Синвар также быстро занял свой пост в ХАМАС. Он по-прежнему пытался найти способы напасть на Израиль и наказать тех палестинцев в Газе, которых он мог обвинить в сотрудничестве с израильтянами и других действиях, которые он не одобрял. В 2016 году он был причастен к пыткам и убийству члена ХАМАС Махмуда Иштиви, которого Синвар обвинил в гомосексуальности и сотрудничестве с израильтянами. Затем, 7 октября 2023 года, он наконец осуществил операцию, о которой мечтал все эти годы. Он назвал теракты того дня операцией "Потоп Аль-Акса". Он считал, что Израиль слаб, и поэтому, как и обещал, напал.
Среди жителей Нир-Оза в то утро был тридцативосьмилетний фермер по имени Тамир Адар. Когда взлетели ракеты, он оставил жену и детей в безопасной комнате своего дома, чтобы попытаться помочь небольшой группе безопасности общины справиться с тем, что, как он уже понял, было вторжением. Больше о нем и его семье ничего не было слышно, и община Нир-Оз решила, что он был одним из похищенных членов. Его бабушка, восьмидесятипятилетняя Яффа Адар, пережившая Холокост, также была похищена из своего дома в тот день.
Тамир Адар был племянником доктора Биттона, который два десятилетия назад спас жизнь Яхье Синвару.
* * *
Сразу же после 7-го числа семьи похищенных начали связываться друг с другом. Вскоре им было предоставлено здание в Тель-Авиве, где они могли собираться, встречаться и координировать свои действия. Форум семей заложников стал важнейшим спасательным кругом для семей и для всех, кто хотел услышать их истории.
Я провел в этом центре много дней, много недель и, в конце концов, несколько месяцев. Обстановка была ужасной. Не все семьи похищенных хотели принимать участие в форуме семей и возникшей на его основе кампании "Верните их домой". Некоторые семьи считали, что их родственники уже мертвы или, по крайней мере, не имеют шансов выжить в Газе под управлением ХАМАС. Другие были твердо убеждены - иногда родственники заявляли об этом заранее, - что цена предыдущих обменов заложников была слишком высока и что за возвращение их близких не должны платить другие семьи.
Но для большинства семей центр заложников стал спасательным кругом в те месяцы. Вначале они приходили за новостями. Потом за организацией. По мере того как тянулись дни, а затем и недели, он стал местом, где можно было просто встретиться с другими людьми, оказавшимися в той же "черной дыре" - жизни в режиме ожидания, в которой они жили, пока их дети или другие родственники находились под землей в Газе.
Конечно, всегда было и ожидание новостей. В те дни слухи и теории быстро распространялись. Многие из тех, чьи родственники были похищены, смогли собрать воедино все произошедшее благодаря телефонной технике или видеозаписям, сделанным их родственниками или похитителями их родственников. Другие цеплялись за крупицы информации, полученной от других людей в кибуце или на вечеринке, - за случайные встречи, рассказы, слухи.
Однажды в семейном центре я встретил одного из членов семьи Тамира Адара, племянника врача, спасшего жизнь Синвара. Адва - двоюродная сестра Тамира и внучка восьмидесятипятилетней Яффы, которую похитили из ее собственного дома. Рано утром бабушка написала ей сообщение о том, что в ее кибуце террористы и что она слышит стрельбу, крики и ружейные бои во дворе. "Она почти не могла ходить, и мы боялись, что она не сможет добраться до убежища".
У Яффы была сердечная недостаточность, высокое кровяное давление и множество других заболеваний. Она не могла самостоятельно добраться до ванной, дома у нее была специальная кровать и кресло, и ей требовалось много лекарств. "Около восьми утра она перестала отвечать на звонки. Мы пытались дозвониться. Мы пытались написать сообщение. Но мы больше не могли до нее дозвониться". Другие члены семьи в кибуце писали ей сообщения, рассказывая об "ужасных вещах, которые происходят". Только в 17:00, когда ЦАХАЛ начал забирать людей из их домов в кибуце и сажать их в одно место, а моей бабушки там не было", они испугались самого худшего. Кто-то попросил их проверить дом Яффы. Они обнаружили, что он полностью разбит. Яффы нигде не было. "В ту ночь мы увидели видео, размещенное в социальных сетях, где ХАМАС похищает ее", - говорит Адва. "Она ехала на тележке для гольфа с четырьмя вооруженными террористами вокруг, ее везли по улицам Газы, а люди праздновали, хлопали в ладоши и делали вид, что похищение восьмидесятипятилетней женщины имеет смысл".
Мне стало интересно, что подумала Адва, когда увидела это? "Что я сплю", - ответила она. "Этого не может быть. Как можно войти в дом восьмидесятипятилетней женщины и обокрасть ее? У нее не было возможности защитить себя или причинить им вред. Она не могла сопротивляться. Но они все равно решили поднять ее с постели. Я не могла представить, что такое возможно - что это реальность. Думаю, я и сейчас не могу этого понять. Прошло уже тридцать восемь дней, а я все еще не уверен, что мы живем в этом кошмаре".
