С этими мыслями я пошел в спальню и крепко заснул. А утром взял коробку и отвез бельчонка в ближайшую ветеринарную клинику.
Дэн
Дэн был южнорусской овчаркой. Если бы у южаков существовало дворянское сословие, то Дэн принадлежал бы к самому уважаемому роду. Его прадедом был знаменитый Варяг, по стати и характеру не имевший себе равных. Варяга так и застрелили на посту, потому что не смогли оттуда снять по причине его злобы. Дедом Дэна был Арбек. Арбека тоже приговорили к расстрелу в другом питомнике, и кобель жил там на цепи в железном вольере, ожидая пули. Когда об этом узнал Алексей Самойлов, то он забрал Аришу, привез его к нам в питомник АЗЛК, и пес потихоньку успокоился, подобрел и дожил до глубокой старости. Отцом Дэна был Демон. Он со щенячьего возраста жил в питомнике и полностью оправдывал свою кличку. Белоснежный, с роскошной шерстью, злобный, он был настоящим эталоном кобеля южнорусской овчарки. Дэн – четвертый в этом генеалогическом древе.
Судьба Дэна складывалась типично для кобеля южака, которого взяли люди, не представлявшие, с какой собакой имеют дело. Месяцев до десяти он был веселым красивым лохматым щенком, который радовал хозяев, но в один прекрасный день все резко изменилось. Он стал взрослым, и из стаи, которой для него, как и для любой собаки, является семья, он выбрал вожака, а именно хозяина дома, остальных просто начал подчинять себе. Его присутствие в доме становилось небезопасным для обитателей. Дэна отдали нам в питомник, когда ему еще не было года.
Для любой собаки смена хозяина, семьи, образа жизни является достаточно тяжелой травмой. Особенно тяжело, когда они попадают в питомник. Больше нет рядом любящих хозяев, нет всего того, к чему собаки привыкают так же, как и люди. Тут все равны. Кто-то из собак, стараясь приспособиться, начинает заигрывать со всеми подряд, а кто-то уходит в себя, замыкается и озлобляется еще больше. Такая собака просто терпит тех людей, которые с ней работают. Дэн был как раз из таких.
Каждое лето мы с ребятами уезжали в Подмосковье охранять клубнику. Была тогда такая халявная работа для владельцев собак – в период сбора урожая клубники жить на поле и охранять урожай. Целый месяц на свежем воздухе и на витаминах. Вот и мы ездили в Крекшино. Жили в бытовке, которую выделяли местные власти, и в палатках, поставленных на поле, готовили на костре. Собаки жили тут же, под наскоро сколоченными от дождя навесами. Молоко с местной фермы, клубника, свежий воздух, да еще и деньги платят. Что может быть лучше?
В тот год, а это был год московской Олимпиады, мы кроме кавказца Дика, который традиционно ездил с нами, решили взять из питомника еще и Дэна. Пусть побудет месяц в отпуске.
Жил он ближе всех к краю поля, и предупреждал нас о гостях. Мимо него мышь не могла прошмыгнуть.
Как-то ко мне в гости решил приехать мой школьный приятель Сашка Кост. С Сашкой мы с четвертого класса сидели за одной партой и до сих пор дружим. Вместе занимались плаванием, потом конным спортом. Когда у меня появились собаки, и я начал работать в питомнике, Сашка тоже завел овчарку, но Карата свалила чумка. Была тогда такая гадость – чума плотоядных, которая нещадно косила молодых собак. Лечить ее было невозможно, а вакцинировать удавалось только в том случае, если кто-нибудь доставал «Вакчум» – противочумную вакцину для норок.
Я встретил Сашку на краю поля, ближе всех к которому стоял Дэн.
– Ну пошли, я тебе сейчас все расскажу, объясню, покажу пасти, куда не стоит совать руки. Потом подпишешь технику безопасности – и к столу.
Мы двигались по лесополосе в сторону Дэна, который заходился от злобы, увидев чужого.
– Вот и первая остановка. Знакомься, это Дэн. Никогда и ни под каким предлогом не подходи к нему, если не хочешь стать инвалидом. Порежет на ремни.
Сашка с интересом и восторгом смотрел на беснующегося кобеля. Он никогда раньше не видел таких собак, да и даже не представлял, что они существуют. Неожиданно Дэн остановился буквально в полете и внимательно посмотрел на Сашку.
– А чего это он?
– Ну как чего? Уже выбрал ужин себе. – Я похлопал Сашку по плечу.
Вдруг хвост Дэна начал ходить из стороны в сторону, как если бы он встречал у двери хозяина, пришедшего с работы. Грозный рык и лай перешли в щенячье повизгивание. Он упал на спину и подставил живот. Всем своим видом Дэн выражал абсолютную любовь и покорность. Все это он явно адресовал Сашке. Мы оба ничего не понимали.
– Ты не расслабляйся, это он тебя завлекает. Ну пошли дальше.
Когда мы повернулись, то я заметил, как за всем этим наблюдает Лешка Самойлов.
Я закончил инструктаж, показав Сашке Дика, и сказал, что к этому тоже лучше не соваться.
У стола нас уже ждал с обедом Лешка. Слово за слово, стопка за стопкой, ложка за ложкой мы расслабились и осоловели. Мы общались под непрекращающееся щенячье повизгивание Дэна.
– А ты никогда раньше Дэна не видел? – Лешка начал расспрашивать Сашку, и я понял, что ему стала интересна причина такого изменения в поведении столь грозного кобеля.
