Какие артефакты? Да всякие. Сама скоро увидишь. Те, которые дадут на себя поглядеть.
Что такое? Ну да. Рыба никогда не была моим слабым местом. Ещё сухариков?
Приходил он и в последний раз. Просто так, поболтать. Мы ж теперь в одной профессии.
Ну, насмешила. Нет, не трактир держит.
Изменился сильнее, чем за прошлые разы. То сила была наружу — раз сверкнет и нет. А сейчас комочком в груди свернулась, дремлет.
Говорит, не хочет никого учить. Но если кто забредет, отогреет, поможет. Как отличает, кому помогать? Ой, это уже его секреты.
Доела? Да погладь её, не бойся. И ничего хвост не скользкий.
А вот и мой тебе совет. Иди ты, девушка, к Тому до леса. Он не обидит, родственники тебя там не найдут. Замуж никто выдавать не станет. Поживи, окрепни, наберись сил. А дальше уже сама решай, что в жизни делать. Еды в дорогу я тебе дам, накидку запасную — а как же.
А что я? Я тут всегда буду, найдёшь если что. А для иных меня и вовсе нет. Твои родичи вон мимо пройдут, не обернутся. Как через место пустое.
Нет. Я тут всегда и не меняюсь. Живым нельзя долго у меня гостить.
ТьярыЕвгения Энглерт
Моноло, вожак тьяров
Над шуршащими до самого горизонта фиолетовыми травами стояло в полуденном зените бирюзовое солнце планеты Укапенг. Его зеленоватый зной струился повсюду, поливая жаром спину Смотрящего за саванной. Моноло, а это был именно он, был вожаком крупного прайда тьяров Укапенга. Моноло находился в расцвете сил, он чувствовал, как сила горячей кровью пульсирует в его теле. Он до краев был наполнен энергией, подобно солнцу Укапенга, достигшего наивысшей точки на небосклоне и посылавшего на тысячи парсеков свои бирюзовые лучи. Моноло чувствовал, что он достиг своего зенита. Еще немного, и пик зрелости пойдет на убыль. Тьяр щурился на изумрудную обводку солнца сквозь припущенные веки. Разнотравная саванна что-то нашептывала ему. Он не прислушивался, погруженный в свои мысли.
Эйно. Уйти нельзя остаться
Он что, напрочь ослеп и оглох?! Уже не только внутренним ухом я слышу, как травы угрожающе шепчут: «Уходите!» И не только внутренним зрением я вижу, как бирюзовый обод солнца превращается в красный, раскаляется и посылает испепеляющие лучи, сжигающие дотла все на своем пути? Что, Моноло и вправду не замечает этого? Пустыня надвигается от края горизонта, фиолетовый цвет саванны прогорает и исчезает, сменяясь серой пепельной пустыней. Неужели никто из тьяров прайда не задаётся вопросом, почему и куда исчезают быстроногие джали? Обед пропадает у нас прямо из-под носа, а они даже не удосужатся поинтересоваться, в чем причина?
Я слышал, как Моноло приказал умерить добычу и переждать голодные времена. Весь прайд тьяров слепо и молча следует ему, ведь он вожак и просто не может ошибаться! Но я знаю — это не выход, а наш смертный приговор — остаться и бездействовать. Быть может, джали не очень умны, но чуткие инстинкты ведут их к спасению, потому они покидают благословенную в прошлом разнотравную саванну. Они следуют по высыхающему руслу Серебристой реки, просачивающейся сквозь время и пространство, уводя джалей прочь с нашей планеты в иные уголки космоса. Джали трусливы, но они идут по течению реки, переходящей за гранью Укапенга во Млечный путь. Достигнув его, джали смогут пастись на мшистых скоплениях звезд в надежде найти новый дом.
Печальная Ахха рассказывала мне, что когда-то и мы, тьяры, жили среди звезд. Мы редко охотились на джалей, в этом не было необходимости. Впитывая чистую энергию Энн, исходящую от звезд, наши тела насыщались. Печальная Ахха говорила, что Моноло привел первых тьяров на планету Укапенг, чтобы у нас появился постоянный дом. Поколение за поколением, мы жили благополучно и счастливо, ведь джали водились здесь в изобилии.
Сейчас времена меняются, Укапенг становится планетой-пустыней. Мы вынуждены покинуть наш умирающий дом и вернуться туда, откуда пришли. Тьярам придется вспомнить, что они — свободные странники в чистых потоках космической Энн. Нам предстоит выбрать: вернуться туда или сгинуть здесь.
Как-то раз Печальная Ахха обмолвилась мне, что в космосе еще остались тьяры, не последовавшие за Моноло. Они по-прежнему живут среди звезд. И что Моноло готов скорее погибнуть от голода, чем снова встретиться с ними. Я чувствую, здесь сокрыто что-то важное. Но Печальная Ахха уже многие годы ни с кем не разговаривает, и мне не суждено разгадать эту тайну.
Аджара. Два лагеря
— Вы слышали? Вы слышали? — Тьяры оживленно беседовали, укрывшись в тени скал от палящей жары. — Моноло запретил приносить больше одной джали в день! И это на всю стаю. Он что, сговорился с ними, чтобы дать им уйти окончательно?
— Замолчи, Аджара, вечно ты суетишься и поднимаешь панику. Неужели ты забыла, что джали всегда куда-то пропадали, а потом появлялись обратно? Мудрость понять, почему так происходит, дана только вожаку тьяров. И это — не ты!
