Отсутствие еды в доме гонит Толика на улицу. По привычке он крадётся по лестнице. Михолап забрал у него подвеску и теперь ему нечего продать, чтобы заплатить долг. Надо будет снова идти на дело. Потому что даже если он вдруг станет честным и найдёт работу, зарплату в триста тысяч ему никто не выпишет.
Со Славиком он нос к носу сталкивается на выходе из подъезда. Бежать некуда. Тот улыбается и бросает на него хищный взгляд.
– Твой дружбан передал мне бабло, – с ноткой презрения сообщает он. – Ведь можешь же быть сообразительным, когда хочешь.
– Мой дружбан? – Толик лихорадочно соображает, кто бы это мог быть, но, кроме Михолапа, на ум никто не приходит. Ведь никто больше не знает о долге.
– Ну да, такой солидный дядечка в возрасте. Но учти, что больше с тобой дел я иметь не хочу, – Славка отталкивает его и проходит в подъезд.
Накупив еды себе и собаке, Толик возвращается домой. Он рад, что теперь может начать новую жизнь, что идти на грабеж, чтобы выплатить долг, не надо. И от этого ему становится легко и приятно.
Возле подъезда он замечает крутую иномарку. Привалившись к ней спиной, стоит Михолап. В костюме, с напомаженной шевелюрой. Его трудно узнать, но это всё же он.
– У меня к тебе предложение, – вместо приветствия говорит он.
– Нет, – категорически произносит Толик.
– Нужно узнать, кто заставляет людей кончать жизнь самоубийством, прыгая с моста.
– Вот ты этим и займись, – не сдаётся Толик. – Спасибо тебе за то, что заплатил мой долг. Я всегда буду тебе за это благодарен. Но на этом всё. Будем считать, что эта история была галлюцинацией.
– Самой лучшей в твоей жизни, ну признай же это! И Миловея шлёт тебе приветы.
– Нет, – снова повторяет Толик, но решимости уже становится меньше.
– Разве тебе не хочется настоящей жизни? – прищурившись, спрашивает Михолап.
– У меня сейчас собака от голода сдохнет, – уходит от ответа Толик.
– Я всю неделю кормил этого засранца. Потерпит пару часов, – небрежно произносит Михолап, рассматривая свои ногти. – Ну, так что?
– И куда ты хочешь, чтобы мы двинули? – уступает Толик.
– Садись в машину, – воодушевлённо произносит Михолап. – Это такая невероятная история, в которой сам чёрт ногу сломит…
Ессентуки
В России существует давняя традиция повязывать цветные ленты на ветки дерева, чтобы исполнилось желание. Обычно выбирают какое-то особенное дерево, например, растущее на перекрёстке трёх дорог или на берегу водоёма. Повязывая ленточку, девушки чаще всего молятся о счастливом браке или о рождении ребёнка.
Счастливое деревоОльга Макарова
Двадцать пять – это вам уже не восемнадцать. Особенно когда весь твой мир – работа и дом, а дом – пустая квартирка. Неплохая такая, правда, не в центре города, но рядом чудный парк. Без родителей: мама с папой уехали жить в деревенский домик, называемый фазендой, чтобы не стеснять Иришку. Маме казалось, что они мешают дочери строить светлое семейное будущее, своё гнёздышко. Но всё было зря. Иришкин маршрут был строг и неизменен.
Иришка дама симпатичная, всё при ней, мама с папой вообще говорили: красавица. Она не могла понять, ну почему ей никак не везёт. Все её подруги замужем, некоторые уже детишек нянчат, а она одна. И не придирчивая она особо, ну так чтобы сморщить носик и, состроив гримаску, протянуть: фи-и-и какой, это не моё. Нет, может, и хотелось так сделать, да выбирать было не из чего, точнее не из кого. Женихи табунами под окнами не ходили, телефон не обрывали и букетами не заваливали.
Двадцать пять – это вам, конечно, не тридцать. Но понимать это начнёшь только в сорок, а когда тебе двадцать пять и ты одна, кажется, что ты одинокая старуха. Пора котика заводить.
Вон Светка, Иришкина одноклассница, уже успела второй раз замуж выйти. И с ребёночком от первого брака. И что ей там, в первом, не сиделось? Вот из-за таких светок нам, Иришкам, и нет пары.
Ну где-то же он должен быть! Ну должен. Для неё, Иришки, должен быть на земле парень, который будет любить только её, чтобы вот раз – и на всю жизнь, чтобы мысли только о нём и счастье до последнего вздоха.
Я к нему поднимусь в небо,
Я за ним упаду в пропасть,
Я за ним… извини, гордость…
Я за ним одним,
Я к нему одному…
Иришка, которая с детства попсу не переносила, третий раз завела песню Дубцовой. «Только мысли всё о нём и о нём, о нём и о нём», – крутилось в голове.
– Счастливая ты Иришка, делаешь что хочешь, а тут с утра круговерть: ребенка в сад, мужа на работу собрать, наготовить, вздохнуть некогда. А у тебя и порядок всегда, – говорила подруга Наталья, убегая к мужу и сыну. – Давай в другой раз сходим в консерваторию, сегодня Пашку некуда пристроить.
Счастливая Иришка понимающе улыбалась, вздыхала и провожала взглядом несчастную Наталью.
Теперь у неё будет целый счастливый свободный вечер. Впрочем, как и всегда.
Подруги знакомили её со своими знакомыми, знакомыми знакомых и знакомыми их знакомых. Но дальше первой встречи дело не шло.
