и этом высматривая хищников глазами, обращенными наружу. Предположительно, такая асимметрия обработки и анализа информации лежит в основе нашей способности делать несколько дел одновременно и участвует во многих аспектах человеческого поведения. Например, за многие аспекты языковых способностей обычно отвечает левое полушарие головного мозга, оно контролирует речь, способности к чтению и письму.
Важным аспектом интеллекта является то, как особи взаимодействуют друг с другом – т. е. социальный интеллект. В статье, опубликованной в 2012 г., отмечается, что лимонные акулы, пойманные на Багамах, учатся друг у друга. Акул обучили нажимать на цель для получения еды так же, как делала Юджини Кларк со своими акулами, включая ту, что она подарила японскому принцу. Когда акул держали с другими особями, которые уже знали, что надо делать, они учились быстрее, чем те, кто общался с неинформированными сородичами.
Самцы цихлид в озере Танганьика могут понять свое место в строгой социальной иерархии, просто наблюдая за схватками между другими самцами. Известные как астатотиляпии Бартона, эти агрессивные маленькие рыбки проводят много времени в борьбе за новые территории. Пары самцов вступают в ожесточенные схватки, длящиеся до тех пор, пока один из них не признает поражение. Победителя легко заметить: он удерживает свою позицию и сохраняет яркие черные полосы между глазами, тогда как полосы его противника исчезают, а сам он уплывает. Исследователи из Стэнфордского университета под руководством Логана Гросеника устроили несколько драк между астатотиляпиями, которых они обозначили латинскими буквами от А до Е. При этом Е проигрывал в каждой схватке, D проигрывал всем, кроме E; C побеждал только E и D и так далее до А, который выигрывал всегда. Когда пары рыб дрались, третья рыба наблюдала с безопасного расстояния из обособленного прозрачного отделения в аквариуме. Потом, после того как всем рыбам дали время успокоиться после драк и их агрессивная окраска побледнела, наблюдателю дали возможность выбрать, с каким из двух бойцов он будет проводить время. Каждый раз он выбирал более слабую, а значит безопасную, рыбу. Это происходило даже тогда, когда он не видел самой драки. Если перед ним стоял выбор между B и D и он видел, как B победил C, а C победил D, он мог догадаться, что B также победил бы D. Он затем принимал правильное решение, выбирая D как более безопасного самца.
Решение таких многоэтапных логических задачек является формой дедуктивного мышления, которое встречается у некоторых птиц и приматов, включая людей после четырех-пяти лет жизни. Эта способность развилась у цихлид предположительно потому, что оценка ранга другого самца помогает им избежать потенциально опасных схваток и поддерживать гармонию иерархии.
Однако рыбы не только враждуют, но и сотрудничают: помогая другим, они помогают себе. На коралловых рифах хищные груперы вступают в партнерские отношения с муренами для совместной охоты. Когда груперу нужна помощь, он зависает над расщелиной в рифе, где отдыхает мурена, и начинает энергично трястись всем телом. Это движение привлекает внимание мурены; через несколько секунд она выглядывает из расщелины, и пара отправляется на охоту. Вместе два хищника образуют опасную команду. Груперы рыщут в открытой воде, и их жертвы пытаются увернуться от них, быстро скрываясь в пещерках рифа. Тут в игру вступает мурена. Благодаря своему тонкому гибкому телу она может последовать за жертвой через узкий лабиринт рифа; она либо поймает добычу для себя, либо выгонит ее обратно в открытую воду, прямо в челюсти поджидающего снаружи групера[117]. Действуя сообща, групер и мурена получат достаточно еды для каждого. Иногда мурена теряет интерес к охоте и скрывается в тайном лабиринте рифа; если она долго не возвращается, групер пытается привлечь своего партнера и вновь исполняет свой танец-тряску.
В других случаях, охотясь в одиночестве, групер будет использовать другую тактику, если рыба скроется в рифе: он просто останется рядом и подождет. Групер не просто надеется, что добыча вернется, а ждет помощи. Он может до получаса пробыть на месте, пока мимо не проплывет другой хищник, желательно мурена или рыба-наполеон. Групер тут же «встает» вертикально, хвостом вверх, и ритмично трясет головой, указывая на место, где скрылась добыча. Когда мурена или наполеон видят такое поведение групера, они подплывают посмотреть, что происходит. Крупный наполеон не может залезть в риф, но его мощные выдвижные челюсти способны сломать коралл и высосать жертву из ее убежища; или просто ее побеспокоить, чтобы обреченная жертва выплыла из рифа, и тогда у групера появится еще один шанс ее поймать.
Указывать на предметы – важная человеческая способность, которая сыграла ключевую роль в развитии языка. Такие выразительные движения редко встречаются у других представителей животного царства. Шимпанзе чешет место на своем теле, чтобы приятель его почистил, а вороны показывают друг другу еду, по-видимому для формирования социальных связей. Но до тех пор, пока дайверы, проведшие много часов наблюдая за охотящимися груперами, не увидели, как те указывают на возможную добычу, такие движения среди рыб были неизвестны.
