Уите достаточно, чтобы понимать: давить на него сейчас бессмысленно.