Ведь знание так же приятно для ума, как свет для глаз: дети радуются и увлекаются им чрезвычайно, в особенности когда они видят, что к их вопросам относятся внимательно и что желание знать встречает поощрение и одобрение. Я не сомневаюсь, что главная причина, заставляющая многих детей целиком отдаваться глупым играм и бессмысленно тратить все свое время на пустяки, заключается в том, что они убедились, что их любознательность натолкнулась на стену и к их вопросам относятся с пренебрежением. Но если бы к детям относились более ласково и с большим уважением и на их вопросы давали бы надлежащие и удовлетворительные ответы, то я не сомневаюсь, что они находили бы больше удовольствия в учении и увеличении своих знаний, всегда находя здесь занимающую их новизну и разнообразие, чем в постоянном возвращении к своим играм и игрушкам.
Джон Локк – первый крупный философ, затронувший вопрос, который мы знаем как вопрос о «почемучках»: почему дети задают так много вопросов взрослым об окружающем мире. Локк, как и Аристотель, считает, что познание окружающего мира естественно и желанно, но по-другому чем классическая философия понимает возникающие при этом эмоции. Для него это не столько жажда знаний, сколько радость и увлечение, что-то близкое к игре, и, разумеется, дети хотят в ней выиграть. Только проигрыш в этой игре, когда взрослые не обращают внимания на их вопросы, заставляет их обращаться к однообразным и глупым играм, тогда как отзывчивость взрослых позволяет детям разумно тратить время и развиваться.
§ 119. 2. Помимо того что нужно давать детям серьезные ответы на вопросы и обогащать их ум сведениями, которые их в данный момент интересуют как что-то им действительно нужное, необходимо применять еще кое-какие специальные приемы и поощрения. Говорите в присутствии детей другим людям, с мнением которых они считаются, что дети знают такие-то и такие-то вещи: мы все, можно сказать, с колыбели – тщеславные и горделивые существа; так пусть же их тщеславие будет польщено такими вещами, которые пойдут им на пользу; пусть гордость заставит их поработать над тем, что может им пригодиться. С этой точки зрения вы должны будете убедиться, что нет лучшего стимула заставить старшего брата учиться чему-нибудь, чем возложить на него обучение его младших братьев и сестер тому же предмету.
К Локку восходит и идея обучения старшими младших, дополняющего обучение учителем. Хотя такая практика существовала с незапамятных времен, Локк обосновывает ее специально, отчасти споря с теми аристократами, которые для каждого ребенка в семье назначали своего воспитателя. Тщеславие и гордость успехами как двигатель гражданской добродетели – тоже не новая идея. При этом если в античности чаще считалось, что амбициозный человек рано или поздно потерпит крушение, даже если до поры до времени будет иметь успех (концепция «гибрис», амбициозности, бросающей вызов богам), то в мире детства Локк не видит такой опасности, так как ребенок будет усваивать полезные, практические навыки, которые пригодятся в жизни. Светская осторожность уместна во взрослом возрасте, не в детском.
§ 120. 3. Если не следует с пренебрежением относиться к вопросам, задаваемым детьми, то следует в то же время тщательно заботиться о том, чтобы они никогда не получали неверных и уклончивых ответов. Дети легко замечают, когда к ним относятся пренебрежительно или обманывают их, и быстро научаются тем приемам пренебрежительного отношения, притворства и фальши, которые наблюдают со стороны других. Мы не должны нарушать правду в общении с кем бы то ни было, но менее всего – в общении с детьми; ибо если мы играем с ними в ложь, мы не только обманываем их ожидания и мешаем им получать знания, но и развращаем их невинность и учим их самому худшему из пороков. Они ведь путешественники, недавно прибывшие в чужую страну, о которой ничего не знают; поэтому совесть обязывает нас не вводить их в заблуждение; пусть вопросы их иногда кажутся не очень серьезными, но ответы должны быть серьезны; эти вопросы могут показаться праздными нам, давно знакомым с ними, но для тех, кто еще ничего не знает, они имеют значение. Дети в отношении всего, что нам уже известно, – те же иностранцы: все вещи, с которыми они сталкиваются, вначале им так же неизвестны, как они были когда-то неизвестны и нам. И счастливы дети, которые встречаются с предупредительными людьми, готовыми снизойти к их невежеству и помочь им от него избавиться.
Локк заложил основы детской психологии и педагогики: если ранее считалось, что приключение – тяжелое испытание, доступное лишь взрослым, заключающее в себе смертельный риск, то Локк полагает, что и детство – большое приключение и мысленное путешествие. Не только купец, отправляющийся через бурное страшное море, но и ребенок, исследующий ближайший к дому участок, переживает опыт путешествия. Аргумент Локка, как мы увидим ниже, построен на представлении о многоязычии и разнообразии мира: нам непонятны японский язык и обычаи, а ребенку – взрослый мир, многие его законы. Лишь доверительный разговор может связать вещи и понятия, показав, что эти вещи действительно могут стать знакомыми, а значит, получить правильные названия.