Для того чтобы увидеть и проверить сообразительность рыб, не нужны продолжительные сложные эксперименты. Если у вас дома есть рыбки, вы можете проверить их способность к обучению, каждое утро давая им корм с одного конца аквариума, а по вечерам – с другого. Посмотрите, сколько времени им понадобится, чтобы научиться собираться у правильного конца перед кормлением; такой процесс называется пространственно-временным обучением. Обычно гуппи требуется для этого 14 дней (крысам нужно почти на неделю дольше). История о том, что у Шэ Сянь, из самой ранней версии сказки о Золушке, была Золотая рыбка, которая ее узнавала, не столь уж неправдоподобна. Брызгуны могут научиться различать лица людей на фотографиях: они стреляют водой в те лица, которые стали для них связаны с едой. Вполне вероятно, что домашние рыбки также способны научиться узнавать своих владельцев.
Исследования когнитивных способностей рыб формируют новый взгляд на эволюцию мозга и интеллекта. Рыбы демонстрируют такое поведение, которое раньше считалось свойственным только людям и некоторым приматам с крупным головным мозгом. Это противоречит общепринятой теории, что большой головной мозг приматов эволюционировал именно для жизни в сложных социальных системах. У многих рыб социальная жизнь и поведение не менее сложные, несмотря на относительно маленький мозг для такого размера тела.
Согласно альтернативной и, зачастую, более интересной точке зрения, главную роль играет не большой размер мозга, а то, каким образом окружающая среда влияет на сознание и когнитивные способности животных. Головной мозг эволюционирует точно так же, как другие органы или типы поведения: они реагируют на окружающий мир, особенности местообитания и на другие живые организмы и приспосабливаются к ним. Не связанные близким родством виды могут обладать сходными интеллектуальными способностями потому, что они развились под воздействием похожих условий обитания. Поэтому, например, цихлиды, некоторые птицы и млекопитающие могут сделать логический вывод, что если А побеждает В, а В побеждает С, то А также должен победить С. Эта способность позволяет избежать опасности, правильно определив социальный ранг соперника. Точно так же мы видим, что близкородственные виды могут заметно различаться по уровню когнитивных способностей, поскольку приспосабливались к жизни в разных условиях. Это дарвиновская точка зрения на интеллект, основанная на очевидной истине, что головной мозг не эволюционирует сам по себе; он не плавает в стеклянной банке на полке, а находится внутри животного, которое плавает, ползает и летает, охотится и пасется, карабкается по горам и пробирается сквозь леса.
При таком экологическом подходе 30 000, или около того, видов рыб можно рассматривать как важный эксперимент природы по развитию мозга и мышления. Рыбы показывают, насколько гибкими могут быть мозг и когнитивные способности и насколько важна для их развития окружающая среда.
Возьмем, например, живущих возле скалистых берегов бычков, которые запоминают все, что их окружает, чтобы в случае необходимости быстро спрятаться. Во время прилива эти мелкие пятнистые рыбки плавают вокруг, пытаясь создать у себя в голове карту окружающих ориентиров, запоминая форму скал, камней и выясняя, где образуются лужи после схода воды при отливе. Когда прилив заканчивается, а рядом оказывается хищник, бычок плывет в удивительно точно выбранном направлении и на правильное расстояние, чтобы оказаться в ближайшей луже, даже если они ее не видят. Когда ученые забрали этих бычков из их дома, рыбы помнили расположение родных луж еще несколько недель. Живущие в таких приливных бассейнах бычки гораздо лучше умеют ориентироваться и соображать, где они находятся, чем бычки другого вида, живущие в открытой прибрежной зоне с плоским песчаным дном. Если заставить эти два вида соревноваться в прохождении лабиринта с вкусным призом в его конце, бычки из приливных бассейнов обычно оказываются победителями.
На первый взгляд, у песчаных бычков мозг менее развит; в самом деле, у бычков из приливных бассейнов конечный мозг (telencephalon), отвечающий за пространственную память, крупнее. Но если мы задумаемся, почему так происходит, то ответ найдется в повседневном окружении песчаных бычков. Живя в плоском, без выраженного рельефа, мире, они не привыкли встречать что-либо заметное, поэтому такое ориентирование им не нужно; они просто плывут в сторону берега или от него вместе с приливом. В других исследованиях было показано, что рыбы становятся лучшими навигаторами, если выросли среди водорослей и камней, а не в простых пустых аквариумах; соответствующие отделы их мозга становятся крупнее, с большим числом связей между нейронами. В течение всей их жизни меняющаяся окружающая среда оставляет отпечаток на том, что происходит у рыб в головах.