Другой вариант: Ханна Мари знает свою гостью, но не признается. В любом случае тут что-то подозрительное. И за что рыжая просила прощения? Вербена твердо решила докопаться до истины. Она любила хороший детектив и была горячей поклонницей телесериала «Она написала убийство» с Анджелой Лэнсбери в главной роли.
К несчастью, в городе произошло убийство, только жертва об этом не знала. Да и не могла знать. Она была глухая. И не слышала, как сзади к ней подкрались. Не поняла, что ее столкнули. Полиция не распознала убийство. Взлома не было. Исполнитель заказа получил ключ от входной двери. Никто не видел, как он вошел и как покинул дом.
Подслушанное за ужином
Порой люди не подозревают, что кто-то слушает их приватную беседу Например, в тот вечер, когда за ужином судья обсуждал с женой завещание Ханны Мари, кухарка миссис Грейс оставила дверь в столовую чуть приоткрытой. Прежде она служила у четы Свенсенов, и ее очень интересовало, что скажет судья.
Проверка подлинности завещания заняла какое-то время, но в результате судья его утвердил. Когда последнюю волю усопшей огласили, народ оторопел. Просто невероятно, что Ханна Мари вычеркнула из завещания всех своих родных и благотворительных подопечных. На нее это совсем не похоже. Но по бумаге все отходило ее мужу. А за последнюю четверть века капиталы компании приблизились к тридцати шести миллионам. Даже Лаверна Торникрофт, жена судьи, засомневалась:
– Говори что хочешь, Сэм, но тут дело нечисто. Завещать ему компанию? Ага, держи карман.
– Что тут скажешь, Лаверна? – Судья покачал головой. – Я обязан следовать букве закона и санкционировать передачу имущества.
– Да не верю я, что она все оставила ему.
– По завещанию – оставила. Ханна Мари была глухая, но не слепая. Читать и писать она умела. Раз так написано – все законно. – Судья аккуратно намазал булочку маслом. – Но будь я на его месте, отныне я бы очень осторожно переходил улицу.
Завещание всех страшно огорчило. Никто не понимал, почему Ханна Мари так поступила.
После уплаты налогов Майкл Винсент стал официальным хозяином фермы и с ходу уволил всех, кто был тесно связан с семьей Свенсен. Первым вылетел Альберт Олсен, кузен Ханны Мари, почти тридцать лет служивший управляющим.
Альберт был раздавлен.
– Андер, поди, переворачивается в гробу, – говорил он жене. – Этот хмырь Винсент ни уха ни рыла в нашем деле. Он разогнал всех конторских и нанял работников, которые ни черта не смыслят в молочном производстве. Ему плевать на коров и качество продукции, главное – побольше и побыстрее. Наша компания была градообразующей. Все друг друга знали. А новые работники – чужаки. Представь, некоторые так и живут в машинах. Бог ведает, какое у них жалованье. Попомни мои слова: в мгновенье ока он угробит ферму или продаст ее какому-нибудь концерну.
Жена вздохнула:
– У меня сердце разрывается, как подумаю, сколько сил Андер, ты и все другие отдали своему делу.
На другой день сын Альберта сказал шерифу Чилдрессу:
– Предупреждаю заранее: не дай бог, встречусь с этим Винсентом один на один, я из него душу вытрясу. За то, что сделал с моим отцом.
Он был уже третьим, от кого нынче Ральф слышал подобное обещание. Идея грохнуть или хотя бы изувечить гада посетила абсолютно всех жителей города. Включая самого Ральфа. Даже его жена Эдна сказала:
– Я бы охотно отравила эту крысу.
Маленькая мисс Дэвенпорт рассказывает все
Когда миссис Грейс, кухарка судьи Торникрофта, отошла в мир иной, она рассказала своей подруге Вербене Уилер историю с завещанием. Весть о том, что муженек Ханны Мари все захапал, распространилась по кладбищу точно лесной пожар. Обитатели «Тихих лугов» были потрясены не меньше городских жителей. А Ханна Мари буквально оцепенела.
Она прекрасно знала, о чем говорилось в завещании. Отец обучил ее работе с документами, и она выверила каждое слово, прежде чем подписать бумагу:
Имущество и собственно компания, именуемая Сыроварня «Сладкий клевер», ни под каким видом не могут быть проданы или переданы тому, кто не принадлежит к семейству Нордстрём-Олсен-Свенсен.
Лидер себе места не находил. Ведь он обещал Лордору, когда тот находился на смертном одре, что ферма навсегда останется семейным предприятием.
Ханна Мари в точности исполнила отцовский наказ: включила этот пункт в завещание, а также распорядилась, чтобы благотворительные отчисления продолжались и после ее смерти.
– Я не понимаю, как это могло случиться, – лепетала она. – Просто ума не приложу.
Маленькая мисс Дэвенпорт, обитавшая на участке под номером 258, раньше не хотела ничего говорить, но теперь поняла, что не имеет права молчать.
– Ханна Мари, – окликнула она. – Говорит Дотти Дэвенпорт. Я работала у вашего батюшки, а потом… у вашего мужа.
– Конечно, я вас помню, мисс Дэвенпорт. Как вы?
– Сказать по правде, я на себя чертовски зла.
– Боже мой, почему?
– Не заболей я и не умри, я бы не позволила этому человеку вас ограбить.
Все кладбище навострило уши.
