И посейчас опекал он Нов-Град Нижний. Именно к нему следовало Алексею направить теперь стопы.
Ничего не знают люди о призраках, машут пакетами, катают тюлевые занавески…
Звонить или стучать не понадобилось, он легко проскользнул сквозь запертую дверь. Пора насовсем стать тем, кто он и есть на самом деле… тенью, тенью.
Встретил его, как всегда, портрет купца в парадной. Широкоплечий, с густой седою бородой, он смотрел на гостя сурово.
– Прости, Николай Александрович, – покаялся Алексей, отвесив поясной поклон. – Не сумел я порадеть о людях и о Посаде Нижнем. Да и сам вкорениться не смог, не успел. Подвела меня любовь окаянная.
Любовь, любовь, единственный путь, которым может пройти тень, чтобы укрепиться среди живых. Затянулась тропинка, оказалась мороком.
Отворилась дверь во внутренние покои. Вспыхнул свет в старинных зеркалах, в которых гость уже не отражался.
– Ну что ты, Алексей…
– Подвёл я вас, дядюшка, и своих пращуров подвёл.
– Ведь завещал тебе прадед, помни о нашей чести…
– Хотел я… Но не сумел. Нет теперь света, и тени не будет.
Гость опустил повинную голову. Когда теперь кто из теней в мир живых войдёт, неведомо… Думал Алексей, что обманом сумеет и любовь завоевать, и право на жизнь, но поманил его солнечный зайчик – да сгинул, не было любви, а ложь осталась. Придавила могильным камнем.
– Не тот огонёк ты за свет посчитал… Ладно. Поднимайся. Срок твой, видно, вышел.
Простил.
Алексей выпрямился, взлетел по высокой лестнице, к башенке – и чёрной птицей через реку, только его и видели.
Обнинск, Калужская область
В начале XX века железнодорожному разъезду №15 в Калужской губернии было присвоено название «Обнинское» по фамилии семьи, владевшей большей частью земель вокруг.
Виктор Петрович Обнинский, человек непростой судьбы, видный общественно-политический деятель, депутат первой государственной Думы Российской империи от Калужской губернии, журналист, автор ряда книг. В 1908 г. прошёл посвящение в масонскую ложу…
Усадьба Турилки, больше известная под названием Морозовская дача, – одно из старейших зданий города Обнинска. Усадьба построена на рубеже XIX—XX вв. в новоанглийском архитектурном стиле. В настоящее время из-за неразберихи с правовым статусом имущества не реставрируется. Архитектурный памятник Серебряного века до сих пор не превратился в руины благодаря стараниям неравнодушных граждан: краеведов, волонтёров.
Иногда в полуразрушенном здании, в маленьком окошке у самой земли, появляется огонёк…
«Не обещался ли еси иной невесте?5»
Екатерина Зорина
Свадьба
Ника ждала церемонии с нетерпением. Она полюбила отставного поручика Ковалевского раньше всех, даже раньше Маши. Высокий, темноволосый, с офицерской выправкой, гордый, неприступный, с прозрачными серыми глазами – настоящий герой, её герой. Он часто являлся к отцу с отчётами, новыми идеями: умный, серьёзный. И то, что Андрей выбрал сестру, было так нечестно, несправедливо. Как же Ника терзалась, теперь всё в прошлом. Она невеста, а он жених. Всё так, как и должно было быть с самого начала. Правда, иногда, чаще перед сном, в голове возникали нехорошие, тёмные мысли – может, она виновата в смерти Маши? Ведь Вероника больше всего на свете желала, чтобы та… чужая свадьба не состоялась: даже в молитвах просила. И вдруг у сестры внезапный приступ аппендицита. Андрей тогда так и не смог подойти к гробу…
В комнату вошёл обожаемый Пётр Аркадьевич. Известный во всей России строитель железных дорог на самом деле приходился ей дядей, а не отцом. Ника рано осталась без родителей, и семья Борюсовых взяла её на воспитание. Жёсткий, честный и требовательный с другими, он никогда ни словом, ни делом не упрекнул, не выказал недовольства, не сделал разницы между родной дочерью и приёмной.
– Милая моя, ты прекрасна, – он обнял её.
– Спасибо, папенька.
Тепло его рук уняло тревогу.
– Послушай, Ника. Я должен спросить: ты уверена в своём выборе? Ковалевский хорошая партия, но есть в нём что-то. Как говорят, тихий омут… Ещё не поздно всё отменить. Дам ему отступные, и он, уверен, поступит благородно.
– Нет, нет, папенька что вы! Я же люблю его! – Ника страшно испугалась. Теперь, когда счастье так близко…
– А он тебя? Он говорил, что любит тебя?
– Ну да, кажется… – Вероника опустила глаза.
Главных слов она так и не услышала, а ведь прошёл уже целый год.
В карете Пётр Аркадьевич грустно смотрел на юную невесту. Он не был сентиментален или мнителен, просто чувствовал, что на этом союзе всегда будет лежать тень смерти его старшей дочери. Как можно радоваться счастью молодых, там, где отпевали Марусю в подвенечном платье? И Ковалевский… Один мужчина для двоих его девочек: для усопшей и живой. Так почему же он не препятствует?