– Вадик, приходи к нам завтра, Иришку позовём, – собирала гостей очередная подруга.
– Ириииишку? – тянул очередной претендент в женихи. – Не знаю, планы были, может, в другой раз.
В школе Иришка мечтала, что обязательно встретит Его. Наигрывая сонатину Гайдна, лелеяла в голове образ молодого Есенина вперемешку с образом Илюши Пряхина, мальчика, с которым познакомились на олимпиаде по биологии.
Никому и в голову не приходило, что отличница Иришка могла думать не о музыке, поэзии и театре, и даже не о школе и экзаменах. А о чем может думать девочка с куцым хвостиком и в ужасных очках, расплакавшаяся на уроке литературы, – потому что она, Иришка, к стыду своему, не сможет повторить бессмертный подвиг Зои, нет у неё той силы и стойкости духа.
– Ирк, ты хоть реснички подкрась, – учила её Светка, – мальчики, они не за оценки любят. Ты что думаешь, весь вечер ему стихи читать будешь? Давай я тебе причёску сделаю. И очки, смени очки, ты так себе парня не найдёшь… – вздыхала подруга, пытаясь изобразить на Иришкиной голове подобие модной прически. – Ну хоть что-то. И улыбайся, улыбайся.
– Может, я просто некрасивая? – делилась Иришка с подругой.
– Да перестань. Ну не красавица, конечно, – Светка многозначительно закатывала глазки, – но очень даже хорошенькая.
Иришка улыбалась, а вечером перед сном перечитывала любимые стихи Есенина и Пастернака. «Не стихи ему читать, хм, а что же… – думала Иришка, засыпая, – может, он любит музыку?»
Иришкина тётка Полина, толстушка и хохотушка, уверенно заявляла Иришке: «Не бойся, такая красотка – одна не останешься, собой будь, собой. Ты что думаешь, я вот за Петра держусь? Ну сбежит Пётр, прибежит Василий, я одна не останусь. А уж ты молодая…»
Тёткина уверенность передавалась Иришке минут на двадцать, потом всё как-то расплывалось мягким облаком и таяло под потолком тёткиной кухни.
– Ой, Ирка, ну ты даёшь, – Наташа развела руками, – ты же в интернете бываешь, там этих сайтов знакомств пруд пруди. Ну зайди куда-нибудь, глядишь – и познакомишься. Вон Лерка из соседнего отдела, она своего по интернету нашла, уже семь лет вместе, живут душа в душу. И ты не теряйся. Надо только фотографию выложить посимпатичней. А то ты всё на форумах садоводов да книголюбов. Кого ты там найдешь себе? Пенсионера-огородника.
Наташа зашла на сайт знакомств, зарегистрировала Иришку и с чувством выполненного долга принялась доделывать проект. А Иришке стали сыпаться письма. Такого внимания со стороны мужского населения планеты она не испытывала никогда. Сообщения сыпались одно за одним. Некоторые было стыдно читать! Как можно писать такое незнакомой девушке? Иришка удаляла их, не дочитывая. Наконец она могла себе позволить сказать: «Фи-и-и какой, не моё» и выкинуть наглеца в чёрный список.
Иришка рассматривала фотографии, но смеси Есенина с Пряхиным не находила. Весь день она переписывалась с незнакомыми ей людьми. Переписка вымотала и опустошила её. Она потратила столько времени и сил, а Его не было.
Пришло сообщение с форума садоводов. Иван Васильевич, знакомый Иришки под ником «Иваси», писал, что достал для её мамы какие-то волшебные семена и с оказией передаст их в город.
Просматривая сообщения, она отметила для себя одно. Новичок спрашивал совета. Иришка что-то ответила, но переписываться настроения не было: она устала от сайта знакомств. Проходя с чашкой чая мимо ноута, увидела, что светится значок «Личное сообщение». Наверное, Василич что-то забыл дописать. Иришка открыла сообщение: нет, это новоиспеченный садовод-любитель уточнял какие-то мелочи в Иришкиных советах. Пришлось сесть и написать ответ.
Переписка заняла её надолго. Уже скоро она знала, что зовут его Алексей, живёт он в другом городе, и ещё много лишних подробностей, к саду-огороду не относящихся. Теперь Иришка «висела» не на сайте знакомств, а только на своём садоводческом. Ждала, когда засветится заветный значок.
– Ну как твой Алексей? – интересовалась Наталья.
«Мой Алексей»! Звучит-то как, «мой». И она принималась пересказывать подробности переписки.
– А он фотку тебе не прислал? Ты попроси, вдруг он страшен как сто чертей, – веселилась Наталья.
Нет, он не может быть некрасивым, он пишет ей такие замечательные письма, называет её «Ирочка», и она готова простить ему его непохожесть на молодого Есенина, и уж тем более на Пряхина. Ей вообще всё равно как он выглядит, потому что она знает: это Он.
Василич нашёл-таки способ и передал волшебные семена. Надо было отвезти их в деревню. Иришка приехала к родителям днем. Сошла с электрички и полем пошла к дому.
Интересное дело – летняя деревенская жизнь. Многие приезжают только на лето, «на дачу», постоянных жителей раз-два и обчёлся. Выберешься летом, встретишь своих друзей-подруг: девять месяцев не виделись, а как будто вчера расстались и зимы как не было. «Привет, как надолго?» – кричит соседка Ленка. Иришка махнула ей рукой, мол, потом поболтаем.