Если бы мы с вами в настоящий момент очутились в Японии со всей нашей мудростью и нашими познаниями, преувеличенная оценка которых, быть может, и является причиной нашего пренебрежительного отношения к мыслям и вопросам детей, и пожелали бы узнать все, что нужно знать в тамошних условиях, то я не сомневаюсь, что нам пришлось бы задать тысячу вопросов, которые какому-нибудь надменному или нерассудительному японцу показались бы весьма праздными и назойливыми, хотя для нас эти вопросы были бы весьма существенны и нам важно было бы получить на них ответы; и мы были бы рады найти человека достаточно снисходительного и любезного, который удовлетворил бы наши запросы и просветил бы наше невежество.
Когда дети сталкиваются с новым для них предметом, они обыкновенно задают обычный вопрос иностранца: «Что это такое?» Под этим они обычно подразумевают одно только название; поэтому сказать им, как это называется, обычно и означает дать правильный ответ на их вопрос. За этим обыкновенно следует вопрос: «А для чего это?» И на этот вопрос надо ответить прямо и точно: сказать о назначении вещи и применительно к уровню их понимания объяснить, каким образом она служит своему назначению. Точно так же нужно реагировать на всякие другие вопросы с их стороны: не отделываться от детей, пока вы не дали ответа, доступного их пониманию, более того, своими ответами наводить их на дальнейшие вопросы. А может быть, подобный разговор окажется и для взрослого человека вовсе не таким праздным и маловажным, как мы склонны думать. Естественные и не внушенные вопросы пытливых детей часто наводят на такие вещи, которые могут дать толчок мысли и умному человеку. И я думаю, что неожиданные вопросы ребенка могут научить большему, чем разговоры со взрослыми людьми, высказывающими ходячие мысли, которые лишь отражают заимствованные понятия и предрассудки, привитые воспитанием.
Локк впервые высказывает мысль, что дети не просто наводят взрослых на размышления, но позволяют четче сформулировать сам вопрос. До сих пор часто советуют: если надо решить сложную проблему, то следует попробовать переформулировать ее для детей как вопрос «почему», и тогда в вопросе уже будет содержаться половина ответа.
§ 121. 4. Быть может, не мешает иногда возбуждать любопытство детей, нарочно сталкивая их с необычными и новыми для них предметами с целью подстрекнуть их пытливость и предоставить им случай получить сведения об этих предметах. Если же случится, что любопытство заставит их задать вопрос о том, чего они не должны знать, то гораздо лучше, чем отделываться от них ложью или каким-нибудь пустым ответом, прямо сказать, что этого им еще не следует знать. <…>
§ 139. Если в ребенке уже заложены основания добродетели в виде истинного понятия о Боге (которому мудро учит нас исповедание веры и которое усвоено ребенком в той мере, в какой позволяет ему возраст), а также в виде привычки молиться этому Богу, то ближайшая задача заключается в том, чтобы приучить его говорить безусловную правду и всеми мыслимыми способами развить в нем добрый характер. Ребенок должен знать, что ему скорее простятся двадцать других проступков, чем один случай уклонения от истины с целью прикрыть вину каким-нибудь оправданием. Научить его своевременно любви и доброму отношению к другим людям – это значит уже с самого начала заложить истинную основу честного человека; ведь все несправедливости обыкновенно проистекают из нашей преувеличенной любви к себе и недостаточной любви к другим людям.
Вранье Локк рассматривает не просто как проступок, но как первый признак закоренелого эгоизма, тогда как молитву – как средство против такого эгоизма, признание авторитета Бога над собой.
Это все, что я могу в основном сказать об этом предмете и что является достаточным, чтобы заложить в ребенке первый фундамент добродетели. По мере того как он становится старше, необходимо следить за направлением его природных наклонностей. Если эти природные тенденции отклоняют его больше, чем следует, в ту или другую сторону от истинного пути добродетели, необходимо принимать надлежащие меры. Ибо немногие из сынов Адама настолько счастливы, чтобы не родиться с какими-либо отклонениями природного характера, устранение или уравновешивание которых составляет задачу воспитания. Но входить в подробности этого значило бы выйти за рамки этого краткого трактата о воспитании. Я не ставлю себе задачи разобрать все добродетели и пороки и вопрос о том, какими путями может быть достигнута каждая конкретная добродетель и какими специальными средствами может быть исправлен каждый конкретный порок; впрочем, о наиболее обычных недостатках и о способах их исправления я говорил.
Локк называет свой трактат «кратким» в отличие от гуманистических трактатов, которые часто состояли из множества книг, как трактаты Хосе Луиса Вивеса.