Я не должна была помогать им, но и уйти тоже не могла. Моя мать хотела бы знать обо всем, что произошло, и я не собиралась подвести ее снова.
– Думаю, стоит понажимать на плитки с отметками в разном порядке, – сказал Уит. – Их всего восемь, не считая Марка Антония. Он не был изображен на колонне.
Все согласились, и каждый из нас выбрал по две плитки.
– На счет «три», – сказал Tío Рикардо. – Начнем с тебя, Уитфорд.
– Waahid, itnein, talaata[50], – сказал Абдулла.
Уит нажал на свои плитки, я вслед за ним, затем Tío Рикардо и наконец Абдулла.
Ничего не произошло. Мы перебрали все варианты, какие только могли придумать, пока не остался последний очевидный.
– Dios mío, – воскликнул Tío Рикардо. – Возможно, Марк похоронен вместе с ней.
Мы включили в нашу последовательность плитки с изображением солдата, но это ни к чему не привело.
Мой дядя разочарованно застонал.
Абдулла удивленно хмыкнул и наклонился, показав на маленькую плитку у земли, на которой было выбито изображение сокола.
– Это Гор.
– Сын Цезаря и Клеопатры – Цезарион! – сказал Tío Рикардо. – Иногда его ассоциировали с ребенком Изиды.
– Клеопатра, Цезарион и Марк Антоний, – сказал Абдулла. – Вот кто находится за этой стеной. Давайте нажмем только на эти плитки.
Мой дядя покорно кивнул. Но и после этой комбинации стена не поддалась.
– А что, если нажать на все плитки одновременно? – предложила я. – Потому что они похоронены вместе.
Абдулла одобрительно кивнул, и у меня потеплело на сердце.
– Все вместе. На счет «три».
– Waahid, itnein, talaata, – сказал Уит.
Мы надавили на плитки. Наградой нам стал громкий щелчок, за которым последовал протяжный стон камня, впервые за две тысячи лет сдвинувшегося с места. Появились очертания двери, края которой повторяли квадратную форму плитки. Абдулла в последний раз толкнул стену, и она подалась вперед. Воздух вырвался наружу, заключив нас в теплые объятия. Пламя свечей затрепетало, но выдержало натиск.
Я посмотрела на Абдуллу, но его не смутило произошедшее. Казалось, он ожидал этого. Возможно, в том, чтобы открыть гробницу впервые за две тысячи лет, не было ничего необычного.
Tío Рикардо взял факел и протянул его Абдулле. Тот вошел первым, мой дядя последовал за ним. Уит жестом предложил мне присоединиться к ним.
Сделав глубокий вдох, я вошла в гробницу.
CAPÍTULO VEINTICINCOГлава 25
Нас встретило еще одно препятствие. Я прикусила губу от досады: мне не терпелось увидеть, что нас ждет, но я боялась продвигаться дальше. Но ни Абдуллу, ни Tío Рикардо толстая стена впереди не беспокоила. Она была очень внушительной, и в центре ее находились две двери, ведущие в гробницу, на которых было вырезано еще больше иероглифов. Медные ручки на них были связаны толстой веревкой, скрученной по спирали слева направо.
– Сделаны из папирусного волокна, – заметил Абдулла.
– Нам придется вскрыть печать, чтобы узнать, кто находится по ту сторону, – сказал Tío Рикардо с детским воодушевлением. Я никогда не слышала, чтобы он говорил так. Он вытащил перочинный нож, намереваясь перерезать веревку, но остановился. Печально покачав головой, отошел от дверей и протянул Абдулле нож.
– Все-таки одумался? – насмешливо спросил Абдулла. – Я ведь не этому тебя учил.
Рикардо закатил глаза.
– Эта честь принадлежит тебе.
– Думай головой, Рикардо, – сказал Абдулла. – Ты вечно спешишь. – Он помолчал несколько долгих секунд, размышляя. – Сначала мы попросим Инес зарисовать печать. А потом, когда все будет зафиксировано, я сломаю ее. Но мы не откроем саркофаг и не вынесем его из камеры.
Я с облегчением выдохнула. У нас с мамой было достаточно времени, чтобы придумать план.
– Мои вещи наверху. Если хотите, я могу начать рисовать другие комнаты.
Абдулла кивнул.
– А команда?
– Хочешь, чтобы все спустились сюда? – спросил Tío Рикардо.
Абдулла задумался, а затем покачал головой.
– Пока нет. Пусть продолжат работу в комнатах под Киоском Траяна. – В его теплых карих глазах промелькнул восторг. – Теперь, когда мы знаем, что находится под храмом Исиды, я задаюсь вопросом, не могут ли они соединяться под землей.
Волнение пульсировало в моей крови. Должно быть, магия, которую я почувствовала под Киоском.
– Согласен, – ответил Tío Рикардо. – Уит, пока Инес рисует, мы опишем все, что находится в обеих комнатах. – Он повернулся ко мне. – Ты справишься сама?
– Конечно, – сказала я.
– Bien, bien[51], – сказал Tío Рикардо. – Думаю, нам следует пригласить мистера Финкасла посторожить вход на лестницу.
– Я помогу описать артефакты, – сказал Абдулла.
