Там были огромные, возвышающиеся груды сгоревших машин. В дальнем конце были также горы мотоциклов, джипов и автомобилей, на которых террористы ХАМАС въехали в Израиль. В общей сложности на этом месте находились тысячи автомобилей. Некоторые из них были полностью сгоревшими. В лобовых стеклах были дыры от пуль, а на капотах - огромные вмятины от столкновений. Это было место страшного запустения и разрушения. В какой-то момент я наткнулся на полностью сгоревшую машину скорой помощи, в которой, спасаясь от партии "Нова", спрятались дюжина израильтян и которая, как они полагали, могла быть в безопасности. Как объяснил мне главный патологоанатом, молодые люди побежали к машине скорой помощи, думая, что никто не станет стрелять по машине скорой помощи. "Никто, кроме ХАМАСа, - продолжил он. Хамас обстрелял машину скорой помощи из РПГ, и все находившиеся в ней молодые люди погибли в результате взрыва или последовавшего за ним инферно.
В тот момент, когда я там находился, на месте происшествия решалась важная и масштабная задача. Патологоанатомы и религиозные авторитеты Израиля должны были убедиться, что внутри машин, в которых они сотнями гибли, не осталось частей тел жертв. Большинство очевидных частей тела уже было найдено, но раввины сказали, что эксперты должны использовать специальные инструменты, чтобы убедиться, что оставшиеся зубы, кости и засохшая кровь были высосаны из обломков и собраны в большие мешки, которые затем можно будет захоронить.
Это была неприятная работа, а еще неприятнее было показывать огромные мешки с пеплом - все, что осталось от этих молодых людей. Заглянуть в них было почти невозможно - мешок за мешком человеческих останков. Но там, помогая выполнять часть задания, находился отряд молодых женщин. Это были новобранцы первого года службы в ЦАХАЛе. Они еще не были экспертами ни в чем, но они были там, чтобы помочь с логистикой, где могли, и помочь координировать задание. У меня была возможность поговорить с ними - с этой яркой, искрящейся и энергичной группой молодых женщин. Они не наслаждались своей задачей, но относились к ней с позитивом, зная, что вносят свой вклад, и понимая, что сыграть свою роль - это честь для них.
"Сколько вам лет?" спросил я в конце концов одну из них. "Девятнадцать", - ответила она. Это меня почти поразило. Эти девушки были того же возраста, что и студентки, поступающие в колледж в Америке или Великобритании. Они были того же возраста, что и люди на Западе, с которыми обращаются как с детьми - и часто ведут себя как дети. Но эти израильтянки не были детьми. Это были молодые женщины. И молодые солдаты. И меня не в первый раз поразило, что эти женщины уже видели и пережили в своей жизни больше, чем их сверстницы на Западе переживут к моменту своей смерти. Но это не было проклятием для этих молодых женщин. Это было благословением. Знать что-то о жизни с самого начала и понимать, что важно, с самого начала пути.
Подобные мысли приходили в голову много раз. Однажды вечером в Иерусалиме на пятничном ужине друзей. Там была вся большая и шумная сефардская семья. Дети уже вернулись с базы, и нас было так много, что пришлось рассредоточиться за несколькими столами. В какой-то момент вечера я заговорил с молодой женщиной в военной форме, которая сидела напротив меня. Я спросил, сколько ей лет. "Двадцать три", - ответила она. Я спросил о ее службе и о том, чем она занимается. "Я эксперт по разведке Йемена", - ответила она. И снова вы могли бы меня ошеломить. Когда я смотрел на нее, у меня в голове возник образ. Это были все те двадцатитрехлетние девушки, которых я знал на остальном Западе. И хотя есть исключения, в целом я бы сказал, что те, кого я встречал, независимо от их экономического статуса, не просто привилегированы, а имеют право. Они склонны ожидать, что мир будет вращаться вокруг них и должен быть бесконечно заинтересован в них. Еще до того, как они что-то сделали, им сказали, что они замечательные и особенные люди. И я подумал о двадцатитрехлетних американках, только что окончивших Стэнфорд, Йель или Колумбийский университет, и почувствовал абсолютную уверенность в том, что эта девушка, сидящая передо мной, не просто уже вышла в мир и намного опередила своих сверстниц в других странах, но и уже делает что-то полезное и важное в своей жизни.
То, что она знала в двадцать три года, ее современникам посчастливилось бы узнать в семьдесят три года. И тогда я задумался: кто внесет больший вклад? Ее современники на Западе или эта девушка, которая уже просто занималась своим делом, не хвастаясь?
* * *
Разумеется, судьба заложников волновала всех израильтян не меньше, чем ярость некоторых людей за пределами Израиля. В самом начале конфликта, когда я находился в Газе, внимание всего мира было приковано к больнице Шифа, расположенной в центре сектора. Когда израильские войска совершили налет на больницу, западные СМИ разразились возмущением. СМИ, казалось, намеревались в очередной раз сообщить, что израильтяне - настолько варварские люди, что даже совершили военный рейд в больницу.