В случае с Тамиром было известно гораздо меньше. Адва узнал от семьи, что в тот день около восьми утра, после того как он поместил семью в безопасную комнату и отправился на борьбу с террористами, он сказал семье: "Даже если я вернусь, не открывайте дверь".
Все утро семья слышала, как террористы входят и выходят из их дома. Весь день семья Тамира провела в ожидании новостей о нем. Террористы пытались силой выбить дверь в безопасную комнату, где прятались жена Тамира, семилетний сын и трехлетняя дочь. Жене Тамира удалось удержать дверь. Террористы не стали стрелять через дверь и не подожгли дом. "В доме моей тети и в доме моего деда они подожгли дом", - объясняет Адва. "У них не было другого выбора, кроме как спрятаться или убежать из дома".
Но новостей о Тамире не было. Приказ его семье оставаться в безопасной комнате был последней информацией, которой они располагали. "По крайней мере, о моей бабушке мы знаем, что ее забрали живой", - говорит Адва. "Но видео нет. Он не подает признаков жизни. Мы не знаем, ранен ли он. Жив ли он. Каково его состояние на данный момент. Единственная информация, которая у нас есть, - это то, что ЦАХАЛ предполагает, что он тоже похищен".
Поняли ли дети, включая семилетнего сына Тамира, что произошло? "Он все понимает. Он знает, что его отца похитили, а еще он потерял много друзей из кибуца". А младший ребенок? "Она понимает, но меньше. Она знает, что ее отец пропал, но она еще в том возрасте, когда не может обработать всю информацию. Но они очень травмированы.
"Тамир очень любил свою общину. Он любил свою семью. И я знаю, что он сделал бы все, чтобы защитить их. Он был простым парнем. Он был фермером. Он работал на полях кибуца, выращивал картошку, водил трактор. Он не имел ничего общего ни с этой войной, ни с этой жизнью".
В январе 2024 года тело Тамира было найдено в Газе. Оказалось, что он был убит при попытке защитить Нира Оза. Его труп притащили в Газу, где держали вместе с десятками других израильских трупов в качестве инструмента для переговоров.
* * *
Каждый день в центре для заложников появлялись разные лица, а некоторые люди находились там постоянно. Они ходили или сидели друг с другом с той же свинцовой, страшной тяжестью и той же неутихающей болью на лицах. Один из тех, кто стал одним из самых знакомых лиц, - Малки Шем Тов. Вид боли и изнеможения в его чертах был ошеломляющим. Каждый день он надевал футболку с лицом своего сына, чтобы напоминать всем встречным о сыне и о том, где он находится. Двадцатиоднолетний сын Малки, Омер, был на фестивале Nova 7 октября.
"Омер - любитель вечеринок", - говорит его отец с воспоминанием об улыбке. "У него много друзей. И он очень общительный". Родители Омера знали, что он едет на музыкальный фестиваль, но все, что он говорил родителям перед этим вечером, было: "Я еду на юг". Он ходил на многие вечеринки, "поэтому я не спрашиваю, на какую именно. Но я не знал, насколько близко это было к границе".
Только в 6:30 утра Малки понял, где именно находится его сын. Как только Малки услышал сирены бомбардировки, он позвонил сыну, чтобы убедиться, что тот знает о тревоге и укрывается. Они были на связи с 6:30 до примерно 9:00 утра, причем отец и сын постоянно звонили друг другу. "Время от времени он звучал гораздо более панически. Гораздо более истеричным". Он и друзья, с которыми он был, "убежали". Они разбежались. Все друзья разбежались. Он пытался найти место, где можно спрятаться". В телефонных разговорах Омер все чаще и чаще впадал в истерику. "Он говорил нам, что видит, как в них стреляют, они бегут, пытаются найти укрытие. Он сказал мне: "Я вижу умирающих людей повсюду". Он сказал мне: "Папа, я люблю тебя". Это то, что меня убило. Зачем он это сказал? Мы дома. Мы еще не понимаем ситуацию, потому что привыкли к этим бомбам".
В последнем телефонном разговоре тем утром Омер сообщил отцу, что нашел машину с другом и что в ней находятся четверо. "Мы попросили его сообщить местоположение в режиме реального времени. Он прислал на данные о местонахождении. Сначала мы видели по телефону, что точка не двигается. И вдруг я увидел, что точка движется через границу с Газой. Я пытаюсь дозвониться до него. Я хотел сказать ему: "Послушай, поверни. Ты едешь не туда". Он не отвечал. Тогда следующая остановка была за границей. Я знаю границу. Я знаю эту огромную стену. Я знаю, насколько умна и хитра вся система там. И я отказал ему". Он не мог поверить, что его сын находится в Газе? "Я отрицал это. Я полностью отрицал это. Я сказал, что, возможно, GPS ошибается или что-то в этом роде. А потом я сказал: нет, это не логично. И тогда я поехал на юг. Через час или два мы позвонили другим друзьям и попытались понять, кто кого видел. А потом я решил поехать в тот район". Не успел он добраться до места проведения вечеринки, как его остановили полицейские и солдаты, оцепившие район. Впервые он встретился с отчаявшимися членами семей других молодых людей, которые были на вечеринке. Они уже собирались вместе, пытаясь пробиться или хотя бы получить новости.