ным образом на изменение внешних обстоятельств. Хотя воззрение его, в сущности, не представляло ничего нового, но оно могло иметь значение вследствие подбора доказательств из области истории развития, скотоводства и пр. Впрочем, эти философские трактаты не могли оказать большого влияния на научное движение уже по тому одному, что в них на первом плане являлась философия с ее целями, исходной точкой и методом. Наука, как мы видели, не обратила внимания и на отдельно высказанные остроумные мысли Матью и, можно думать, не остановилась бы долго и на блестящих соображениях Уоллеса. Ученый этот, совершивший в молодости путешествие в Южную Америку, отправился потом на острова Малайского архипелага с целью заняться естественной историей этого замечательного клочка земли, связывающего азиатский мир с Австралией; особенно ревностно взялся он за разработку насекомых и по преимуществу бабочек. Там-то он выработал теорию трансформизма, которую изложил в двух эскизах, из которых первый был напечатан в 1855 г., а второй, озаглавленный «О стремлении разновидностей неограниченно уклоняться от первоначального типа», появился в 1858 г., одновременно с первым очерком Дарвина, заключавшим в себе в сущности те же основные идеи.
В первом эскизе, «О законе, регулировавшем появление новых видов», Уоллес старается доказать необходимость признания преемственного происхождения видов для объяснения основных вопросов зоологии и зоологической географии и палеонтологии. Основная мысль автора заключается в том, что географическая и геологическая близость между соседними геологическими группами необходимо ведет к принятию существования кровного родства между этими группами. Мысль эту он выражает в форме следующего закона: «Каждый вид как в пространстве, так и во времени появился в период существования ранее появившегося близкого к нему вида». В приложении к классификации закон этот означает, что ближайшие виды находятся между собою в кровном родстве, причем они могут находиться в отношении простой преемственности или же в более сложном родстве; так, например, один вид может непосредственно произойти от другого, или же несколько соседних видов могут иметь одного общего родоначальника. Тот же закон приложим и к объяснению многих фактов геологического распространения животных. Так, например, известно, что океанические острова бывают населены исключительно им одним свойственными видами, но принадлежащими не к особенным группам, а к тем же большим группам, которые населяют ближайший материк. Примером могут служить Галлапагосские острова, имеющие большое количество самостоятельных видов, принадлежащих к южноамериканским родам. По теории трансформизма следует, что галлапагосские виды произошли путем изменения первичных колонистов, переселившихся в давние времена из южноамериканского материка. Никакая другая теория (например, теория самостоятельного творения) не объясняет этого явления так ясно, как теория преемственного происхождения видов. То же объяснение применимо, по Уоллесу, и к фактам геологического распределения видов, которое вообще параллельно географическому распределению. Ближайшие в системе виды находятся обыкновенно вместе в одном и том же слое, как это и должно быть согласно с принципами теории трансформизма. Теория эта объясняет также смысл существования многих органов, не выполняющих никакой физиологической роли в организме. По мнению Уоллеса, эти так называемые рудиментарные органы суть зачаточные образования, так сказать потенциальные органы, которые могли развиться только у других, происшедших путем филиации существ. Так, например, зачаточные конечности змей, не играющие в их жизни никакой роли, должны были развиться в цельные органы у существ, происшедших от змей, положим у ящериц.
В рассмотренном нами первом эскизе Уоллес доказывает только необходимость ввести идею трансформизма в круг научных теорий и показывает, как много существенных фактов может быть объяснено с ее помощью. О том, каким образом могло совершаться самое изменение одних видов в другие, он не распространяется вовсе. Ответом на этот вопрос служит второй эскиз, в котором автор старается показать, что теория трансформизма, в форме, предложенной Ламарком, не объясняет так полно вопрос о происхождении видов, как другой вид той же теории, сводящий процесс изменяемости органических видов к сохранению или переживанию признаков, наиболее выгодных для приспособления организма к окружающим условиям.