Факт захвата заложников оспаривался на каждом шагу, даже после того, как появились записи с камер видеонаблюдения, на которых видно, как 7-го числа ХАМАС заводит заложников в комплекс. ЦАХАЛ обнаружил эти видеозаписи, когда в следующем месяце вошел в больницу. Но сторонники и рупоры ХАМАСа на Западе предположили, что, возможно, они были доставлены в больницу для лечения. Как будто кто-то насилует, ранит и похищает человека только для того, чтобы потом отвезти его на в больницу по своему выбору. Когда ЦАХАЛ представил кадры, снятые из туннелей под Шифой, на них были видны огромные запасы автоматов Калашникова, РПГ, снайперских винтовок, гранат и других взрывчатых веществ. Один из коллег спросил в прямом эфире эксперта BBC по Ближнему Востоку Джереми Боуэна, что это значит с точки зрения настойчивого утверждения ЦАХАЛа, что Шифа - это не больница, а командный штаб ХАМАСа.
"Куда бы вы ни поехали на Ближнем Востоке, вы увидите огромное количество автоматов Калашникова", - сказал он. "И знаете, - продолжил он, - не исключено, что они могут быть у отдела безопасности больницы". Его не спросили, могли ли гранаты и РПГ принадлежать кардиологическому отделению. Но он продолжал настаивать на том, что это не те доказательства, которые нужны израильтянам, чтобы доказать, что Шифа использовалась в каких-либо неблаговидных целях, и что до сих пор израильтяне не доказали ничего подобного. Был забыт тот факт, что BBC была лишь одной из телекомпаний, которая брала интервью у боевиков ХАМАС, выходящих из туннелей под Шифой еще в 2014 году.
В тот же месяц, когда весь мир был сосредоточен на Шифе, я провел вечер в другой больнице - по другую сторону границы, в Израиле. Детский медицинский центр Шнайдер - одна из ведущих детских больниц в Израиле. В течение нескольких недель после 7 октября семьи заложников отчаянно пытались заставить мир обратить внимание на судьбу их близких. Но большая часть мира, включая многие организации, призванные обращать внимание именно на такие ситуации, оставалась либо холодной, либо равнодушной. Более чем через месяц после того, как их дети были взяты в заложники, я присутствовал на встрече в Иерусалиме, где родители всех детей-заложников наконец-то получили возможность встретиться с руководителями ЮНИСЕФ - агентства ООН, призванного защищать права детей во всем мире.
Более месяца ЮНИСЕФ игнорировал ситуацию с этими израильскими детьми и не обращал внимания на просьбы семей о встрече. В конце концов встреча была назначена в Иерусалиме. Незадолго до этого мы получили сообщение, что глава ЮНИСЕФ попала в автокатастрофу в Египте и не сможет присутствовать. Поэтому она прислала своего заместителя. Я редко видел, как работает такая наглая интернационалистская бюрократия. Представитель спокойно объяснил, что он сочувствует семьям в связи с потерей их детей, но ЮНИСЕФ ограничен в своих возможностях. "Почему они не могут использовать свои контакты в Газе, чтобы поговорить с ХАМАС?" Представитель объяснил, что они должны быть осторожны, чтобы не потерять рычаги влияния на ХАМАС. Тот факт, что сейчас как раз подходящий момент, чтобы использовать все эти рычаги, был упущен. "У вас есть одна работа, - сказала одна из матерей, протягивая фотографию своего ребенка. "Почему вы не можете ее выполнить?" У него не было ответа. Вместо этого, когда кто-то указал на то, что ЮНИСЕФ, несомненно, мог бы использовать свое международное присутствие для давления на страны, спонсирующие ХАМАС, он сделал пару заметок, как будто впервые услышал о Катаре или Иране.
В конце концов несколько матерей покинули собрание со слезами разочарования. Их дети неделями находились в подземном подземелье, а бюрократ просто делал записи. Я никому не говорил об этом, но во время встречи мне сообщили, что глава ЮНИСЕФ действительно достаточно хорошо себя чувствует, чтобы посещать встречи, и что в это же время она участвует во встрече, посвященной судьбе палестинских детей.
Но израильтяне и ХАМАС знали, что возвращение детей-заложников - это самая простая часть любой сделки по возвращению заложников. На израильтян оказывалось огромное давление общественности внутри страны, чтобы они пошли на сделку, любую сделку, и хотя бы вернули детей. ХАМАС знал, что с точки зрения общественного мнения, даже для них, кража и удержание детей - это плохой образ.
В конце концов, спустя много недель, сделка была заключена. Было решено сделать паузу в боевых действиях, и на первом этапе сделки 50 израильских заложников должны были быть освобождены в обмен на 150 палестинских заключенных. Среди заключенных были террористы, в том числе женщина-палестинка, которую посадили в тюрьму за то, что она ударила ножом своего соседа-еврея в Восточном Иерусалиме. Как всегда, сделка была не в пользу Израиля с точки зрения цифр, и это смутило часть СМИ. Кей Берли из британского телеканала Sky News спросила представителя израильского правительства Эйлона Леви, не свидетельствует ли этот обмен о том, что Израиль ценит жизни израильтян выше жизней палестинцев. Брови Леви сказали все. Мысль о том, что Израиль захочет обмена, столь очевидно невыгодного для него в количественном отношении, похоже, не понравилась ни Берли, ни другим. Как и тот факт, что этот обмен не был обменом равных - это был обмен израильских детей на осужденных террористов.