8. Еще она записала:
Мне уже тридцать четыре года, но я убежала от собственных гостей. Какое чудное чувство спасшихся бегством! Чтоб не заметили с опушки, пришлось низко прилечь лицом ко мху, к старым еловым шишкам. Дно леса выстлано мхом и тонкими прутиками. В лесу все одето собственно своим лесным излучением. В лесу – с каждым мигом ты леснее.
Мне тридцать четыре, я дважды собиралась ехать в Поляны, но вместо этого, наслаждаясь сентябрьским солнцем, сидела на Рубинштейна, крутила папироски и говорила с бездомными.
В Музее петербургского авангарда, доме Матюшина и Гуро, я сокрушалась от вида казенной нищеты. На входе виниловый баннер – фото Гуро. Ее малахольная голова в профиль, волосы собраны на затылке, костяной гребень – разрежены пикселями дешевой печати.
9. Еще она записала:
Я зачесываю волосы справа налево надо лбом, как этого обыкновенно не делают женщины. Я это делаю так, потому что скрываю суровый лоб и придаю ему вид добрый и жалкий.
10. Темной зимой 2021‑го я добралась до РГАЛИ и просмотрела пленки с ее блокнотами. Беспечная привычка, подумала я, вести тетрадь, в которую пишешь все подряд: черновики рассказов, дневниковые заметки, стихи.
Подгнившие семена, черточки хвои, разбросанные ростки. Профиль лошади, прозрачная кошка, карандаш подтерся то там, то тут. Писала исключительно карандашом. Грифель рассыпался, растворился в архиве. Писать карандашом – завещать о распаде.
11. После ее смерти Матюшин издал «Небесных верблюжат». Он знал алгоритмы хвоинок и травок ее письма.
12. Стоя в порту у мутной воды Преголи, я закрываю глаза и силюсь представить:
Гуро умерла в 1913 году, до всего.
13. Будущее родится чуть позже, а пока о нем только мечтают.
Между 1941 и 1944 годами Ольга Матюшина запишет:
Это – «переделанная нами земля». Вот здесь на вершине написать Кирова с его солнечной улыбкой.
14. Чего хотела Гуро?
Трогать серебряным грифелем лошадиный профиль принца, гладить его синие бархатные глаза. Гладить лицо своего мальчика, погибшего брата, своего сына. Смотреть на комету, которой она все никак не могла разрешиться.
Наверное.
15. Какие золотые волосы были в детстве у моей Лены, она была красавица, моя Лена, она была для меня все, скажет Екатерина Низен. А потом, когда она умерла, умирала, золото потемнело, волосы свалялись, стали страшные.
16. Именно Екатерина Низен познакомила зятя со своей подругой по революции Олей, Громозовой Ольгой. Хромой, некрасивой, энергичной и преданной.
Вечерами Матюшин, при зажженных свечах и накрытых тканью зеркалах, будет расставлять гостей вокруг кресла, в котором сидит Оля, и призывать дух Елены Гуро, ждать, когда Оля заговорит голосом Лены. Оля, конечно, желала ему угодить, но так бессовестно врать ей не позволяла совесть.
С ней Матюшин разберет архив Гуро; Ольга Матюшина будет жить на Песчаной, привечать студентов мужа, мыть окна. А после смерти Матюшина – хранить обстановку и рисунки Михаила Васильевича и Елены Гуро, так она их называла.
В тридцатых, а ей будет около пятидесяти, Ольга займется живописью, но в самом начале Блокады рядом с ней разорвется бомба и Ольга ослепнет, останется только крохотная видимость, самая ничтожная. Она больше не сможет рисовать и, окруженная комсомольцами, будет писать свою литературу подвига и стойкости.
Жестокая нелепость
1. Больше нет имения Почи́нок.
2. Имение Починок, земля детства Гуро, на карте можно найти это место – между Санкт-Петербургом и Псковом, десять километров севернее деревни Ксти река Курея легла петелькой; поле на одном ее берегу, на другом – лес. Починком владел Генрих-Гельмут (в русской транскрипции – Георгий Степанович) Гуро.
3. Я хотела поехать и найти место, где было имение Починок, но в этом нет никакого смысла.
Теперь там река, там поле, там лес.
Шиповник цветет на месте деревянной усадьбы.
4. Я все думала: почему имение называли Починок? Потому ли, что Генрих Гуро был сержантом французской армии Наполеона и после войны 1812 года остался в России?
«Починок», место, где живут переселенцы. Может быть, подумала я, имение называлось Починок, потому что у этого слова был оттенок новизны? Преображения старой земли. Гуро купил пятьсот десятин, построил усадьбу, по железной дороге возил всю семью на летний отдых.
О том, что Генрих Гуро был сержантом французской армии, я вычитала в одном из краеведческих альманахов. Меня поразила судьба этого француза: остаться среди чужаков, выучить русский язык, стать признанным педагогом. По запросу «имение Починок Соседненской волости Лужского уезда» я получила несколько ссылок, текст которых, очевидно, был копипастом. Среди источников – Энциклопедия русского авангарда и краеведческий паблик.