Мой дядя кивнул, и мы по очереди прошли обратно через две комнаты и поднялись по потайной лестнице, каждый со своим заданием.
Той ночью, когда все в лагере спали, ко мне пришла мама. Я сидела на своем спальном мешке, беспокойно теребя простыни, пока по ту сторону занавески не показался ее силуэт, освещенный мягким светом луны. Она отодвинула ткань и вошла внутрь. На ней снова была темная одежда: длинное черное платье и двубортный жакет, скрывающий ее хрупкую фигуру. Мама обмотала голову шарфом, закрыв волосы и бóльшую часть лица.
Я встала и подняла указательный палец. Показала в направлении комнаты Уита. Mamá сразу все поняла и поманила меня за собой на улицу. Молча повела в другой конец острова. Луна, висевшая высоко в небе, освещала наш путь. Несколько раз мама останавливалась, чтобы проверить, не угрожает ли нам опасность. Дежурить должен был мистер Финкасл, но даже он уже лег спать. Наконец мы достигли берега реки, и Mamá замедлила шаг.
Затем она повернулась и крепко обняла меня. От нее пахло по-другому, не знакомым цветочным парфюмом, который всегда напоминал мне о ней. Здесь, в Египте, ее аромат был более землистым. Я все еще не могла поверить, что моя мать жива и что она нашла меня. Мне несказанно повезло. Я получила второй шанс, когда уже не надеялась на него.
– Сегодня что-то произошло, – пробормотала Mamá. – Все вы много времени провели в храме. Почему?
Я облизнула пересохшие губы.
– Это я виновата. Я почувствовала магию, ошеломляющую, мощную. Я привела их прямо к ее могиле.
Моя мать словно окаменела.
– Клеопатру нашли.
Я печально кивнула.
Mamá повернулась к Нилу, наблюдая, как течение проносится мимо нас. Миллионы звезд мерцали в кромешной ночной тьме, отражаясь на водной глади.
– Ты знала, что древние египтяне бросали свои ценные вещи в реку?
Я кивнула.
– Во время ежегодного наводнения в дань поклонения Анукет.
Mamá наклонилась и окунула ладонь в воду.
– Представь себе все, что видела эта река на протяжении веков.
Эта мысль отрезвляла. Нил знал все, видел все лучшее и худшее в Египте.
– Клеопатру привезли в Филе из Александрии по воде, в процессии, подобной которой не было раньше. – Mamá встала, и ее лицо побледнело. – Твой дядя разрушит место ее последнего упокоения. Заработает миллионы, нелегально торгуя артефактами на «Торговых вратах».
– Как его остановить? Что нам делать? – Мой вопрос повис в холодном ночном воздухе, прежде чем я продолжила: – Мы должны отправиться в Каир сегодня вечером. Мы можем забронировать билет обратно в Аргентину и оставить все это в прошлом.
– Как мы это сделаем? Два человека не справятся с «Элефантиной», и мы уж точно не сможем доплыть до Каира. Мы на острове, окруженном рекой, которая кишит крокодилами.
– Но ты добралась сюда одна, – заметила я.
– О нет, – ответила Mamá, едва сдержав смех. – Я присоединилась к группе туристов. Мы могли бы сделать то же самое, но до приезда моего друга пройдут недели. И я здесь не просто так, Инес. Мой брат причинил боль мне, причинил боль нам.
– Тогда мы должны обратиться в полицию, – не отступала я. – Так будет правильно.
Mamá покачала головой.
– Мы должны действовать немедленно, Инес. Я не знаю, как долго смогу скрываться. Настало время восстать против Рикардо. Для него это будет неожиданностью.
– Не будет. Не зря же он нанял мистера Финкасла.
Мама небрежно махнула рукой.
– Он сделал это, чтобы защитить себя от конкурентов.
Miércoles. Стоило опасаться кого-то еще?
Внезапно мне захотелось сбежать с этого проклятого острова. Оставить весь ужас позади.
– Почему ты не можешь просто уехать? Ты отдала Египту семнадцать лет своей жизни. – Я подумала о шести месяцах в году, которые проводила без родителей в Аргентине, о том, как мне было больно, что они никогда не брали меня с собой. Пропущенные дни рождения и праздники, бессчетное количество часов, которые я никогда не смогу вернуть. Я потеряла отца, и все, чего я хотела, – быть с мамой. Меня охватил ужас. Я не хотела потерять в Египте и ее. – Разве этого мало?
Mamá прерывисто вздохнула. От этого тихого всхлипа у меня защемило сердце.
– Я не могу. Я думала, ты понимаешь.
– О чем ты говоришь?
– Рикардо убил твоего отца. – Мама задыхалась на каждом слове. – Он умер у меня на руках.
В ушах у меня зазвенело. Дыхание перехватило, от сильного давления закружилась голова. Отчаяние закололо кожу, и я потерла руки, внезапно почувствовав холод.
– Что?
– Твой дядя избавился от него.
Я вздрогнула и закрыла лицо обеими руками. Mamá придвинулась ближе и крепко обняла меня.
Она с яростью прошептала мне на ухо:
– Я не позволю ему уйти безнаказанным. Пускай знает, что это я его погубила. Человек, которого он недооценивал, сестра, которую он считал незначительной и недостаточно умной, чтобы понять его работу.