В основе этого второго эскиза заключена мысль, что господствующее понятие о разновидности не выдерживает критики. Основываясь на наблюдении, что искусственные разновидности домашних животных, при возвращении их к первобытному образу жизни, большей частью стираются и переходят к первоначальному виду, ученые стали смотреть на разновидность вообще как на нечто очень непрочное и весьма склонное переходить обратно в первоначальную форму. По мнению Уоллеса, такое представление об основном характере разновидности не верно, так как оно выведено из наблюдения над одомашненными животными, которые отнюдь не могут служить мерилом явлений, совершающихся в свободной природе. Уоллес приходит, напротив, к заключению, что разновидности могут безгранично уклоняться от первоначальной формы и переживать последнюю в том случае, если они обладают какими-нибудь признаками, выгодными с точки зрения приспособляемости животного к окружающим условиям. Для того чтобы пояснить все громадное значение такой выгоды, Уоллес указывает на борьбу за существование в природе и на законы населения видов. Непосредственное наблюдение убеждает, что в короткий период времени население страны не изменяется значительно: число особей каждого вида остается приблизительно постоянным; между тем число народившихся особей бывает очень значительно даже в короткий промежуток времени. Отсюда следует, что числу рождений соответствует такое же число смертных случаев, а так как из наблюдения известно, что ежегодно рождается большое количество животных, то ясно, что смертность в природе очень значительна. Ради самосохранения животное должно поэтому 5* 67 стараться избегнуть больших шансов смерти, т. е. бороться за существование, заботясь о прокормлении и защите от врагов. Если предположить, что средним числом цифра нарождающегося поколения только вдвое больше родительского поколения их, то и тогда выйдет что ежегодно умирает вдвое более животных, чем сколько их остается жить. Очевидно, что на первое плане умирают чересчур молодые, старые, больные и слабые особи и что переживают наиболее здоровые и сильные, т. е. такие, которые всего лучше могут обеспечить себе продовольствие и избежать многочисленных врагов.
Из предыдущего следует, что, в виду жестокой и беспрерывной борьбы за существование, всякие полезные уклонения животных должны послужить им в этой борьбе и дать перевес над такими неделимыми, которые лишены таких уклонений, а еще более над такими, которые обладают каким-нибудь бесполезным или вредным уклонением. Так, например, антилопы с наиболее крепкими и длинными ногами будут несравненно легче избегать нападения хищных зверей, нежели их сородичи с короткими и слабыми ногами.
Сказанное по отношению к особям приложимо и к целым расам. Если одна раса будет снабжена более выгодными в борьбе за существование признаками, чем другая, то очевидно, что первая будет в состоянии пережить такие невзгоды, под влиянием которых вторая совершенно исчезнет с лица земли. То же самое получится, если какая-нибудь раса будет отличаться выгодными признаками от основного вида. При наступлении какого-нибудь неблагоприятного обстоятельства, например сильной засухи или саранчи, поедающей огромные количества пищи и т. п., борьба за существование должна сделаться еще более тяжелой; напряжение животных для преодоления ее должно дойти до крайних пределов, и тут-то совершится перетасовка: особи расы, снабженной какими-нибудь преимуществами, останутся в живых, тогда как особи рас, лишенных этих преимуществ, а также и основной вид вымрут окончательно. В результате раса окажется заменившей собою основной вид, и возвращение к нему будет уже делом немыслимым, так как это возвращение должно быть неизбежно связано с вымиранием в борьбе за жизнь, т. е. несуществованием. Если же внешние условия, в силу которых данный признак расы сделал ее победительницей, снова изменятся, например возвратятся к прежнему состоянию, то раса должна снова измениться, и в этом случае то изменение окажется наиболее выгодным, которое всего более приблизит ее к основному, уже вымершему виду. Подобный пример представляют нам, по мнению Уоллеса, расы домашних животных, которые, при переходе в дикое состояние, могут только в том случае справиться с борьбой за существование, если они наивозможно более приблизятся к дикой, т. е. первоначальной породе.
Таким образом, может быть объяснено кажущимся возвращением к прежнему типу изменение одичалых животных, например лошадей в южноамериканских пампах. Таким образом, основное положение, что расы, одаренные полезными признаками, способны развиваться далее и переживать основной тип, объясняет не только происхождение новых видов на земле, но также и факт кажущегося возврата домашних пород к первобытному состоянию, т. е. аргумент, который в глазах господствующего учения всегда имел значение существеннейшего возражения против теории трансформизма.
Весь этот талантливый эскиз Уоллеса представляет собою только дедуктивное построение: ряд выводов из основного положения. Что касается фактической, реальной подкладки, то она у Уоллеса отделена в особый очерк (о малайских дневных бабочках), который появился в свет только в 1864 г., т. е. через шесть лет после принципов теории естественного подбора, вследствие чего и мы откладываем рассмотрение этого интересного эскиза до одной из последующих глав.