О чувстве, [заключённом во] вселенной[263]
Итак, весь мир – чувство и жизнь, душа и тело, изваяние Бога всевышнего, во славу Его установленное, по [законам] власти, мудрости и любви[264]. Ни о чём не горюет мир, внутри которого вершатся и жизни и смерти во множестве, служа его величественной жизни. В нас умирает [съеденный] хлеб, рождаются соки [тела], умирающие, чтобы стать кровью. Кровь гибнет, чтобы появилась плоть, нервы, кости, дыхание и семя, и проходит сквозь разные жизни и смерти, радости и горести, служа жизни нашей. Так что всё на свете всему на свете – и радость и прибыток, ведь вещи, без исключения все – милость (gratia) целого мира, как и сам он – милость божья во славу Его. Все живые существа пребывают внутри чрева мироздания, как внутри брюха некого животного, и не думают, что чувствует мир, подобно паразитам внутри нашего, понятия не имеющим, что душой мы обладаем гораздо выше, чем их собственная, что чувствуем мы. И всё же живые существа одушевляются не блаженной мировой душой, а душами собственными, как и наши паразиты, в отличие от нас, неразумные. И пусть человек всего лишь червь в чреве мировом, всё-таки рождён он способным облечься в крылья мудрости и любви, став птицей ангельской (angelicus ales), подобно бабочке, появляющейся из шелковичного червя, или пираусте[265], летящей на свет божий – этот свет чувствует он в себе и в мироздании[266]. Человек является завершением целого мира, воспитателем (cultor)[267] его и восхищенцем (admirator), до тех пор, пока Бога признаёт, милостью которого свет был сотворён. Мироздание – изваяние, образ, живое святилище божества и книга, куда вписал Бог, изукрасив, бесконечно прекрасные вещи, в уме своём осуществлённые, и выразил свои собственные мысли. Мироздание украсил Он живыми безыскусными изваяниями в небесах[268], а на земле изваяниями смертными и смешанной природы[269]. Но от всех них мы возносимся к Богу[270].
Блажен читающий в этой книге и узнающий суть вещей из неё, а не измышляющий – по своему ли усмотрению или чужому. Здесь узнаёт он, как искусно правит Бог миром, Ему уподобляясь и дыша с Ним в унисон[271]. Вместе с Богом он видит, что все вещи – благи, а зло относительно, будучи сценической маской (larva) для ролей, разыгрывающих перед Богом забавное представление[272]. В душе человек торжествует и восхищается, постигает и воспевает не ведающего границ и смерти Бога, извечную Силу, Мудрость и Любовь, из которых произошло всё. Производна от них всякая сущность, сила, мудрость и любовь: существует она, оставаясь прежней или меняясь до пределов, ведомых всеобщей душе (communi animae)[273], которая учится у творца[274], постигая искусство, вложенное Им в сущее, с божьей помощью ведя и подвигая все вещи к высшему рубежу (finem summum) – до тех пор, пока не станет всё всем[275], а всему и вся зримо явлены будут божественные красоты вечного замысла. Кто на эти вещи взирает восхищённо, тот обладает знанием. Знающий – действует. Действующий же – соратник Богу, Ему подобный, причастный мудрости всеобщей, которой слава во веки веков. Ей молитва даст право, чтобы нас сочла достойными возвысить, и познали мы её до конца. Да будет так.
Избранные сонеты Кампанеллы
Восемьдесят девять стихотворений Кампанеллы в 1622 г. были опубликованы под псевдонимом Settimontano Squilla («Семигор Бубенец» или, как предлагает в переводе Йейтс Г. Дашевский [Йейтс 2000: 347], «Семихолмный Бубенчик»), намекающим на семь кругов на холме, где находился Город Солнца, и фамилию Campanella (ит. «колокольчик») [Campanella 1622]. Место издания до сих пор точно не определено, но Тобиас Адами, выпустивший в свет этот сборник стихов, завершает посвящение книги своим «друзьям», родоначальникам розенкрейцерства Вильгельму Вензе, Христофу Безольду и Иоганну-Валентину Андреэ, указанием: «Париж, 1621 г.» [Campanella 1622: 2]. Любопытно, что ещё до публикации книги, в 1619 г. Андреэ издаёт перевод шести сонетов Кампанеллы на немецкий язык [Ernst 2010: 107]. Книга 1622 г. носила название: «Антология некоторых философских стихотворений Семигора Бубенца, добытых из его книг, названных “Песенник”». В 1954 г. стихотворения Кампанеллы с сохранением порядка их следования были переизданы под редакцией Луиджи Фирпо. Билингва, включающая сорок три стихотворения Кампанеллы с итальянским оригиналом и параллельным английским переводом была издана Шерри Руш [Campanella 2011]. Из приведённых нами сонетов у Руш отсутствует пятнадцатый. Семь сонетов Кампанеллы в переводе С. В. Шервинского приведены в приложении к изданию «Города Солнца» [Кампанелла 1954: 162–168].