– Да нет.
– А может, знаком с его хозяином, – Лешка назвал имя, – или бывал в тех местах, и Дэн мог тебя видеть?
Нет, ничего не совпадало. Загадка какая-то. Когда посиделки перешли в стадию безумной отваги, Самойлов неожиданно дал Сашке кусок колбасы:
– Иди отвязывай Дэна и приходи с ним сюда.
Сашка замер и моментально протрезвел.
– Лех, ты что, – я посмотрел на Самойлова. – Я же отвечаю за него перед Иркой, перед родителями.
– Я сказал, иди и отвязывай.
Спорить с Самойловым было бесполезно. Я знал твердо: если Лешка говорит, что надо делать, надо делать. Он никогда никого не подставит и не сделает хуже. Он человек чести.
Сашка взял колбасу и с видом идущего на смерть пошел вдоль лесополосы. По мере его продвижения восторженный визг Дэна становился все сильнее и сильнее. Я решил посмотреть, что происходит. Мало ли, вдруг придется спасать друга.
– Сиди. – Лешка посмотрел на меня. – Дэн не должен тебя видеть сейчас.
Через пару минут из-за палатки появился бледный Сашка. Дэн крутился рядом, он лизал Сашке руки, забегал вперед и ложился на спину. Увидев нас, он бросился к столу, начал просить, чтобы мы его погладили, и всем своим видом хвастался, что он нашел своего хозяина. Мы смотрели на все это как зачарованные.
Сашка сел за стол, молча налил себе, выпил и выдохнул:
– Ну вы, мужики, даете.
Дэн с гордостью лег рядом. В этот момент из зарослей клубники показался мой южак Чижик, которому было четыре месяца и который целый день пропадал в полях по своим делам, подошел в Дэну, лизнул его в морду и лег рядом. Дэн, как старший брат, по-доброму посмотрел на него.
– Ну все, я в Москву, мне завтра на смену, – Лешка поднялся из-за стола. – Буду через три дня.
Три дня мы обходили поля, валялись на траве, загорали, охраняли клубнику, смотрели, чтобы никто ничего не спер, когда идет организованный сбор. Дэн постоянно был рядом. Он перестал быть букой, он радовался жизни. По всему было видно, что он готов за Сашку умереть в любое время. Самое интересное, что за эти три дня он не сделал даже попыток укусить кого-нибудь из нас, хотя в другое время мы только успевали от него уворачиваться. Ночью он ложился перед палаткой и охранял наш сон.
К сожалению, три дня пролетели, и Сашке пора было возвращаться домой. Мы заранее договорились, что Дэна Сашка привяжет, когда уже будет уезжать. Я пошел провожать друга и по дороге как бы невзначай Сашка посадил Дэна на цепь возле навеса, погладил, как и было сказано, без сопливых расставаний, и мы пошли в сторону станции. Я скосился на Сашку. Он шел молча, явно сдерживая свои эмоции.
Уже возвращаясь на поле, я увидел Дэна, который стоял там, где его оставили, и смотрел туда, куда ушел его хозяин, явно ничего не понимая. Целый вечер он был сам не свой, а наутро чуть не вцепился в кого-то из ребят, кто пошел его кормить. Все вернулось на круги своя.
Через месяц вольная жизнь закончилась, и мы возвратились в питомник. Дэна поставили на самый дальний пост, туда, где только сильная собака может самостоятельно нести службу. Мы с Дэном подписали пакт, по которому я его кормлю, а он меня не кусает, но близко пообщаться с ним он мне с того лета так никогда и не позволил.
Через два года я поступил в академию. Как-то, заехав в питомник, я спросил Самойлова о Дэне.
– А его убили на посту. Готовили большой переброс, охрана об этом не знала, и Дэн остался один на один с ворами. Естественно, он не сдался.
Радостно, радостно встретим Новый год!
Дежурство на Юннатов 31 декабря, как правило, никогда не бывало напряженным, если только вдруг не случится что-нибудь экстренное. Дежурство обычно бывало радостным. В основном люди шли со всякой мелочью, чтобы завершить уходящий год со спокойной совестью. У всех было хорошее настроение, все уже готовились. А также в предновогодние дни, да и вообще в предпраздничные, было принято не просто отблагодарить доктора в каком-нибудь денежном выражении, а еще сделать подарок. Как правило это были бутылки шампанского, водки, коньяка, шоколадки, коробки конфет, словом, все то, что уже не надо было доставать к столу через знакомых директоров магазинов. Да и на самой станции дежурная смена накрывала стол достаточно изысканно.
Дело шло к одиннадцати вечера, и я уже собрался домой. Идти минут двадцать, принять душ – и за стол. Там уже были и холодец, и традиционное сациви, и курица, фаршированная фисташками, – чудеса кулинарного искусства моей матушки. В ординаторской вовсю бурлила предновогодняя суета. Охлаждались бутылки, накрывался стол, жизнь била ключом. Дима Коропов, который оставался на ночь, пошел проводить меня до двери. Мы – как те две дамы из анекдота, которые пятнадцать лет отсидели в одной камере, а когда их выпустили, еще два часа разговаривали у ворот тюрьмы – зацепились языками. Разговор как раз перешел в стадию рукопожатий и расставания, когда дверь открылась и в клинику вошел мужчина с ирландским сеттером на поводке. Передняя лапа сеттера была перевязана, бинт был весь красный и с него, несмотря на мороз и снег, капала кровь.