К несчастью для жены, его понятие хорошего времяпрепровождения заключалось в том, чтобы тащить ее к каждому авто, грузовику или фургону, какие встретятся в радиусе пятисот миль.
– Что поделаешь, милая, – говорил Лютер, – такая моя работа. Я должен быть в курсе всех автомобильных новинок.
Конечно, это была наглая ложь. Просто он обожал любые машины.
Все новости, пригодные к публикации
Составляя некролог Вербены Уилер, Кэти Колверт столкнулась с нешуточной проблемой. Отец Кэти, основавший газету, в некрологах всегда называл причину смерти, и если сейчас о ней умолчать, читатели взбеленятся.
Однажды Кэти уже попыталась обойтись недомолвками, когда миссис Спейр отравилась несвежей устрицей в ресторане морепродуктов «У Арнольда» (хозяин был одним из главных рекламодателей, а старухе стукнуло сто два года), но подписчики оборвали телефон:
– От чего она умерла?
– Я хочу знать, что именно ее прикончило!
– Что значит – умерла? Дайте подробности!
Кэти получила суровый урок: нельзя утаивать существенную информацию. Тем более что ресторан Арнольда все равно закрылся. Но сейчас ситуация иная, крайне щекотливая. Как тут соблюсти право общественности на информацию, не вторгаясь в частную жизнь покойной? Намучившись с формулировками, Кэти опустила пикантные детали и остановилась на «бытовом несчастном случае, закончившемся трагически».
Как ни старалась она уберечь Вербену, слухи просочились и все всё узнали в мельчайших подробностях, да еще Мерл подал иск к сантехнической фирме Клампа. Конечно, некоторые бесчувственные люди давились смехом, представив, как унитаз взрывается и его сиделец пробивает потолок.
Однако истинная трагичность происшествия была в том, что Вербене вовсе не хотелось в туалет. Она собиралась в магазин и наведалась в сортир, что называется, на всякий случай. Убедившись в бесплодности своего визита, Вербена машинально спустила воду. Разумеется, в эти детали она никого не посвятила.
Три месяца спустя ее муж Мер л тоже прибыл на «Тихие луга».
– Так вот он какой, этот загробный мир, – сказал Мерл, выслушав приветствие и ознакомительный рассказ Люсиль Бимер. – Это великое «потом», о котором столько разговоров.
– Все именно так.
– Спасибо, что встретили и ввели в курс дел, Люсиль. Но позвольте кое-что уточнить. Вы говорите, временами кто-нибудь бесследно исчезает?
– Да.
– И еще никто не вернулся?
– Нет, и пока что, к сожалению, это остается загадкой.
И тут вдруг Элнер Шимфизл по привычке запела:
– Ах, сладкая тайна жизни, наконец-то я тебя разгадала…
Бёрди Свенсен шепнула мужу:
– Ну почему люди без слуха так любят петь?
Грустное Рождество
Норма печалилась. Первое Рождество без тети Элнер, да еще Мэкки куда-то запропастился. Утром проснулась – его нет. Совсем на него не похоже. И ведь прекрасно знает, что она в подавленном настроении. Норма натянула халат, влезла в тапочки и спустилась в кухню. Кофеварка включена, однако ни Мэкки, ни его машины, и даже записки нет, хотя обычно он всегда оставляет записку. Что происходит? Норма позвонила на мобильный Мэкки, муж долго не отвечал, потом наконец откликнулся.
– Ты где?
– Прости, выскочил на минутку, уже еду домой. – Мэкки отключился.
Норма налила себе кофе и вернулась в спальню. Раздражение росло. Ведь знает же, она пугается, если проснется одна и не найдет записки. Минут через пять хлопнула входная дверь.
Норма сошла в гостиную и увидела мужа: рот до ушей, смотрит на большую коробку под елкой.
– Ох, Мэкки! – вздохнула Норма. – Ну зачем? Мы же договорились, в этом году – без подарков.
– Открой коробку, – сказал Мэкки.
– Ладно, я надеюсь, ты не истратил кучу денег. Пойду налью еще кофе.
– Нет, сначала открой.
Норма подошла к елке – из коробки доносились какие-то странные звуки.
– Господи, что там? – Норма сорвала обертку – в коробке хором мяукали шесть сереньких полосатых котят. – Боже мой, ты спятил, что ли? Где ты их взял?
– Санта-Клаус принес.
– Поверить не могу, что ты притащил их в дом. И что с ними делать?
Тут один котенок выбрался из коробки. Норма его подхватила, и он заурчал, как моторчик.
– Мэкки, я тебя убить готова. – Норма ожгла его взглядом. – Только этого мне не хватало – заботиться о гадкой своре вонючих бродячих кошек.
В ближайшие дни они купили игрушки, наполнитель для лотка, кошачью еду и все время возились с малышами. Это было лучшее Рождество за последние годы.
Через месяц-другой трех котят пристроили знакомым, а трех оставили себе. Девочек. Одна, которую назвали Элнер, разодрала красивые шторы, однако Норма ее не бранила.
Здорово, соседка
Элнер и Вербена ликовали – к ним прибыла их старая подруга Руби, которая тоже очень радовалась встрече:
– Ой, я прям как дома со всеми моими соседушками. Как вы, девочки, померли, я сломала шейку бедра и уселась в инвалидную коляску Ни сходить никуда, ни сделать ничего. А по телику сплошная мура. От скуки я чуть не свихнулась.