IВступление[276]
1. Отец – Рассудок, мать – Софией называют,
Поклонник истины, добра и красоты, их сын,
Я вижу, мир в бреду, он вздорностью томим,
От матери своей всем молоко я предлагаю!
5. Отцу хранила верность. Грудью вскормлен,
Напоен молоком её, я строен, лёгок на подъём!
Свеж неизменно, проникаю в каждый дом,
Чтобы мир был мудро мной оформлен!
9. Весь мир – наш отчий дом… Так и назначим!
Из перепевок-школ бегите вы скорей, друзья!
Напёрсток, палец, зёрнышко – нам хватит!
12. И если вещи в мире значат больше, чем слова,
Давайте ж – горести, гордыню, неведенье
Огнём спалите, ведь его похитил с Солнца я!
IProemio
Io, che nacqui dal Senno e di Sofia,
sagace amante del ben, vero e bello,
il mondo vaneggiante a se rubello
richiamo al latte della madre mia.
Essa mi nutre, al suo marito pia;
e mi trasfonde seco, agile e snello,
dentro ogni tutto, ed antico e novello,
perche conoscitor e fabbro io sia.
Se tutto il mondo e come casa nostra,
fuggite, amici, le seconde scuole,
ch’un dito, un grano ed un detal ve ‘l mostra.
Se avanzano le cose le parole,
doglia, superbia e l’ignoranza vostra
stemprate al fuoco ch’io rubbai dal sole.
IVО мироздании и его частях
1. Весь мир – живое существо, оно огромно!
Мир – изваянье Бога. Бог себя сличает с ним.
Отродье мы, червям подобно на Земле кишим,
Живём внутри его, его приют – покров нам.
5. Не ведаем, что одарён любовью, разуменьем,
Как черви, что живут во мне – им невдомёк,
Кто я… Им отравлять меня назначен срок,
Так, будем по земле ступать мы с уваженьем!
9. Что мы Земле? С той тварью мы имеем сходство,
Которая живёт в другой, огромной. Мы лишь вши,
Те, что на нас водясь, нам причиняют неудобства.
12. С меня бери пример, гордец! Взор к небу подними!
Взгляни, как много в каждой вещи благородства,
Поймёшь тогда, что в нём тебе принадлежит.
IVDel mondo e sue parti
Il mondo e un animal grande e perfetto,
statua di Dio, che Dio lauda e simiglia:
noi siam vermi imperfetti e vil famiglia,
ch’intra il suo ventre abbiam vita e ricetto.
Se ignoriamo il suo amor e ‘l suo intelletto,
ne il verme del mio ventre s’assottiglia
a saper me, ma a farmi mal s’appiglia:
dunque bisogna andar con gran rispetto.
Siam poi alla terra, ch’e un grande animale
dentro al massimo, noi come pidocchi
al corpo nostro, e pero ci fan male.
Superba gente, meco alzate gli occhi
e misurate quanto ogn’ente vale:
quinci imparate che parte a voi tocchi.
VБессмертная душа[277]
1. Мозг сжался весь в кулак, а в нём зажатый – я!
Книг есть на свете – тьма, но сколько б их ни было,
Не утолить вовек им алчущей души!
И сколько ж их пожрал! А всё мне не хватило!
5. Вот Аристарх – он мой, и Метродор – велик[278],
Обоих проглотил, но лишь проголодался!
Хочу ещё – порыв! Я к гладу уж привык!
Всё больше узнаю, а меньше мир поддался.
9. Так значит, образ я – но вечного Отца,
Он – океан, один, объемлющий всех «рыбок»,
Цель чувства только Он – с любовью бьёт стрела.
12. Ход разума… готов! Стрела уже в мишени.
Властители земли – они ведь от себя.
Покой и счастье – в Нём, оденься Его сенью.