[99]. Останки этой рыбы впервые были обнаружены в XIX в. рядом с Питерборо (Англия) фермером Альфредом Николсоном Лидсом. Эксперты сначала объявили, что это спинные пластинки стегозавра, но впоследствии стало понятно, что это кости черепа огромной рыбы, которую назвали Leedsichthys problematicus в честь фермера, который ее нашел, и проблем, вставших при ее идентификации.
Еще несколько лет назад лидсихтис считался единственным биофильтратором мезозойской эры (между 252 и 66 млн лет назад). Каким бы восхитительным ни был этот гигант, ученые сочли его эволюционным тупиком, кратким экспериментом в биофильтрации, существовавшим всего несколько миллионов лет. Однако недавно Мэтт Фридман из Оксфордского университета вместе с группой палеонтологов заново исследовал известные ископаемые остатки некоторых видов и доказал, что лидсихтис не был одинок. В разное время, на протяжении примерно 100 млн лет, существовали по крайней мере несколько разных видов рыб-фильтраторов из того же семейства пахикормовых, плававших по морям с широко разинутыми ртами и отцеживавших из воды мелкие организмы. Одним из них был Bonnerichthys gladius, длиной до 5 м. Их исчезновение в конце мелового периода могло освободить экологическую нишу для расцвета современных фильтраторов среди позвоночных[100].
Тем не менее живые системы морей и океанов были перестроены не в результате потери крупных, бросающихся в глаза лучеперых рыб типа пахикормовых. Произошли другие изменения, открывшие путь современным рыбам.
Не так давно со дна океана были подняты важные свидетельства того, что произошло в конце мелового периода. При осуществлении международной программы глубоководного бурения были извлечены керны с осадочными отложениями из разных точек по всей планете. Буровые снаряды проникают в землю на сотни метров через слои ила и других осадков, накопившихся за миллионы лет. Внутри осадочного материала находятся маленькие окаменелые рыбьи зубы и чешуи, рассеявшиеся по океану после смерти животных. Среди ископаемых эти микроостанки встречаются гораздо чаще, чем целые организмы; крайне маловероятно, что все тело животного вынесет испытание временем, сохранит целостность в процессе окаменения и не будет раздавлено или искорежено. Зубы и чешуи более долговечны, и их очень много: в нескольких граммах отложений их могут быть сотни. На основе этих мельчайших остатков может быть воссоздана картина изменяющихся океанов, находящихся в постоянном движении.
В Институте океанографии имени Скриппса в Сан-Диего Элизабет Сиберт и Ричард Норрис извлекли из кернов глубоководных осадочных пород тысячи микроостанков. Они составили хронику развития зубов лучеперых рыб и плакоидных чешуй акул в период между 45 и 75 млн лет назад и обнаружили ярко выраженные изменения в середине этого периода. В отложениях конца мелового периода более половины микроокаменелостей были акульими (плакоидными) чешуями. Затем в начале следующего периода, плейстоцена, зубов лучеперых рыб стало в два или три раза больше, чем плакоидных чешуй.
Эта перемена произошла по обе стороны от тонкого слоя с аномальным содержанием иридия, химического элемента, которого мало на Земле, но много в метеоритах. Предполагается, что этот иридий был принесен на Землю гигантским метеоритом, столкнувшимся с нашей планетой 66 млн лет назад и оставившим в осадочных породах по всему миру нестираемую временную отметку. Выше этой иридиевой границы не только количество зубов лучеперых рыб увеличилось, но и сами зубы стали в три раза крупнее и выросли в среднем с 1 мм до 3 мм. Это не значит, что сами рыбы стали больше – некоторые мелкие рыбы обладают огромными зубами, и наоборот, – но это убедительно показывает, что рыбы адаптировались к новым способам питания и начали осваивать новые экологические ниши.
В своем исследовании, результаты которого были опубликованы в 2015 г., Сиберт и Норрис рассматривают различные гипотезы, объясняющие изменение соотношения зубов и чешуй. Возможно, по какой-либо причине лучеперые рыбы начали отращивать и терять больше зубов, но это не объясняет увеличения их размера. Сиберт и Норрис считают, что 66 млн лет назад океаны полностью преобразились.
До этого лучеперые рыбы встречались относительно редко, и акулы преобладали в водах Атлантического и Тихого океанов. Эта ситуация оставалась стабильной в течение миллионов лет, и вряд ли бы она изменилась сама по себе. Керны осадочных пород, в частности из южной части Тихого океана, показывают, что соотношение между зубами лучеперых рыб и акульими чешуями не менялось вплоть до иридиевой аномалии; затем что-то встряхнуло систему, и лучеперые рыбы быстро завоевали океан.
