— Позвольте, но он же совершенно человекообразный, — замечает пожилой японец, который собирается обсуждать с Азаматом обмен знаниями в космической инженерии.
— А что, н — не надо? — робко спрашивает у Азамата Умукх.
— Я думаю, что всем здесь было бы интересно посмотреть на вас в более обычном для вас облике, — замечает Азамат.
Сашка прокрадывается ко мне и вопросительно разводит руками, мол, какого хрена тут творится? Я в ответ тоже развожу руками, мол, так уж вышло, смирись. Диалог окончен, можно наблюдать за перевоплощениями бога.
Умукх послушно меняется — подрастает, окрашивается в свой кирпичный цвет, отращивает крючочки на пальцах и приобретает черты лица, которые никак не спутать с человеческими: большие раскосые глаза слегка навыкате, без радужки, зато с четырьмя зрачками, от них лицо стремительно сужается к подбородку, а нос как бы немного приплюснутый и почти нависает над линией рта, небольшого и без выраженных губ. Вся эта красота цвета красной глины и покрыта тонкой сетью мерцающих рисунков. Косички на голове слегка шевелятся. В космопорту я не обратила внимания, там было ветрено и у всех волосы трепало как угодно, но тут, в помещении, никакого движения воздуха нет совсем, однако же шевелятся, подлюки. Я кошусь на Ажгдийдимидина, который нервно теребит свой браслет.
— Эм — м, здравствуйте, — осторожно говорит Умукх на всеобщем, смущённый вниманием публики. Говорит без акцента, хотя и крайне неуверенно. — Как поживаете?..
— Здравствуйте — здравствуйте, — первым отзывается невозмутимый маршал. — Вот, знакомьтесь, это господин Сержо, который будет заниматься вашим проектом.
Господин Сержо бледнеет и двигает желваками, но мужественно протягивает руку для пожатия. Умукх, однако, так быстро не может, он ещё только переваривает слово «проект», хлопая белёсыми ресницами.
— А! — внезапно громко восклицает он, так что половина собравшихся подскакивают. — Вы имеете в виду исследование, да? Ой, это очень хорошо. Здравствуйте, — он кланяется господину Сержо. — Меня зовут Умукх. А, ой, погодите, я вспомнил! Если вам трудно сказать моё имя, можете говорить просто Умух.
С этими словами он оглядывается через оба плеча, пока не находит неподалёку улыбающегося Унгуца. Видимо, это Старейшина был так прозорлив. Во всяком случае, он одобрительно кивает.
— Вы очень хорошо говорите на всеобщем, — решается высказаться образовательная дама. — Как вы его выучили?
Умукх строит удивлённую рожицу.
— А зачем учить? Человеческие языки все одинаковые. Если один знаешь, то все знаешь. Я по — человечески не очень хорошо говорю, мой брат гораздо лучше.
— Позволите проверить? — спрашивает шикарная африканка и произносит длинную заковыристую фразу на каком — то, видимо, африканском языке со щёлкающими и цокающими звуками.
Практически без задержки Умукх ей отвечает на том же.
Окружающим эта идея нравится и они наперебой принимаются тестировать Умукха на всех известных им языках Земли и не только.
— Странно, — замечает Азамат нам с Сашкой, — Ирлик — хон находит всеобщий более сложным, чем муданжский. Это личные особенности?
— Возможно, дело в том, что Ирлик — хон в принципе лучше говорит, — замечает подошедший Унгуц. — Он как бы больше погружён в один из языков, поэтому ему сложнее с остальными. Но как знать, как знать… Лиза — хян, а я кое — кого привёл.
Я оборачиваюсь и обнаруживаю, что чуть позади стоит Валентин, всё такой же взъерошенный, с проседью в усах, вот разве что по торжественному поводу вместо потёртого свитера новый кардиган.
— Ой, здравствуйте! — радуюсь я. — Вот кто бы мог подумать, что жизнь так сложится.
— Да, я очень рад, — по — кошачьи гнусавит он, — а то, знаете, за годы преподавания я не раз задумывался, кому и зачем это может понадобиться, однако теперь вижу, что мои труды были не напрасны, даже если от них был толк только одному человеку.
— Ну, как минимум двум, — усмехаюсь я. — Моя одногруппница Яна теперь тоже на Муданге работает.
— О — о, отлично, — кивает Валентин, почёсывая усы.
Тем временем ситуация вокруг Умукха приобретает новый оборот.
— А вы вот меняли свой внешний вид, — говорит неопределённого пола юное существо, — а вы ещё как — то можете его поменять?
— Ну да — а, — кивает Умукх и смотрит на Азамата. — Можно показать?
Азамат разрешает.
Умукх перекидывается ктырём и облетает круг почёта вокруг шарахающихся чиновников. Потом прилежно возвращается на своё место и снова вырастает.
— Здорово! — восклицает юное существо. — А ещё как — нибудь можете?
Это начинает походить на «Кота в сапогах», но тут Умукх вдруг тормозит.
— Могу, но не буду сейчас.
— Почему же?
— Понимаете, — Умукх делает печальную рожицу, — полная форма очень большая и страшная, люди всегда очень пугаются. А я не хочу никого пугать. Поэтому не буду её показывать.