Я писала в методический отдел центральной библиотеки Струг Красных. Вдруг, подумала я, они помогут мне понять, почему имение Гуро называлось Починок. Но мое письмо вернулось, звонить я не стала.
5. Из статьи А.И. Федорова «Семья Гуро» псковского литературно-краеведческого альманаха «Наш край» 2012 года я выписала:
В раннем периоде творчества Елены Гуро есть несколько рассказов, в которых она обращается к воспоминаниям о своем детстве, проведенном в имении Починок. Рассказы удивительным образом передают то настроение, которое переполняло автора в детские годы. Она вспоминает обстановку в усадьбе, игры, природу… Все, что окружало маленькую девочку, которая не утеряла способности по-детски удивляться обыденным вещам и окружающему миру до самой своей смерти.
Гуро начала публиковать свою прозу в 1905 году. Ей было тридцать пять, когда она умерла от рака крови в Уусикиркко. Как в таких случаях отсчитывать ранний и поздний период творчества?
6. Мать учила ее рисовать, добрый отец строил смешные глаза и читал стишок:
Mon âne, mon âne
A bien mal à ses yeux.
Madame lui a fait faire
Une paire de lunettes bleues.
Une paire de boucles d’oreilles,
Un bonnet pour sa fête,
Et des souliers lilas, la, la,
Et des souliers lilas.
И тут же делал вольный перевод:
У осла, у осла
Ухо разболелось.
Мадам напялила ему
Милые сережки
Гвоздики-сережки,
Туфельки на ножки,
Чепец в честь торжества,
Сиреневые туфельки о-ла-ла.
7. Мать учила Элеонору рисовать. Анна Михайловна была женщиной одаренной, могла бы стать художником, но передала весь свой талант детям.
8. Портрет Генриха: над крестом Святого Георгия пышные седые усы, широкий нос. Нос Элеоноры – как у отца.
На снимке имения Починок – у высокой травы пятно белого платка – Анна Михайловна, дочь Чистякова, издателя и прогрессивного педагога, приятеля Герцена и Белинского.
Екатерина Низен скажет: Чистяков, неграмотный крестьянин, пешком пришел в Петербург искать себе университет, там нечаянно попал к Некрасову, который взялся его учить. Чистяков учился так: рубил дрова и готовил чай.
Карандашный рисунок, голова Анны Михайловны, нос с горбинкой (как у Чистякова). Я смотрю на этот нос и думаю: у Матюшина был такой же длинный и тонкий нос. Скулы, брови и суровый лоб Анны Михайловны достались Элеоноре.
9. Гуро ростками записала:
О какая жестокая нелепость, – я заметила на мосту, что у клячи ломовой – бархатный храпик /бархатные, милые ноздри/.
10. Она хвоинками записала:
О, как страшно думать, что где-нибудь, в очумелой дыре, милая красота так и догорит, так и погаснет, – и никто, никто ее ни разу не заметит. Ни разу не полюбит. А создана по-своему, особенно прелестной. И не повторится!
11. Девяностолетняя Екатерина Низен скажет: там был камень, который я называла Рыбка, там еще что-то такое. И добавит – больше всего старшая сестра Александра боялась, что Екатерина и Елена отнимут у нее клочок земли, который купил отец на собственные деньги. И Генрих, и его жена, Анна, похоронены там. Их могил не найти – время ладонью стерло Починок.
Теперь там река, там поле, там лес.
Шиповник цветет на месте деревянной усадьбы.
Александра запретила сестрам бывать в Починке.
12. Это читать необязательно:
Речь шла о железнодорожной станции Новоселье Псковского уезда, в десяти километрах от нее – та самая петелька Куреи. Семья Гуро приезжала на станцию Новоселье и на повозках добиралась до усадьбы. На карте начала XIX века сохранилось старое название: Мыза (то есть хутор или усадьба – с эстонского, финского или шведского) Пачинокъ.
Елена Гуро была стародворянского рода. Ее дед действительно был французским эмигрантом. Но в Россию он попал еще в 1793 году, он бежал от революции. Отец Гуро построил успешную военную карьеру. Екатерина Низен говорила, что окна ее комнаты выходили на Дворцовую площадь.
Пепелище
1. Я собиралась ехать в Поляны, но вместо этого сидела на улице Рубинштейна и курила, наслаждаясь сентябрьским солнцем.
2. Из очерка Балашова Е.А. «Карельский перешеек. Земля неизведанная. Часть 2. Юго-западный сектор. Уусикиркко (Поляны)» я выписала:
Взору советских переселенцев предстало лишь пепелище среди обширных полей. Вероятно, это обстоятельство и послужило причиной появления названия нового совхоза – «Поляны» (с. 22).
…уусикиркское кладбище ликвидировали, а на месте военного захоронения сделали футбольное поле (с. 26).
Пепелище православного храма давно уже заросло бурьяном и кустарником, как и разоренное русское кладбище, узнаваемое по паре поврежденных крестов. Домов настоятеля церкви Николая Степанова и священника Сторожева, находившихся поблизости, нет и в помине. Впрочем, и от старинных русских дач также ничего не осталось (с. 26).