— Конечно, Старый Ву, что ещё ты можешь ответить? Ты на короткой ноге с Моноло, и тебе он доверяет свои планы. А мы, тьяры прайда? Чем кормить молодых и маленьких тьяров? Как им объяснить, что обед надо подождать — пару недель, месяцев или лет? Так и половина из нас не выживет, а вдруг джали никогда не вернутся? Тогда мы погибнем, все до единого. Ты же сам не раз слышал, о чем твердит молодой Эйно? Солнце надвигается, выжигая саванну, и джали уходят навсегда. Нам надо идти за ними, не медля ни дня!
— Молодой Эйно, говоришь? Так вот в чем дело! Это он тебя науськивает, паршивец. А ты веришь всем его сказкам, что он выдумывает, лишь бы произвести на тебя впечатление. Он еще не достиг совершеннолетия! И его слово ты ставишь против слова своего отца, самого вожака тьяров Моноло? Что бы на это ответила твоя мать!..
Старый Ву запнулся на полуслове. Аджара медленно посмотрела ему в глаза и ответила: «Печальная Ахха молчит уже долгие годы, ты знаешь сам.» Аджара отступила. Обессиленно переставляя лапы, она скрылась в тени за выступом скалы.
Поединок Моноло и Эйно
С утробным рычанием тьяры набросились на добычу. Вопреки приказу вожака, добычу в избытке под скалу принес юный Эйно. Он стоял здесь же, открыто и на виду. Старый Ву не прикоснулся к парным джалям, хотя корчился от голода уже две недели. Ву поспешил наверх, на скалу, где в высокой пещере скрывался от полуденного солнца вожак тьяров Моноло.
Вызов был брошен. Реакция Моноло оказалась мгновенной: он тут же появился на вершине скалы, впервые за долгое время представ перед прайдом тьяров.
— Кто ослушался и принес этих джалей сюда? — его голос четко и властно разнесся по фиолетовой саванне.
— Я добыл пищу прайду! Без еды мы слабеем день ото дня. Так дальше не может продолжаться,
— Эйно посмотрел на Моноло прямо и, одним прыжком достигнув плато на вершине скалы, встал в боевую стойку, напряженно расставив лапы. Он был готов ко всему.
— Ты намеренно нарушил мой приказ, молодой Эйно. Я обязан вызвать тебя на бой. Берегись! — Моноло взметнулся в воздух и одним точно рассчитанным ударом мощно обрушился на Эйно, повалил его с ног и обездвижил на несколько секунд. Кровавые раны проступили на спине Эйно, а вместе с ними вскипела ярость. Распростертый по земле, он четко собрался в единый клубок из когтей и мускулов. Яростной шаровой молнией Эйно вспрыгнул, метнувшись на Моноло, обхватил его лапами и покатил по земле.
Моноло рассчитывал на это. Ярость — кратковременный двигатель, он это знал. Точно так же, в состоянии неконтролируемой ярости, он потерял контроль над схваткой и проиграл бой бывшему вожаку тьяров в те времена, когда все они жили среди звезд. Потерпев поражение, Моноло вынужден был покинуть прайд, отправившись искать новые обитаемые пространства. Так он нашел планету Укапенг, а на ней — джалей, новую подходящую добычу для тьяров. Многие тьяры последовали за ним, и Моноло создал свой прайд на Укапенге.
Первой за ним пошла Ахха, оставив своего отца, старого вожака, в одиночестве космоса и разряженной энергии Энн. Ахха сильно тосковала, отчего превратилась в Печальную Ахху. Обо всем этом в один миг вспомнил Моноло. Но новая схватка продолжалась здесь и сейчас.
Мастерски сохраняя энергию, точно и точечно расходуя свои силы и попутно распаляя ярость противника, Моноло выматывал молодого Эйно, готового отдать всего себя поединку. И все же Моноло чувствовал, что силы его иссякают. Он бился, рыча сквозь стиснутые зубы, готовый, как и Эйно, погибнуть в этой схватке. Внезапно Эйно просчитался с прыжком и, потеряв равновесие, очутился на краю. Последним ударом ослабевших лап Моноло сбросил Эйно со скалы, оставшись сам лежать без движения и почти без дыхания.
Печальная Ахха выходит из тени
Дальше все произошло быстро. Аджара разрывалась, не зная, к кому броситься на помощь — к Моноло, своему отцу, или к юному Эйно. И мне пришлось выйти из тени. Я взвалила себе на плечи Эйно и перенесла его, слабо дышавшего, но живого, в темную, тихую и прохладную пещеру на самой границе нашего ареала. Оставила его там одного. И ушла. Печальная Ахха, как меня называют, ему не мать. К тому же я предполагала, кто в скором времени захочет о нем позаботиться.
Когда я вернулась, прижалась животом к Моноло. Питала его своей Энн, той самой звездной силой, среди которой я родилась, и которая во мне осталась — тяготила, поддерживала, звала годы напролет обратно.
Моноло пролежал месяц. Почти вся моя Энн перетекла в него, поддерживая его силы. Но одной только Энн было недостаточно. Джали так долго были кормом Моноло, что он привык и сейчас очень в них нуждался. Мои же силы иссякали, Энн во мне оставалось несколько капель.
Аджара не подвела. Она тайком выходила молодого Эйно, для этого каждую ночь отлучаясь из прайда. В Аджаре тоже струилась Энн. И странное дело, делясь ею с Эйно, Энн не убывала у моей дочери. Возможно, что в Эйно тоже текла Энн, указывая ему путь к себе, обратно к звёздам.