Танги уверен, что речь идет именно о болотной камышовке. Он узнает ее благодаря своеобразной мелодии, которую можно распознать среди тысяч других, поскольку в ней звучат напевы, имитирующие пение других птиц. Именно этим она отличается от других видов, например от тростниковой камышовки, которая тоже водится в здешних краях и по тембру напоминает пение славки.
Разумеется, пение болотной камышовки тоже длится почти непрерывно, без пауз. Но для нее характерна нервная последовательность скрипучих или свистящих слогов, многочисленные повторы, имитирующие крики и пение птиц, которые она когда-то слышала, – синиц, зябликов, славок, дроздов. В этом ее основная особенность.
На берегах больших водоемов Иль-де-Франса Танги с помощью моего бинокля наблюдал за черноголовыми чайками и речными крачками, которых нередко можно встретить в этих краях. Впрочем, когда я начинал интересоваться птицами, они тоже были редкостью, такой же, как еще один подвид славковых.
Это широкохвостая камышовка, или соловьиная широкохвостка, перелетающая с куста на куст, – маленькая коричневая птичка, пение которой похоже на громкий сигнал тревоги.
К счастью, сегодня она встречается гораздо чаще, чем во времена моей молодости.
Большая белая цапля – крупная болотная птица с длинными ногами, превосходящая по размерам серую цаплю, полностью покрытая белоснежными перьями, с длинным прямым и острым, как кинжал, желтым клювом. В полете и в состоянии покоя ее длинная шея изогнута в форме буквы «S». Но стоит птице насторожиться, как она выпрямляет шею и молниеносно хватает добычу.
В 1966 и 1970 годах в регионе Иль-де-Франс были зафиксированы только два случая появления большой белой цапли. В следующий раз ее видели в 1977 году. В «Атласе птиц, гнездящихся во Франции» («Atlas des oiseaux nicheurs de France»), изданном в 1976 году под редакцией Лорана Йетмана, эта птица даже не упоминается. В середине 1980-х годов орнитологи в ряде публикаций, с которыми я ознакомился, с тревогой отмечают возможное скорое исчезновение этих птиц.
Тем не менее в «Атласе птиц Французской метрополии» («Atlas des oiseaux de France métropolitaine»), появившемся менее чем через сорок лет спустя, авторы указывают на наличие почти 300 гнездящихся пар и присутствие 8000 особей зимой. К всеобщему удивлению, в 1990-е годы эти птицы вернулись во Францию.
Мой сын наблюдает за большой белой цаплей почти при каждой вылазке на природу практически круглый год и видит ее в разных местах, где есть хоть немного воды. Иногда эту птицу можно увидеть и над Парижем. За последнее десятилетие о появлении большой белой цапли в Парижском регионе поступает более 1000 сообщений в год.
К орнитофауне[34], лучше всего изученной моим сыном, относятся некоторые птицы, которые еще несколько лет назад считались исчезнувшими.
Это сокол чеглок – транссахарский мигрант, прилетающий в самое лучшее время года, охотник на ласточек и стрекоз, воздушный серфер, летающий клинок, живая феерия.
Это и ястреб-перепелятник, безумный охотник, преследующий воробьев, причем именно самцов, а не самок, так как самец воробья намного меньше. Этот пернатый хищник готов гонять свою жертву до изнеможения, пока сам не запутается в ветвях колючего кустарника или боярышника. Теперь ястреб-перепелятник гнездится в самом центре французской столицы, причем не только в парках, но и в более неожиданных местах: так, несколько весен подряд одна пара перепелятников выводила птенцов в гнезде, свитом на верхушке одной из сосен рядом с Библиотекой Франсуа Миттерана.
Вот уже несколько лет Танги имеет возможность любоваться божественным соколом-сапсаном. Птица, голова которой венчает корпус египетского бога Гора, гнездится в нескольких сотнях метров от нас, на трубе городского отопления, торчащей на крыше торгового центра Богренелль.
До 1947 года сокол-сапсан был обычным явлением в региональном природном заповеднике Букль де Муассон, расположенном на северо-западе департамента Ивлин, а затем полностью исчез из этого района. Жан Моннере (Jean Monneret), автор монографии, опубликованной в 1987 году и посвященной этой птице, описывает в ней тот мрачный период от окончания войны до начала 1970-х годов, когда сокол-сапсан лишился трех четвертей своего родного ареала. В Пиренеях, Альпах, Юре, Вогезах и, в меньшей степени, в юго-восточной части Центрального массива еще сохранилось незначительное количество этих птиц.
Виной тому, по мнению автора, хлорорганические пестициды. Они накапливаются в организмах насекомых и насекомоядных птиц, а в конечном итоге и в организме этого пернатого хищника, который, по сути дела, является верхушкой пищевой цепочки. Отказ от использования этих веществ под давлением консерваторов, экологов и других любителей природы, по-видимому, и является причиной его возвращения.
