Это, конечно, реакция настоящего фанатика, причем не того, кто просто хочет принести в жертву чужих детей, а того, кто с таким же удовольствием жертвует своими собственными; того, кто рассматривает всех палестинских детей как "инструменты" - в том числе и своих собственных. Все они будут использованы против евреев. И хотя многие военные и политические лидеры теряли своих детей в войнах, есть что-то совершенно бесчеловечное в том, чтобы так реагировать на смерть собственных детей.
Гади Айзенкот - бывший начальник штаба ЦАХАЛа, депутат Кнессета, а в начале войны - член чрезвычайного военного кабинета Израиля. В декабре 2023 года его семью постигла двойная трагедия. Сначала его сын, двадцатипятилетний мастер-сержант Галь Айзенкот, погиб на севере Газы после взрыва заминированной ХАМАСом шахты туннеля. Днем позже двоюродный брат Галя, сержант Маор Коэн Айзенкот, девятнадцати лет, был убит взрывчаткой, сдетонировавшей во время рейда на мечеть в городе Хан-Юнис в Газе. Силы ХАМАСа вышли из системы туннелей в мечети, и боевики ХАМАСа открыли огонь с крыши мечети. Всего за один день Айзенкот потерял на войне своего сына и племянника.
В отличие от некоторых западных демократий, в Израиле военная служба - это не то, что делают другие люди. Это то, что делают все, кто может быть призван в армию, и это означает, что для людей в военном кабинете или Кнессете война - это то, о чем все они знают, а смерть в бою - это не то, что касается только других людей.
Я оказался в Иерусалиме как раз после того, как стало известно о смерти Галя. Я должен был встретиться с одним высокопоставленным представителем правительства, чтобы получить информацию о войне и международной ситуации. Когда я вошел в кабинет, мужчина опустил голову на руки. "Мы только что получили новости о сыне Гади Айзенкота". Я понял, что ему придется звонить министру и выражать свои соболезнования. Сквозь свое горе он сказал мне просто: "Я знаю его с бар-мицвы".
Мне кажется, между этими двумя горестями есть разница во всем мире: горе общества, которое оплакивает своих сыновей и друзей, и общества, которое радуется, узнав о смерти своей собственной семьи и семьи других людей.
В настоящее время эта разница кажется западному уму такой сложной концепцией. Каждый студент колледжа и взрослый человек знает банальности, которые можно протараторить: что люди во всем мире одинаковы и хотят, по сути, одного и того же; что все хотят просто жить в мире и воспитывать свою семью в безопасности. Однако некоторые люди этого не делают. Не потому, что они такими родились, а потому, что их так воспитали.
Мои мысли вернулись на десять лет назад, когда я некоторое время жил в палестинских районах Западного берега реки Иордан.
* * *
Я поселился в отеле в Рамалле и разъезжал по стране, проводя встречи с палестинскими лидерами и чиновниками. Встречи были удручающими, но не настолько, как одно из занятий, которым я занимался в перерывах между встречами, - проверка уличных указателей и названий площадей в этом городе, в который США и ЕС влили столько денег . Рамаллой и окрестностями управляет не ХАМАС, а Палестинская администрация, преемники Ясира Арафата, которых всегда превозносят как партнеров по миру в любом решении палестино-израильского спора, имеющего окончательный статус. И все же можно быть уверенным, что если вы посмотрите на уличный указатель, то он будет назван не в честь какого-нибудь великого героя народа, который должен быть прославлен, а в честь самых ужасных и кровожадных террористов.
Здесь есть улица, названная в честь Яйхи Абд-аль-Латифа Айяша, палестинского изготовителя бомб для ХАМАС, который тесно сотрудничал с Арафатом. Айяш был одним из пионеров использования террористов-смертников против израильского гражданского населения. Улица в его честь находилась прямо рядом с президентским комплексом в Рамалле.
Палестинская администрация и их сторонники на Западе постоянно жаловались на забор безопасности, который израильтяне установили между Западным берегом и остальной территорией Израиля после Второй интифады. Постоянные взрывы террористов-смертников быстро сошли на нет. Однако почти никто из тех, кто впоследствии критиковал этот забор, включая недавно приехавшего в Израиль американского писателя Та-Нехиси Коутса, не упомянул о причине, по которой он был возведен в первую очередь: чтобы остановить взрывы смертников, в результате которых погибли и были ранены сотни израильтян. Если израильтяне не возводили барьер, то получали террористов-смертников. Когда же его поставили, и теракты прекратились, их стали критиковать за то, что они поставили барьер. Как израильтяне смеют обыскивать людей, въезжающих в Израиль с Западного берега? Однако здесь, в Рамалле, люди, которые совершали и планировали такие теракты, прославлялись.
