Какими бы ни были его ораторские способности, Насралла и его группа вели войну с Западом на протяжении десятилетий. С 8 октября они ежедневно обстреливали Израиль ракетами. И вот теперь, несколькими ударами, "Ламборджини" иранской террористической сети был окончательно разбит.
* * *
Это не означает, что война Ирана и "Хезболлы" против Израиля закончилась. После гибели Насраллы иранский режим обрушил на Израиль еще один шквал ракет прямо из Ирана - уже второй за год. 1 октября муллы направили 180 ракет и других боеголовок прямо на израильскую территорию из Ирана. Большинство ракет были перехвачены, но те, что попали в цель, нанесли ущерб на сумму около 50 миллионов долларов.
Одни видели в этом признак силы Ирана, другие - его слабости. В течение первого года войны режим мог обстреливать Израиль, используя своих посредников в Газе, Ливане и Йемене. Теперь они перешли к этой самой опасной из всех стратегий. Не имея больше возможности полагаться на своих доверенных лиц, иранский режим оказался на виду, ему пришлось воевать за себя, рискуя при этом вступить в тотальную войну с Израилем.
Однако ни силы ХАМАСа, ни "Хезболлы" не были полностью израсходованы. В годовщину 7 октября по всему Израилю выли сирены, когда ХАМАС удалось выпустить небольшой шквал ракет в сторону Тель-Авива и других городов. Но больше всего проблем вызвало усиление обстрелов на севере страны. За несколько дней израильские авиаудары уничтожили примерно 50 или более процентов арсенала, накопленного "Хезболлой" с 2006 года.81 Но это все равно означало, что у "Хезболлы" есть ракеты, чтобы покрыть большую часть Израиля. Хайфа, один из технологических центров страны, стала объектом ежедневного ракетного обстрела. Беспилотные летательные аппараты, которые смогли преодолеть защиту "Железного купола", перейдя на питание от аккумуляторов и став таким образом нераспознаваемыми для противоракет, начали приземляться в Герцлии, в доме премьер-министра Израиля и, что самое смертельное, на военной базе в Биньямине.
В тот же день, когда произошел теракт в Хадере, я продолжил свой путь на север, к ливанской границе. За последний год я много раз бывал там и видел множество перестрелок с обеих сторон. В таких городах, как Шломи, я наблюдал, как ракеты "Хезболлы" и израильские ракеты-перехватчики танцуют друг вокруг друга в небе в игре в мяч, которая была одновременно и прекрасной, и ужасной. В этот день я решил, помимо прочего, посетить город Цфат.
Городок на вершине холма находится примерно в семи милях от ливанской границы, и многие его жители остались здесь на последний год. Я хотел посетить его по двум причинам. Во-первых, он известен как историческое и религиозное место - возможно, прежде всего как родина традиции каббалы. Вторая причина заключалась в том, что именно здесь в 2006 году я впервые увидел, как ракеты падают на территорию Израиля. Тогда я находился в больнице в этом городе. Тогда у "Хезболлы" были менее точные ракеты, но им удалось попасть в больницу, и один французский журналист нарушил существовавшие тогда ограничения, запрещавшие называть точные места падения. Так что "Хезболла" знала, куда пускать ракеты, чтобы продолжать бить по больнице.
Теперь я решил навестить больницу и узнать, как там дела. Не успели мы с Моше приехать в Цфат, как нашли один из единственных открытых продуктовых магазинов. Пока мы стояли и разговаривали с хозяином , взвыли сирены, а затем с неба посыпались ракеты. Мы укрылись в пещере под магазином. Пол начал сотрясаться от ударов взрывчатки. Выйдя на улицу, мы снова наблюдали за танцем ракет над головой. За несколько минут "Хезболла" выпустила несколько сотен ракет, и в небе над головой бушевало сражение: перехватчики с трудом справлялись с огромным количеством ракет. Изредка можно было увидеть, как одна из них попадает в цель. Иногда звук, доносившийся с улицы, говорил о том, что ракета попала в цель.
После обстрела мы спустились к одному из пострадавших домов. Две женщины раскачивались взад-вперед возле своего разбомбленного дома. Старшая из них держала кусок окровавленной ваты над одним из своих кровоточащих глаз. Мы добрались до больницы, когда все раненые были там, и я встретился с друзом, возглавляющим больницу. Он спросил, бывал ли я в его больнице раньше. Я сказал ему, что был - в 2006 году. Он показал мне кадры, на которых было видно, как больницу снова обстреливают ракетами несколькими месяцами ранее. "Надеюсь, когда-нибудь вы приедете в мирное время", - сказал он. И я тоже. Но тут же мои мысли вернулись к тому солдату ЦАХАЛа в Газе годом ранее. Прошло восемнадцать лет с тех пор, как я оказался под ракетным обстрелом в Цфате. И вот теперь, восемнадцать лет спустя, я снова здесь.
* * *
Помимо всего прочего, эта мысль вернула меня к разговору, который состоялся в самом начале войны. Поздно вечером во время пятничного ужина в сефардской семье в Иерусалиме один из отцов подошел к столу, за которым я сидел. Он опрокинул рюмку водки и вдруг сказал: "Итак, "Железный купол". Хорошая идея или плохая?" Как я ему ответил, это был вопрос, который никто за пределами Израиля даже не понял бы.