Сиберт и Норрис указывают на массовое вымирание, завершившее меловой период. Метеорит, оставивший после себя слой иридия, виноват в нем по крайней мере частично, но, вероятно, все ухудшила глобальная вулканическая активность, в результате которой в атмосферу были выброшены большие количества углекислого и сернистого газов. Небеса потемнели, кислотные моря разрослись, оставив за собой мир, практически лишенный жизни. И точно так же, как после предшествующих массовых вымираний, у выживших появились новые возможности. В этот раз по причинам, которые пока не до конца понятны, лучеперые рыбы, а не акулы, прорвались в опустошенные водоемы и стали там процветать.
Ранее на основе палеонтологической летописи было установлено, что большинство основных современных групп лучеперых рыб появилось в последние 50–100 млн лет. Некоторые ведут свое начало еще с мелового периода, например иглобрюхи, удильщики и угри, а впоследствии к ним присоединились сельди и сардины, гольяны и карпы, тунцы, макрели, камбалы и многие другие повсеместно встречающиеся костистые рыбы. Точное время, когда лучеперые распространились по миру, и факторы, благодаря которым это произошло, были менее очевидны. Сегодня новый взгляд на микроокаменелости позволил уточнить произошедшие события. По-видимому, массовое мел-палеогеновое вымирание сыграло ключевую роль в эволюции, наполнив мировые воды рыбами, которых мы видим сегодня.
Возможно, это связано с исчезновением аммонитов и огромных океанических рептилий, плезиозавров и мозазавров, которые вымерли к концу мелового периода. После этого стало меньше как хищников, охотившихся на лучеперых рыб, так и конкурентов.
Одновременно на суше развивалась похожая история. Исчезновение динозавров позволило маленьким пушистым позвоночным покинуть свои ночные укрытия и норы. Таким образом, если бы гигантский метеорит не столкнулся с Землей 66 млн лет назад, то океаны, озера, реки и ручьи не изобиловали бы тысячами видов рыб с плавниками, несущими костные лучи, и на Земле не было бы людей, чтобы за ними наблюдать.
Морской доктор
В «Книге камней» повествуется об известном алхимике, отправившемся в путешествие по морям в поисках рыбы, прозванной Врачевателем моря. Он верил, что внутри головы этой волшебной рыбы находится желтый драгоценный камень, способный вылечить любую болезнь. Рыба лечила других морских существ, когда терлась головой об их раны. Камень также обладал способностью превращать серебро в золото, и поэтому алхимик хотел его заполучить.
Много недель алхимик и его спутники провели в поисках, пока не обнаружили стаю этих рыб. Они бросили сети и вскоре поймали одну рыбу, но она вдруг превратилась в прекрасную женщину. Она говорила на языке, который никто не понимал, и продемонстрировала свои способности, вылечив травмы и болезни у всех моряков с судна алхимика. Со временем она и один из моряков полюбили друг друга, и она родила ему сына, который ничем не отличался от человека, кроме светящегося лба. Все думали, что она счастлива, живя на корабле, но как-то ночью она прыгнула в море, оставив своего сына у людей.
Моряки продолжили свой путь, но однажды попали в ужасный шторм. Огромные волны накрывали корабль, и алхимик был уверен, что они обречены на гибель, пока не увидел странную женщину, Врачевателя моря, плывущую по волнам. Моряки умоляли ее помочь им, и она превратилась в гигантскую рыбу, открыла огромный рот и стала пить море до тех пор, пока шторм не стих. Тогда ее сын прыгнул в море и скрылся вместе с ней под водой. Когда на следующий день он вернулся на корабль, у него в голове тоже светился желтый драгоценный камень.
Глава 9Рыбьи симфонии
На краю Гольфстрима у восточного побережья Флориды море глубокое и очень синее. Я крепко держусь за перила на палубе яхты, перекатывающейся с боку на бок, и смотрю на воду более густого, насыщенного цвета, чем я когда-либо видела. На секунду я представляю, что если наклонюсь и опущу руку в воду, то выну ее окрашенной в синий цвет. Мимо проплывают золотистые веточки водорослей, возможно вырвавшиеся из водоворотов Саргассова моря. Я могла бы оставаться на палубе и понаблюдать за морем, постоянно меняющим свой цвет, но мне нужно увидеть то, что скрыто в его глубине. Я надеваю акваланг и прыгаю. В толще воды, по мере того как я погружаюсь все глубже, цвета теряют свою интенсивность и постепенно меркнут.
На песчаном дне на глубине 30 м находится затонувший корабль. Это танкер, конфискованный таможенной службой США в 1989 г. за перевоз марихуаны и впоследствии специально разрушенный и затопленный для создания нового местообитания для морских животных. Я нацеливаюсь на палубу, покрытую водорослями, кораллами и другими мягкими существами, и сажусь на корточки за планширем в тихом месте вдали от течения.
Неподалеку, в шлюзовом помещении в надстройке танкера, рыскают темные тени. До того как увидеть рыб, я их слышу, точнее, чувствую, как они посылают через воду импульсы давления, резонансом отдающиеся в моем теле. Окуни издают звуки частотой около 50 или 60 Гц, что соответствует низким нотам органа. Еще один импульс – и я замечаю, что корабль вибрирует. Затем появляется рыба