Сегодня в регионе Иль-де-Франс проживают около десяти пар соколов-сапсанов, большинство из которых гнездятся на зданиях Парижа и его пригородов, жилых высоток и офисов в районе Дефанс.
Всего в стране насчитывается более 1600 пар, в то время как в середине 1960-х годов их было всего 200.
Для Танги наблюдение за сапсанами – это не однодневное приключение, как это было для меня в том же возрасте. Сидя на парижской скамейке на Лебедином острове, напротив Дома Радио, он может несколько раз за день любоваться этой прекрасной птицей.
Возвращение пернатых хищников (соколов, черных коршунов, различных сарычей, филинов, которых иначе называют орлиными совами, Великими Герцогами или пугачами, и других хищных птиц с крючковатым клювом), а также увеличение популяций крупных птиц, относящихся к отряду голенастых (большая белая цапля или белый аист) дарят нам надежду.
Книга Лорана Йетмана «История птиц Европы» («Histoire des oiseaux d’Europe»), вышедшая в 1971 году, позволила обозначить два основных момента осознания происходящего. Результаты этого осознания видны моему сыну, мне и всем остальным любителям птиц.
Первое – это изменение численности птиц. Действительно, за последние сто двадцать лет популяции птиц в Европе претерпели значительные изменения. Возможно, это связано с высокой мобильностью этой группы и с ее способностью быстро реагировать на изменения пищевых ресурсов.
Теперь о втором моменте осознания.
Все факторы снижения численности популяций, выявленные почти пятьдесят лет назад, носят антропогенный характер.
К ним относятся: травля, сельскохозяйственная гигиена, обезлесение (превращение лесных земель в поля и пастбища), использование пестицидов, дренаж, культивация почвы, охота, урбанизация, окультуривание необработанных земель и пустошей, градостроительство, исчезновение коровников, заброшенные болота в результате отказа от обширных пастбищ на равнине и т. д.
Многие факторы, которые, к сожалению, способствовали ухудшению ландшафтов, являются результатом изменений в повседневной деятельности послевоенных французов, направленной на улучшение условий жизни.
Но в конце 1970-х годов, спустя десять лет после выхода в свет книги Лорана Йетмана, перепроизводство сельского хозяйства привело к резкому падению цен на молоко, свинину и другие сельскохозяйственные продукты (например, сахара из сахарной свеклы), что причинило значительный ущерб производителям. Вопрос заключается в том, не были ли столь значительные усилия по избавлению страны от возможного голода связаны со спекулятивной логикой, которая не принесла пользы ни производителям, ни природе.
Что касается прямого уничтожения, то под давлением сторонников сохранения дикой природы были приняты запретительные меры, позволяющие увеличить численность пернатых с учетом десяти- или двадцатилетнего потенциала демографического роста популяций соответствующих видов, в основном хищников.
Только волевое решение позволило повлиять на потенциальное исчезновение птиц. К огромной радости Танги, это было воспринято как послание двух поколений: защита птиц – это защита самого себя.
Глава 16
Сорока
И если Танги разделяет со мной не только страсть ко всему живому, но и своеобразное восприятие мира, и натуралистические взгляды, то с Аидой дела обстоят иначе. У нее в голове огромное количество информации, она многое знает, и сама удивляется тому, что иногда может использовать свои знания о природе.
В десять лет она возвращается после прогулки верхом, и вся группа благодарит меня за увлекательные истории, которые она рассказывала им о клестах, отличающихся своим крестообразным клювом. Тем не менее она не стремится расширить свои знания и не горит желанием читать книги. Вся эта информация просто льется ей в уши, кажется, она даже не прислушивается к тому, что ей говорят.
С другой стороны, она интересуется всем живым и своим собственным миром. На сегодняшний день она решила посвятить свою жизнь борьбе с несправедливостью по отношению к детям.
Аидой движет эмпатия, чувство осознанного сопереживания всему живому в его ужасной повседневной жизни. Она водит подростков, которые уже испытали на себе такие зверства и беды, какие мало кто переживает за все время своего существования, в зверинец, расположенный в Саду растений.
Она, конечно, замечает, что некоторые ребята охотно применяли бы к животным такую же жестокость, которой подвергались они сами. Тем самым они превращались бы из несправедливо наказанных в несправедливо наказующих.
Я тоже сталкивался с подобным. Мне было девятнадцать лет, и летом я подрабатывал чернорабочим на строительной площадке. Помимо меня там трудились другие рабочие, вдвое старше меня, из которых мало кто умел читать и писать. Все они были с другого берега Средиземного моря.
Только бригадиры и начальник строительства были родом с европейского континента, в основном из Португалии. На этой стройке я в полной мере осознал, что такое тяжелый труд. Я ничего не рассказывал о себе, чувствуя, что мое присутствие было там неуместным. Мы занимались дорожными работами: укладывали бордюры вдоль тротуаров или канав, заливали бетон до прибытия специализированных бригад, ремонтировали ливневки и водосточные трубы. И все это в самом центре города, на глазах у детей, которые на каникулах остались дома.