Любой человек за пределами Израиля сказал бы: "Хорошая идея, безусловно". Но мой друг говорил о другом. Что удалось сделать Израилю после вывода войск из Газы и окончания войны с "Хезболлой" в 2006 году? При помощи, в основном, Соединенных Штатов, ему удалось создать систему мирового класса, которой все очень гордились, для сбивания обычных ракет. Но, возможно, это было совсем не хорошо? Если бы Нью-Джерси в течение десяти лет постоянно запускал ракеты по Нью-Йорку, нашел бы штат Нью-Йорк способ их сбивать и научился бы с этим жить? Или же он уничтожил бы всю инфраструктуру, которая их запускала?
Большинство людей знают ответ. Но Израиль погрузился в свою собственную систему реагирования и, казалось, какое-то время утешался ею. Почему все эти дома на севере и юге страны нуждались в безопасных помещениях? В Цфате я познакомился с женщиной, которая собирала деньги, чтобы уже сейчас в городе появилось больше бомбоубежищ. Это было необходимо, но какая пустая трата ресурсов. И какой ответ на попытку стереть страну с лица земли. Почему в каждом здании Тель-Авива было бомбоубежище или рядом с ним? Почему вся страна была настолько завалена бомбоубежищами, что 7-го числа люди на юге натыкались на них, и их тут же убивал ХАМАС? Как так можно было жить? И кто еще мог так жить?
Возможно, все это было плохой идеей. Возможно, в первый раз, когда ХАМАС направил ракеты на Израиль из Газы, Израилю или международному сообществу следовало бы немедленно вмешаться и остановить их. Но что было делать Израилю? Международные союзники осуждали его на каждом этапе, когда он пытался защищаться; лучшие союзники просто помогали ему находить все более и более изобретательные способы трусить.
Несомненно, молодежи Газы и Ливана также знаком страх перед воздушными ударами. Но почему все, кого я видел, живущие в самых опасных районах, должны были привыкнуть в любой момент бросаться на пол или бежать за несколько секунд в бомбоубежище? В Кирьят-Шмоне в один из дней октября 2024 года без предупреждения сирен снова начали падать ракеты из Ливана. Два человека были убиты на улице. Позже в тот день, сидя у единственного открытого кафе, я увидел подростка из этого района - одного из немногих оставшихся людей, - который брал из машины продукты , чтобы занести их в магазин. Этот подросток отличался по манере поведения, и я понял, почему. Все время, пока он шел, он смотрел на небо, размышляя, что может появиться в нем в следующий раз и как укрыться, когда это произойдет.
Так жить нельзя. Но именно тегеранские культы смерти заставили миллионы людей жить так в Израиле и, как следствие, в Ливане и Газе. Только там культы смерти не строили бомбоубежищ для своих людей - только для своих ракет.
Руководство иранских группировок не скрывало, что делает. В начале войны в Газе высокопоставленного представителя ХАМАС Муссу Абу Марзука спросили, смогут ли обычные мирные жители Газы укрыться в туннелях. "Эти туннели, - объяснил он, - предназначены для защиты от самолетов. Мы сражаемся изнутри туннелей". Кроме того, продолжил он, за жизни жителей Газы отвечает ООН, а не ХАМАС82.
* * *
Оставалось совершить последнее путешествие. За все месяцы войны на северной границе я побывал везде. С горы Хермон, откуда зимой открывался вид не только на Израиль, но и на Сирию и Ливан. Из города Метула, окруженного с трех сторон Ливаном, где повсюду виднелись форпосты "Хезболлы". Одинокий отель только что подвергся ракетному обстрелу. Я зашел внутрь, чтобы посмотреть на разрушения, но ЦАХАЛ быстро выдернул меня. Хезболла" могла видеть, что мы находимся в здании, и, скорее всего, попытается нанести по нему новый удар. Позже один из солдат на израильском наблюдательном пункте показал мне записи с камер, сделанные накануне вечером. Обе стороны пристально наблюдали друг за другом. Между ними проходила граница, которую должны были патрулировать миротворческие силы ООН под названием ВСООНЛ, созданные еще до войны 2006 года.
На кадрах, снятых накануне вечером, видно, как колонна миротворцев ООН отправляется с базы, чтобы проехать вдоль границы. Вскоре после отправления "Хезболла" выпустила залп из нескольких ракет прямо над машинами ООН и по Израилю. Автомобили ООН просто сделали резкий разворот и вернулись на базу. Мне пришло в голову, что это не миротворчество. Это было наблюдение за войной. Но чего же тогда ожидало международное сообщество? История миротворческих сил ООН, от бывшей Югославии до Руанды, всегда была одинаковой. Можно найти целый ряд стран, готовых направить войска на другой конец земли, но будут ли эти войска или их страны готовы рисковать или даже терять свои жизни ради этого? Какой солдат из любой точки земного шара будет готов противостоять "Хезболле"? И с какой целью? Чтобы выполнить резолюцию, которую мир даже не собирался выполнять?
К годовщине войны ЦАХАЛу удалось совершить вторжение в Южный Ливан. Их целью было уничтожить ближайшие к израильской границе объекты инфраструктуры "Хезболлы". Я сказал им, что, как только мне удастся попасть в Ливан, я хочу быть там. В конце концов, вскоре после начала наземной войны мне удалось попасть туда