– Наверное, вы не помните, но я была в конторе, когда вы подписывали завещание. Потом вы ушли, а ваш муж дал мне ключ от своего личного сейфа, что стоял в канцелярии, и велел убрать документ.
– Нет-нет, я помню.
– Мистер Винсент не ведает, что по пути в канцелярию я прочла ваше завещание и узнала, как вы распорядились своими деньгами.
– Вы его прочли?
– Да, я нарушила правило. Больше того, прежде чем положить бумагу в сейф, я быстренько сняла с нее копию – просто на случай, если муж ваш вздумает чего-нибудь учудить.
Тут Вербена Уилер не выдержала и заорала:
– Господи боже мой! Все слышали? Маленькая мисс Дэвенпорт скопировала завещание!
– И что вы сделали с этой копией, дорогая? – спросила Ханна Мари.
– Я ее спрятала.
Вербена опять не сдержалась:
– Слыхали? Она спрятала копию завещания!
– Угомонись, Вербена, – одернула ее Руби. – Дай досказать. Продолжайте, Дотти, куда вы ее спрятали?
– Время поджимало, надо было вернуть ключ; я положила бумагу в конверт и сунула его за портрет вашего батюшки, Ханна Мари.
– Тот, что в зале заседаний? – вклинился Андер.
– Да.
– Кто-нибудь это видел, Дотти?
– Не думаю, хотя, может, и видел. Тогда уже все друг за другом шпионили, выслуживаясь перед Винсентом.
– Вы полагаете, копия все еще там? – спросил Андер.
– Кто его знает, мистер Свенсен.
– Вы поступили очень смело, пытаясь защитить меня, – сказала Ханна Мари. – Нет слов, чтобы выразить мою признательность.
– Благодарю. Ах, если б я хоть чуть-чуть вас пережила, я бы все поняла и встала стеной. Я бы смогла доказать мошеннический сговор с юристкой и подмену завещания.
– С какой юристкой? – удивилась Ханна Мари.
– Из Нью-Йорка. Время от времени она приезжала к Винсенту – якобы по делам, но, по-моему, у них были шуры-муры.
– Не помню, чтобы мы с ней встречались. Как она выглядела?
– Ну такая красивая, если вам нравятся рыжие.
– Ты слышала, Ханна Мари? Женщина, что стояла у твоей могилы, та самая юристка.
«И скорее всего, любовница Винсента», – подумали все, но вслух ничего не сказали.
Рассказ маленькой мисс Дэвенпорт ошарашил всех родных и друзей Ханны Мари, но особенно ее мать.
– Он казался таким милым, – проговорила Беатрис.
Ханна Мари до слез расстроилась, что так подвела отца.
– Прости меня, папа, – без конца повторяла она. – Прости, пожалуйста.
– Нет, ты не виновата, родная. Я как чувствовал, что он устроит подлость, этот никчемный…
– Ханна Мари, это я, твоя бабушка, – перебила Бёрди Свенсен. – Не казнись, дорогая, никто на тебя не сердится. Правда, Катрина?
– Ни капельки, милая. Нас огорчает тот человек, сделавший пакость.
– Ох, попадись он мне в руки, – сказал Джин Нордстрём, кузен Ханны Мари.
– Или мне, – поддержал Густав Тилдхолм. – Мало не показалось бы.
Вскоре весь холм гудел угрозами и проклятьями.
– Тут женщины, а то я бы сказал, что я с ним сделал бы, – процедил Мерл Уилер.
Лордор умер бы второй раз, подумала Катрина, узнай он, что ферму захватил чужак. Будет ужасно несправедливо, если негодяй выйдет сухим из воды.
Уже смеркалось, когда Элнер Шимфизл разразилась словами, наиболее точно передавшими всеобщую досаду:
– Мать-перемать! Вот в чем минус покойницкой жизни. Мы знаем такое, что упекло бы подлеца за решетку, и ничегошеньки не можем сделать.
Афера
Ее роман с Майклом Винсентом начался в Нью-Йорке. Она работала в юридическом отделе рекламного агентства, выполнявшего заказы сыроварни. Майкл сказал, что с женой несчастлив, но не может бросить инвалида.
Дальше – хуже: он узнал, что по завещанию не получит ни гроша. Тесть его всегда был гадом, поведал Майкл, а жена просто выжила из ума. Родичи ею манипулировали, дабы лишить его заслуженной доли. Жуткая несправедливость. Он столько лет горбатился, на голом месте создал компанию, и вот она, благодарность. Так, по крайней мере, он говорил. А она была по уши в него влюблена. Иногда влюбленная женщина не видит того, что у нее под носом. Даже если она дипломированный юрист.
Они были в гостиничном номере, когда Майклу сообщили о несчастье. Между ним и женой давно уже не было близости, но он как будто ужасно переживал эту беду.
Она подменила завещание еще задолго до смерти его жены и задолго до того, как поняла, что он – чудовище и просто ее использовал. Изготовить фальшивку было нетрудно: удали пункт-другой, перефразируй пару абзацев, поменяй имена бенефициаров. Конечно, за подобное ее бы вмиг лишили лицензии, но Майкл был так ей благодарен и говорил, что все это – ради их совместного будущего.
И она поверила. Надо же быть такой дурой. После смерти жены он уже не звонил. Вот тогда она начала соображать, что к чему. Кинулась на самолет, потом на арендованной машине прикатила к нему в Элмвуд-Спрингс. Пригрозила, что выдаст его властям, но он только ра