— Видимо, это повлияло не только на его внешний вид! — рассмеялась женщина.
— Ты очень умна, Этайн. Магические завихрения не покидают горный кряж, и жить подле него стало невозможно ни благим, ни неблагим. Даже лес заражен — ни зверей, ни птиц — и ночью, стоит заснуть, как оживают кошмары: покрытые перьями или шерстью, но оттого не менее опасные.
— Два короля пободались, а досталось простым обитателям ваших земель, — с невеселой мудростью произнесла Этайн. — И Лорканн кажется мне таким же упорным, как и ты.
Мидир улыбнулся еще раз: размялись они тогда, и правда, славно. Непредсказуемая Этайн подумала об ином:
— Все-таки Лорканн твой друг!
— У меня нет друзей!
— Как жаль… Зато у тебя есть Эохайд!
— Да, у меня еще есть Эохайд.
«Вот только после этого Лугнасада не будет и его…» — резануло Мидира.
— Милая, милая Этайн! — очень вовремя появились феечки. Целая стая: голубые, розовые и желтые, кружились парами и хихикали. — Как нам, пилик, повезло сегодня с королевой! Она наша, наша, Мидир!
— Она моя. Достойна ли эта женщина быть королевой галатов? — нахмурившись, сурово спросил Мидир мелких прелестниц. И почувствовал, как сжались пальцы Этайн на сгибе его локтя.
— Еще как! — защебетали небесные создания. — Еще как, пилик, достойна! Лишь бы галаты были достойны ее!
— Пилик, а кто такие галаты? — спросила самая юная. Хлопнула ресничками и зависла перед лицом волчьего короля.
— Упиликались уже, — отогнав настырную фею, вымолвил Мидир. — Я говорил тебе, Этайн — мой мир сразу даст ответ.
Она улыбнулась печально, словно еще не совсем пришла в себя от его слишком прямого вопроса.
Мидир махнул рукой, призывая феечек убраться.
— Ай! Мидир, пилик, вы опять! — увернулась феечка от его пальцев, коснувшихся крошечных ножек и очаровательной, хоть и маленькой попки. — Я уважаемая фея, и сто лет, пилик, как замужем! — а зарозовела ярко, как самая юная из фей. — Я не какая-то там, пилик, волчица с оторванным подолом!
Феечки пропиликали друг другу что-то совсем неразборчивое, сорвались с места и полетели дальше.
— Словно рой сердитых пчел! А что там про подолы? — улыбнулась Этайн.
— Это местное… — Мидир еле подавил ухмылку, — иносказание.
— Я так и подумала, — фыркнула она в плечо волчьему королю.
Ровная дорога быстро привела их к Черному замку. Быстрее, чем хотелось бы Мидиру.
Две башни подпирали небо, а левым краем замок сросся с крутым горным склоном. Девять стен надежно хранили сердце дома Волка, вода глубокого рва отражала темнеющее небо.
— Это очень, очень большой замок! — воскликнула Этайн. — И очень красивый. Целый город внутри. Но почему ты не перенес нас сюда сразу?
— Не стоит пользоваться магией без особой нужды. Особенно у стен Черного замка. Мир может взбунтоваться.
Вселенная уже бунтовала однажды, три подземных королевства чуть было не исчезли, хоть и лишились немалой своей части. И вполне могли утянуть за собой Верхний, с которым Нижний тесно связан единым древом жизни. Но это был не тот сказ, что порадовал бы Этайн.
— Мидир, скажи мне… Так ши оборотни или маги?
Этайн остановилась, и Мидир порадовался. Заходить пока не хотелось, хотелось растянуть этот миг роскошной неопределенности. Особенно когда Этайн так внимательно слушала его.
— Магическое, волшебное начало есть в каждом. Однако чем выше поднимается маг, тем более диким становится его внутренний зверь. Оборотная сторона волков особенно темна. Поэтому замок зовется Черным, — Мидир повернул голову к громаде дома, но успел заметить внимательный взгляд Этайн. — Кто-то справляется, кто-то… Падает. Обычно — падают. Тяжко остановиться на середине пути, тяжко понять, где твой предел. Возможно поэтому мало кто торопится стать магом.
— Волки платят за умение частью человечности?
— Меня не зря кличут бессердечным королем. Я кажусь не слишком похожим на человека?
— Наоборот, слишком! Слишком похожим, Мидир. Ты ее не растерял… — голос королевы упал до шепота.
— Кого?
— Человечность, — в голосе Этайн, словно в голосе феечки, зазвенели колокольчики. — Ты так печально это сказал: про сильных магов… А твой отец, он?.. — ахнула она.
— Пойдем, Этайн, — резко прервал ее Мидир.
Зря он затеял весь этот разговор. И уж точно не стоило делиться откровениями о судьбе отца и матери.
Алан поклонился и пошел рядом, открывая и придерживая двери.
На мосту горели факелы, их свет отражался в темной воде рва. Редкие ши, встречающиеся Мидиру и Этайн, приветствовали их и торопились в замок. Высокий стрельчатый потолок огромного зала выхватывали из первозданного мрака птицы света, феечки облепили статуи и колонны, светился, кажется, заглянувший отдельными цветами снаружи желтый вьюнок.
— Здесь… волшебно, — вымолвила Этайн, вступая под его своды. — Глупая, я все повторяю одно и то же!
— Вовсе нет, моя королева. Я рад твоей радостью.
Ши склонились в глубоком поклоне. Впрочем, тут же продолжили танцевать. Лугнасад — время свободы.
Мидир шепнул Этайн:
— Сегодня наш мир немногим отличается от Верхнего. Потанцуем?