Андрей нравился Петру Аркадьевичу: молодой человек не кичился образованием или происхождением, работу выполнял добросовестно, был энергичен и жаден до новых знаний, к простым людям относился с уважением и сочувствием, в отличие от многих. Машу искренне любил. Они были такой приятной парой – те немногие, кто могли бы жить в приязни друг к другу до самой старости. Пётр Аркадьевич привык к присутствию Андрея в доме. Утрата породнила, связала их всех. А потом вдруг Ника и её пылкие чувства. Даже горе не смогло удержать молодость и живой нрав в скорби. Она так смотрела, так желала взаимности. Что происходило в душе Ковалевского, он не знал. Несомненно, молодой человек относился к Нике с большим трепетом. Об этих отношениях он говорил мало, смущённо обещал лишь, что сделает всё возможное для благополучной жизни будущей жены. И потом деньги – Пётр Аркадьевич был уверен, Ковалевский не прокутит Никино приданое, не потратит на женщин, не проиграет в карты. Найдётся ли такой другой? Время смутное. После кровавой Ходынки, кто знает, как оно теперь будет?
В церкви под руку с Петром Аркадьевичем маленькая перепуганная Ника, такая красивая во всех оборках и кружевах, шла навстречу Андрею. Мужчины качали головами, женщины ахали.
Началось таинство. В руках загорелись свечи, распевно зазвучали молитвы: батюшка славил Господа, просил не оставлять брачующихся ни в горе, ни в радости. Даже Андрей, который к вере относился сдержанно, выглядел взволнованным. Наконец следовало троекратно обменяться кольцами, символами вечного союза. Массивное мужское украшение неожиданно соскочило с хрупкого девичьего пальчика. В полной тишине кольцо звякнуло о пол. Ника пошатнулась. Страшная примета – предвестник тяжёлого, сложного брака, а то и вовсе смерти одного из супругов. Покатился тревожный шёпот. Священник поднял кольцо, слегка коснулся плеча девушки, чтобы успокоить, и венчание продолжилось.
– Не обещался ли еси иной невесте? – пропел батюшка.
Ника заметила, как Андрей вздрогнул. Он растерянно смотрел на присутствующих и молчал.
Слёзы текли по щекам Ники: когда всё закончится? Пусть уже как-нибудь. Пусть развернётся, уйдёт, только не молчит.
– Не обещахся, честный отче, – выдохнул Андрей.
Подарок
Андрей вышел на крыльцо отдышаться.
– Поздравляю вас, меня зовут Могир Рамзэ, – высокий брюнет доброжелательно улыбнулся. – Я дальний родственник родителей Ники.
– Неужели? Вы хорошо их знали?
– Нет, что вы. Дело давнее. Просто Пётр Аркадьевич ради приличия решил пригласить моего батюшку, а приехал я, – Рамзэ напряжённо рассмеялся.
Поговорили о погоде, о трудностях строительства дороги. После церемонии и бесконечных напыщенных слов беседа была Андрею в удовольствие. Хотелось отвлечься, вернуться к чему-то привычному, обыденному. Собеседник был чертовски обаятелен. Казалось, они давно знакомы. Могир говорил непринуждённо, легко, изящно, к месту жестикулировал. Правда, разговор длился не слишком долго. Приглашённые гости требовали внимания.
– Что ж, не буду вас отвлекать.
Поздно вечером они наконец остались с Никой одни. Сидели в гостиной, молчали – радовались тишине, окончанию суматошного дня.
– Андрей, у меня же для тебя подарок, – девушка достала шёлковый дорогой платок с вышитыми инициалами «А.К.».
– Ника, у меня для тебя тоже: самое ценное, что есть у меня, моя первая книга. Сказки. Странно, да? Взрослый мужчина. Я написал их давно. Они мне очень дороги. Возможно, они помогут тебе лучше узнать меня… – он протянул ей маленький самодельный томик. – Только, Ника, так сложилось, мы ведь не должны забыть, мы ведь вместе любили её…
На первой странице размашистым почерком было аккуратно выведено: «Любимой Марусеньке».
С самого начала Андрей твёрдо определился с подарком. Вероника должна знать, он никогда не забудет Марию. Со временем он начал сомневаться… Понимал, как больно будет трогательной Нике увидеть чужое имя на свадебном подарке. Сегодня вопрос священника будто поставил всё на свои места. Не связан ли обещанием с другой? Связан, на веки вечные. Он солгал всем, но законной жене врать не станет.
Андрей видел, как побледнела Ника, открыв книгу. Она резко встала. Губы её задрожали, костяшки пальцев побелели, сжимая подарок.
– Да, Андрей, мы никогда не забудем. Спокойной ночи!
– Ника…
– Я очень устала, прости.
Вскоре чета Ковалевских должна была уехать к родителям Андрея. Сборы затянулись.
Вероника будто повзрослела – больше не носилась по саду, не хохотала, закидывая голову, стала сосредоточенной и сдержанной. Она часто выходила к завтраку с тёмными кругами под глазами, будто после бессонной ночи.
Андрей заканчивал дела и всё больше сближался с Рамзэ. Их взгляды на жизнь, на Россию были так близки. Ковалевский восхищался осведомлённостью нового знакомого, тактичностью, с которой тот сравнивал уклады разных государств. Рамзэ иногда вскользь упоминал о масонах. Андрей ещё во время учебы интересовался Орденом. Ему были близки принципы гуманизма, просвещения: в то время как другие офицеры могли высечь своих солдат, он себе подобного никогда не позволял. Пришлось уйти. Кнутом он не хотел, а пряника служивые ещё не понимали.