Далаль Муграби был террористом ООП и членом террористической ячейки, устроившей в 1978 году резню на Прибрежной дороге, в ходе которой были убиты тридцать восемь израильских граждан, включая тринадцать детей. Почему на территории Палестинской автономии в честь Муграби названа площадь, а также другие общественные места? Махмуд Аббас иногда проявляет осторожность в таких вопросах. В 2010 году он отложил присвоение имени Даляль Муграби площади до того момента, когда вице-президент Джо Байден покинул Рамаллу. Но вопрос остается открытым: почему даже ПА на Западном берегу контролирует общество, в котором прославляется терроризм против израильтян?
Не просто празднуют, а награждают. Все, у кого есть глаза, видят культ смерти, который установил ХАМАС за время своего правления Газой. Но ПА, которую поддерживают европейские и американские налогоплательщики, также празднует террор, но при этом финансово поощряет его.
Возьмем, к примеру, собственный закон о заключенных с поправками, подписанный в 2004 году председателем Палестинской автономии Рухи Фатухом. Как гласит статья 1, заключенный - это "любой человек, заключенный в оккупационные тюрьмы за участие в борьбе против оккупации". Статья 6 гласит: "Национальная администрация предоставит каждому заключенному ежемесячную зарплату без какой-либо дискриминации".87 В 2018 году собственный бюджет ПА выделил 165 миллионов долларов на Комиссию по делам заключенных и бывших заключенных. В том же году около 197 млн долл. было выделено ПА "семьям мучеников "88.
Это родственники людей, которые совершали убийства израильтян. И как будто для того, чтобы добавить еще больше стимулов к убийству евреев, существует растущая цена вознаграждения, когда заключенный или семья "мученика" получают больше денег в зависимости от количества евреев, которых им или их родственникам удалось убить.
Есть ли у израильтян подобный образ мышления? В этом обвиняют большую часть мира, который считает, что в регионе, как минимум, существует проблема "шесть из одного, полдюжины из другого". И это, конечно, правда, что на самых дальних задворках общества есть некоторые израильтяне, которые отражают некоторые из этих моделей поведения.
Несколько лет назад я побывал в городе Хеврон. На фоне жесткой конкуренции это одно из самых напряженных и неприятных мест, где мне доводилось бывать. Гробница патриархов находится в глубине территории, которую палестинцы называют Западным берегом. В центре города по-прежнему проживает небольшая еврейская община, почти со всех сторон окруженная гораздо более многочисленным арабским населением. В 1929 году, во времена британского мандата, город стал местом печально известной Хевронской резни, когда большая часть еврейского населения города была уничтожена местными арабами. Оставшиеся в живых евреи были насильственно переселены британскими властями. Поэтому евреи, живущие сегодня в Хевроне, настроены воинственно. Но в 1994 году один из них, Барух Гольдштейн, довел это до нелогичного следующего шага. Гольдштейн устроил резню мусульманских верующих прямо на спорных святых местах. Гольдштейн убил двадцать девять мусульман и ранил еще больше, после чего был забит до смерти оставшейся в живых толпой.
Все, начиная с премьер-министра Израиля, осудили Гольдштейна без оговорок. Гольдштейн и другие члены его группы считали, что израильское правительство подобно нацистской партии. Движение, в котором он состоял, было быстро причислено израильским правительством к террористическим группам. Но в тот день в Хевроне я попросил показать мне его могилу. Я слышал, что некоторые представители еврейской общины в этом районе считают Гольдштейна героем, и я попросил найти дорогу к его могиле, чтобы узнать, является ли она местом почитания или нет. Найти ее оказалось довольно сложно, а на холмах, когда мы спрашивали дорогу, было трудно найти кого-либо, кто знал бы об этом месте. В конце концов мы нашли его на явно малопосещаемом участке. Ивритоязычный друг с отвращением смеялся, переводя эпитафию на могиле, из которой следовало, что Гольдштейн был хладнокровно убит. "Как будто если ты убиваешь людей из пулемета, а потом тебя убивают, то ты невиновен", - сказал мой переводчик, покачав головой.
Сохранились ли остатки отвратительной идеологии Голдштейна? Безусловно. Но является ли она центральной частью израильской или еврейской политической жизни? Нет. В Тель-Авиве нет улиц, названных в его честь, в Хайфе нет площадей, названных в его память. Если все религии и идеологии могут порождать экстремистов и фанатиков, а они могут, то не только то, что они делают, но и то, как их помнят и почитают, раскрывает глубокую правду об обществе.
* * *
Тем не менее, "обе стороны-изм" сохраняется в большинстве международных реакций на конфликт, даже среди тех институтов, которые призваны защищать от такого абсурда.
Через восемь месяцев после начала войны, в мае 2024 года, Международный уголовный суд предпринял экстраординарное вмешательство. В беспрецедентном публичном выступлении, за спиной которого стояли два торжественных бюрократа, главный прокурор Карим Хан из Великобритании объявил, что МУС рассматривает возможность выдачи ордеров на арест по обвинению в военных преступлениях ряда лиц. Среди них были п