— Я даже не…
— Этайн, ты обещала, — уверенно произнес Мидир.
Провел ее кругом под медленную мелодию, которую издавали стены. Отпустил на расстояние вытянутой руки, что показалось невозможным расставанием. Притянул к себе, чуть не коснувшись губами щеки, но Этайн увернулась. Слабо покачала головой, и Мидир кивнул послушно.
Он вел, она подчинялась. Мидир задумался.
Нет, не так. Она поддерживала его, была рядом.
Мидир на каждый Лугнасад старался радовать своих подданных, но с Этайн праздник впервые за долгое время и вправду радовал самого волчьего короля.
Этайн говорила — он отвечал, она спрашивала — он рассказывал. Она смеялась, и Мидир улыбался в ответ. Этайн успевала рассыпать улыбки и желать доброго Лугнасада всем, кто был рядом! Мидир же не видел никого, кроме нее.
Раз…
Этайн остановилась, ухватившись за руку Мидира и считая удары башенных часов.
Два, три…
Алан приблизился, неся на бархатной подушке черную корону с девятью острыми зубьями.
— Двадцать два, — досчитав, выдохнула Этайн. — Не поверишь, испугалась! С чего-то решила, будто уже полночь! Надеюсь, Эохайду сейчас весело…
Мидир улыбнулся. Змейка в покоях Эохайда еле ощущалась, но была еще жива.
*
— Уже полночь, король Эохайд! Поздравляю — ты теперь муж нашей Этайн. Наслаждайся этим, если сможешь! — режет тишину пронзительный голос Боудикки.
Стеклянный браслет — подарок королеве галатов в знак подлинного союза — ломается крошевом брызг в руке земного короля.
Эохайд глядит бешено, рвет со стены лук и выходит быстрыми шагами, не ответив ни Боудикке, ни конюшему Гератту, тихо молвившему: «Это лишнее».
*
— Ты спрашивала о короне! — произносит Мидир.
Волшебства так много, что воздух искрится. Слова короля волков пробиваются к Этайн с трудом, словно издалека или под водой.
— Это… обязательно? — спрашивает она медленно, погружаясь в магию, как в сон наяву.
Вздыхает на его молчание, и под пристальным взглядом Мидира надевает на себя черную корону. Зубья ее вытягиваются, а основание плотно облегает голову.
Теперь — можно.
— Вот это обязательно, — вздымает руку Мидир. Кровь стучит в виски. Сила тугими волнами закручивается вокруг двоих.
Этайн смотрит вверх, на пышную поросль омелы в высокой арке и отводит глаза, готовая отступить.
— Сжальтесь надо мной! Это всего лишь обычай, — торопится Мидир. — Я помню свое обещание. Моя гостья оскорбит меня отказом?..
Она склоняет голову к правому плечу.
Диковинная птица в серебристо-розово-черном оперении, невесть как залетевшая в дом Волка.
Этайн кладет руки на плечи волчьего короля и тянется к его губам своими.
Обычно целовал он — сейчас целует она. Нежное пламя, мягкие губы, требовательный язык…
Вереск. Сладость жаркого лета с еле заметной горечью — сожалением неизбежной потери.
Тепло тела, огонь души, биение сердца.
Как его руки обхватили ее спину наперекрест, притянули к себе, Мидир не замечает.
Рука Мидира тянется ниже, и Этайн, покраснев от слишком долгого и жаркого поцелуя, отстраняется, упираясь ладонями в его грудь.
«Это — все!» — мягко, но пугающе неотвратимо холодеет взгляд.
— Ты знаешь, что нравишься мне. И это был чудесный день в твоей дивной стране. Но он закончился!
Темнеют до черноты зеленые глаза — ответом на его неверящую улыбку:
— Не надейся на большее, Мидир. Иначе потеряешь мою дружбу.
Мидир притягивает Этайн к себе для нового поцелуя…
Она уворачивается и бежит, расталкивая танцующих, по длинной зале, по не менее длинному переходу, пока, ахнув, не натыкается на Мидира, выступившего перед ней из тьмы. Правда, видит она перед собой облик супруга: голубые глаза, льняные волосы, мягкие черты лица…
— Эохайд? — вглядываясь в него, недоверчиво спрашивает Этайн.
— Ты пойдешь со мной, Этайн? — протягивает руку Мидир.
— Ты не он!
Наброшенная личина короля галатов сползает, скукоживается старой шкурой.
— Я не он! — подтверждает Мидир уже в прежнем виде.
Этайн, ахнув, отшатывается, но Мидир ловит ее руку.
— Никогда не смей от меня убегать!
— А то что?! Это все, вот это… Зачем? Зачем я нужна тебе?!
— Потому что я хочу тебя, Этайн. И твой Эохайд тебя просто хочет. Ты достойна целого мира! Так почему ты должна достаться ему?..
— Ты… Как ты можешь? Мидир! — распахивает глаза Этайн. — Мы не вернемся?
Вырывает руку, оглядывается — Мидир отодвигает стены, и кругом лишь сгущающийся мрак. Стены Черного замка скрипят натужно, клепсидра стучит, торопя секунды — волчий король чует недовольство всей шкурой и приказывает миру подчиниться. Все стихает вокруг, лишь перепуганной птичкой колотится сердце Этайн.
— Мы не вернемся. Я не желаю тебе зла. Я не обижу тебя. Иди за мной дорогой теней и ночи, — Мидир, вновь не думая о правилах, вплетает магию в слова. — Ты не узнаешь и не вспомнишь. Ты не помнишь уже сейчас!