Его, однако, продолжают упрашивать, так что Азамат решает вмешаться.
— Господа, раз уж Умукх — хон здесь, я бы хотел обсудить условия проведения исследований. Господин Сержо, может быть, мы отойдём и обсудим требования…
— Требования? — хмурится Сержо. — Вы предоставили образец, теперь это наша забота. Какие требования?
— Мои требования, — улыбается Азамат. — Умукх — хон — гражданин Муданга, а значит, я несу ответственность как за него перед вами, так и за ваше с ним обращение.
— Но он же добровольно согласился на исследования, — пожимает плечами Сержо.
— Добровольно — то добровольно, но я не могу назвать это информированным согласием, — вздыхает Азамат. — Боюсь, его представления о проекте сильно отличаются от ваших, более того, я не уверен, что могу определить степень осведомлённости, необходимую для того, чтобы считать его согласие информированным. Поэтому какие — либо исследования могут проводиться только и исключительно по согласованию со мной или назначенным мной специалистом.
— Но у вас нет экспертов по ксенобиологии, вы не сможете компетентно оценить наши методики.
— Нет, но я могу компетентно предсказать возможное непонимание или раздражающий фактор, и в ваших интересах избегать подобных ситуаций.
Сержо упрямится, но тут за Азамата вступается Ваткин.
— Понимаешь ты, вы там чего — нибудь намудрите с этим негуманоидом, он вас порвёт, а Байч — Харах получится виноват. Это никому не надо. Конечно согласуйте все свои действия, и пусть у Байч — Хараха будет право вето.
— Я бы хотел также согласовывать личный состав сотрудников, — добавляет Азамат. — Лишний риск нам совершенно ни к чему.
— Хорошо, я вас понял, — скрипит зубами Сержо. — Это мы учтём.
— Давайте мы учтём это прямо сейчас и в письменном виде? — мурлыкает Азамат. — И подпишем в присутствии всех заинтересованных сторон.
— Правильно, правильно, — приободряется маршал. — Пошли — ка в мой кабинет, уединимся, так сказать. Кстати, Байч — Харах, а ты сувенирчик мне не привёз?
— Привёз, а как же, — улыбается Азамат. — Но напитки пришлось оставить на входном контроле.
Дальнейшие переговоры проходят не столь нервно. Я отлавливаю своего бывшего ректора, и мы с ним под воспоминания об институтских годах, согласуем программу действий и помощи по медицинскому образованию на Муданге, а также для муданжцев на Земле. Ирнчин отвечает на вопросы о подробностях обстановки на границах муданжского космического пространства и о вероятности реакции со стороны джингошей — к счастью, мизерной. Даже Ажгдийдимидин при помощи Валентина ввязался в какой — то разговор, но я только услышала что — то о психологической подготовке духовников.
Унгуц тоже времени даром не теряет, находит энтузиастов обеспечить ему филологическую поддержку при культурном обмене, договаривается о цикле лекций об истории и культуре Муданга и туре по образовательным учреждениям Земли.
— Кстати, — замечает один специалист по транскультурным СМИ, — я знаю одну женщину с Муданга, она занимается сравнительным исследованием символов в муданжских и земных мифах, как раз недавно был на её докладе, чрезвычайно интересно. Как — то же её звали… Ах, да, Эсарнай. С ней ещё муж везде ездит, ни на шаг от неё не отходит, так что мне легко верится, что на Муданге необходимо просвещение в гендерном вопросе.
В общем, денёк выдаётся плодотворный, мне даже между делом удаётся выяснить, какой медицинский вуз оптимально подойдёт Киру, если он всё — таки решится пойти этим путём, а также что вот прямо завтра там проходит день открытых дверей, и если очень постараться, ещё можно успеть записаться, так что я быстренько звоню Киру и намыливаю его в нужном направлении.
Домой мы приходим выжатые, как лимон. Кроме Умукха, конечно. Тот бодр и весел и готов ещё на десять переговоров сходить.
— Сомнительно мне как — то, — вздыхает Азамат, когда нам удаётся отпочковаться от прочего общества. — Умукх — хон сегодня этого Сержо, чуть я отвернулся, загнал в угол и давай расспрашивать — где он будет жить да сколько это продлится да что такое негуманоид. Пришлось растаскивать.
— Мне вообще этот Сержо не нравится. Отношение у него какое — то неправильное.
Азамат пожимает плечами.
— Не знаю, может, как координатор всего проекта он и ничего, ему же не придётся непосредственно общаться с Умукх — хоном. Но я буду послеживать, в случае чего попрошу его заменить. И ещё я подумал и на всякий случай потребовал включить в команду надзирающего скептика из какой — нибудь скептической организации, чтобы следил, как бы в науку не закралась идеология. И заодно чтобы пресс — релизы писал, скептики хорошо умеют это делать так, чтобы журналисты поменьше всего могли превратить в сенсацию на пустом месте.
Я открываю рот, чтобы согласиться, но тут с веранды доносятся какие — то писки и аханье, и мы выскакиваем посмотреть.
Оказывается, это Ажгдийдимидин, весь день теребивший свой волшебный браслет, внезапно его снял, а поскольку в этот момент как раз вёл беседу, то случайно вырастил всю мамину рассаду в человеческий рост прямо в лотках.