– После нас ничего интересного не случилось, что ли? – спросила Вербена.
– Ничегошеньки. Ну вот разве что доктор Орр вляпался в грандиозный скандал.
– Кто? – не поняла Элнер.
– Ну, доктор Орр, дантист. Тот, что днем рвал зубы, а вечером изображал Элвиса. Иногда он выступал в «Красном амбаре». Хотел, чтобы его называли «пародистом», но умел показать только Пресли.
– И что с ним приключилось?
– В каком-то мотеле Орра застукали с его ассистенткой, и ему пришлось спешным порядком свалить из города. Муж той девицы обещал его пристрелить, если еще раз увидит.
– Похоже, кранты его артистической карьере, – сказала Элнер.
– Скорее всего.
– Обалденная история, – восхитилась Вербена. – Жалко, я все пропустила.
– О Ханне Мари что-нибудь слышно? – спросила Элнер.
– Нет, ничего, дорогуша. Она стала настоящей затворницей.
– А как там наша чокнутая Тотт? – перебила Вербена.
Руби засмеялась:
– Ну ты же ее знаешь. Как всегда, хлещет кофе и смолит сигареты. Наверняка скоро прибудет к нам.
Кумушки не ведали, что Беатрис и Андер слышали их разговор о Ханне Мари.
– На нее это не похоже, – сказала Беатрис. – Тут что-то не так, Андер.
С днем рождения
Норма поднялась на веранду бывшего дома тети Элнер и огляделась. Старая фига, с которой когда-то тетушка упала, вроде как слегка пожухла. Темно-зеленые пластиковые кресла, в супермаркете купленные Лютером и Бобби Джо Григз, не сочетались с обаятельной стариной. Прежде здесь радовали глаз белая железная качалка с подушками в белый и желтый горошек и два белых кресла. Что ж, теперь у дома другие хозяева. Норма постучала в сетчатую дверь, но никто не откликнулся. В прихожей Норма разглядела клетку с приколотой запиской. В клетке сидел Сонни, рыжий кот тети Элнер. Норма вошла в дом и прочла записку: «Норма, я убегаю. Вот он. Бобби Джо».
Вместе с котом Норма поехала на кладбище. На могиле тети Элнер появилась вазочка с желтыми искусственными цветами. Наверняка их поставила Тотт. Конечно, она хотела как лучше, но, ей-богу, цветы кошмарные. Норма отодвинула вазочку в сторону.
– Здравствуй, тетя Элнер, вот и я. Не знаю, помнишь ли ты, что сегодня твой день рождения? Так что поздравляю! Мэкки и Линда шлют наилучшие пожелания. Вот тебе свежие цветы, а еще к тебе приехал Сонни. Наверняка тебе это понравилось бы.
Норма посадила кота на могилу, мордой к надгробию. Сонни, похоже, заинтересовало, куда это его привезли.
Норма взяла жестяную баночку, торчавшую из земли, сходила к колонке и набрала воды.
– Знаешь, тетя Элнер, – приговаривала она, устраивая цветы в банку, – когда ты была жива, меня просто изводили твои бесконечные звонки и дурацкие вопросы. А теперь вот тебя нет, и ты даже не представляешь, как я по тебе скучаю. Раз десять на дню собираюсь тебе позвонить. А когда звонят нам, первая мысль – наверное, тетя Элнер. Но это, конечно, не ты. – Норма вздохнула. – Я знала, что буду по тебе скучать. Но не думала, что так сильно. И Мэкки тоже… ему ужасно не хватает ваших утренних встреч за чашкой кофе… Ладно, я пойду проведаю маму с папой, а Сонни пусть посидит с тобой.
Бывая на кладбище, всякий раз Норма подмечала удручающие перемены. Красивую деревянную арку с резными цветами, которую разломал торнадо, так и не восстановили. Мощеные дорожки щербаты от выбоин, разрослись сорняки. А ведь некогда кладбище смотрелось яркой зеленой лужайкой, утопавшей в свежих цветах. Теперь повсюду мусор, вон валяются пакеты из-под чипсов.
А надгробия! Раньше на них высекали масонский знак или какую-нибудь армейскую эмблему, но с каких это пор, скажите на милость, грузовая фура или мотоцикл считаются приличной надгробной гравировкой? Теперь никаких правил, каждый – кто во что горазд. Тут скамейка, здесь какой-то шар, а там сияющая черная стела соседствует со скромным бетонным памятником двадцатых годов. Все равно что «Макдоналдс» рядом с красивым домиком.
Вовсе не сноб, Норма понимала, что у всех разный уровень культуры, но в мире, который телевидение неустанно пичкало всяческим безобразием, с каждым днем все меньше хоть какого-то подобия благопристойности. Даже это убежище тишины, покоя и красоты стало совсем другим. И что тут поделаешь? Дошло до того, что некоторые уже ставят надгробия с портретом усопшего. Жутковато идти меж могил, с которых тебе улыбаются покойники. Это ведь надо умудриться выбрать фотографию, которая тебя увековечит.
А надпись на памятнике Гарольда Уиглера – это вообще что-то с чем-то: «Ну и темнотища здесь. Эй, кто-нибудь, включите свет». Так ужасно, даже думать об этом не хочется. Норма всегда старалась не проходить через двенадцатый ряд. Надпись отнюдь не забавная. Смерть – не шутка, а тут и шутка-то не смешная.
Навестив родителей, Норма забрала Сонни, попрощалась с тетей Элнер и поехала обратно в город.