Она выпрямляется, отодвигаясь от меня насколько позволяет стол у неё за спиной. Я соображаю, что она, наверное, не хочет выдавать, что понимает человеческую речь.
— У меня есть один знакомый из вашего народа, — поясняю. — Так что я знаю, что вы умеете говорить, но другим людям ничего не скажу, не волнуйтесь.
Она неуклюже пожимает плечами и возвращается к своему занятию: достаёт пиалы, наливает мне чаю и накладывает каши с какой — то дичью.
— Как вкусно! — радуюсь я. — Просто потрясающе! А это вы готовили или хозяин?
— Он, — тихо отвечает хозяйка леса.
— Вы, наверное, больше сырое едите, да? — продолжаю болтать я. Настроение у меня хорошее, и интересно разговорить эту… самочку. Лет ей на вид, как мне, не знаю уж, в каком возрасте демоны так выглядят.
Она медленно кивает. Интересно, давно ли она тут? Что — то непохоже, чтобы она хорошо умела разговаривать.
— А можно спросить, — начинаю я, отпивая чаю, — как так получилось, что вы тут работаете?
— Котёнком была, мамку убили. Он меня забрал себе.
Мда. Можно было бы догадаться.
— Ох, мне так жаль! Я вот этого отношения к хозяевам леса совсем не понимаю, можно было бы договориться… Ну он хоть к вам хорошо относится?
Она неопределённо пожимает плечами и одновременно кивает. Потом насторожённо косится на дверь — теперь уже и я слышу шаги, и хозяин присоединяется к нам собственной персоной.
Вид у него жуткий. Волосы торчат во все стороны ещё хуже, чем вчера, лицо осунулось, под глазами круги, руки дрожат, короче, просто зомби. Я аж подскакиваю.
— Боги милостивые, что с вами, вам плохо?!
Он замирает, смотрит на меня странно, потом вдруг усмехается, как — то отчаянно.
-
Теперь
вы испугались, — произносит он тихо и опускается на лавку у стола.
Я непонимающе моргаю.
— Что случилось — то? — спрашиваю снова. — Вы заболели?
— Нет, — он устало мотает головой. — Заболел не я.
— А кто?
— Моя дочь, — ещё более упавшим голосом сообщает он.
— И где она?
Молчит.
— Я говорю, где она? Я целитель, я могу помочь!
— Я знаю, что вы целитель, — кивает он и снова замолкает.
— Ну!!! — подгоняю я.
Он поднимает на меня озадаченный взгляд.
— А вы что, согласны её лечить… просто так?
— Вообще я за деньги работаю обычно, но, я думаю, мы можем обойтись взаимозачётом…
— Но вы в принципе согласны?! — он прямо вцепляется в меня взглядом, весь подался вперёд и как — то ожил. У муданжских мужиков родительские чувства всё — таки очень сильно развиты.
— Ну конечно, это же моя работа… А что с ней?
— Не знаю, — он вскакивает. — Пойдёмте, я выведу машину…
— К ней ехать надо? — переспрашиваю.
— Да, — он на секунду теряется. — Тут недалеко, артун к востоку…
— Лучше на унгуце тогда, — я запахиваю диль потуже. — У меня там всё есть, а перегружать — только время тратить, да и лететь быстрее, чем ехать.
— Хорошо, — растерянно кивает он.
Я выбегаю из дома прямо в тапочках, кроссовки — то остались сохнуть на печке. Хозяин выскакивает за мной вообще босиком. Служанка провожает нас с крыльца ошарашенным взглядом.
Взлетев, мы быстро прикидываем маршрут. Оказывается, неподалёку от дома проходит лесная дорога, вдоль которой и надо лететь. Проще не бывает. Путь занимает минут десять, и вот мы уже в деревне, по виду не сильно отличающейся от той, где я была вчера. Хозяин указывает мне на дом на окраине деревни, очень похожий на его собственный. Рядом с ним мы и приземляемся.
Из дверей выскакивает довольно красивая женщина средних лет в домашнем халате и прямо с порога принимается поливать моего спутника такими отборными выражениями, что Кир начинает казаться мне просто пособием по культуре речи. Однако хозяина это совершенно не смущает. Он в два прыжка оказывается на крыльце и, к моему удивлению, подхватывает супругу на руки.
— Молчи, безумица! — восклицает он радостно. — Я привёз Хотон — хон, чтобы лечить Атех!
— Ой! — выдыхает дама и испуганно замолкает.
— Это ещё кто кого привёз, — замечаю я, доставая из багажника чемодан с минимальным набором первой помощи. — Пойдёмте, я на неё посмотрю.
— Боюсь, как бы не поздно, — вздыхает мамашка, наконец поставленная на пол. — Она сегодня совсем плохая.
Меня проводят в глубь дома, где на огромной стопке дифжир лежит девочка чуть помладше Кира и тихонько воет. Я хватаюсь за сканер — и высказываюсь примерно в тех же выражениях, что мать девочки.
— У неё аппендицит! Быстро несите из багажника остальные чемоданы!!! Ещё быстрее!!! — добавляю, видя, что оба родителя застыли в нерешительности. К счастью, со второй попытки до них доходит, и они исчезают в дверях, а я принимаюсь готовиться к операции. Судя по тому, что я увидела на сканере, дорога каждая минута.
К счастью, я всё успеваю. Вываливаюсь из комнаты, стаскивая стерильный костюм и перчатки, и чуть не спотыкаюсь о взволнованных родителей, которые сидят под дверью на полу в обнимку. Женщина плачет и тихо материт мужа сквозь слёзы.
— Жить будет, — объявляю я. — Но её надо везти в столицу, чтобы её постоянно наблюдал целитель, потому что эта болезнь может потянуть за собой другие. Что ж вы до последнего тянули? Не знали, что ли, что она болеет? Почему раньше к целителю не отвезли? Почему вы мне вчера не сказали, что дочь болеет, если знали, что я целитель?
Хозяин угрюмо смотрит в пол, зато жена отвечает за него:
— Так кто ж станет лечить дочку знающего?..
— Да какая разница, знающего, не знающего, вроде деньги — то есть, и от столицы недалеко живёте.
По мере ворчания до меня начинает доходить. Знающие — это же типа местные колдуны. Вот вроде как тот, к которому Алансэ обращалась. Они порчу наводят и всё в таком духе.
— Кстати, — добавляю, несколько успокоившись. — А чего это мне такая отборная бредятина всю ночь снилась, вы там ничего не того… ночью… а?
Хозяин встаёт с пола и долго изучающе на меня смотрит.
— Пойдёмте в гостиную, поговорим, — наконец предлагает он.
Ну ладно, пошли, раз всё так серьёзно.
Меня усаживают на мягкий диван в то время как хозяева ютятся на табуретках.
— Вы ведь вчера не поняли, что я знающий, — уточняет хозяин.
Я пожимаю плечами.
— Как — то не думала об этом… Я до сих пор знающих не встречала, есть какие — то определительные признаки?
— Понятно, — вместо ответа кивает он. — Простите. Во — первых, я задолжал вам имя. Я Авьяс.
— Очень приятно, — киваю.
— Во — вторых, да, я вмешался в ваши сновидения вчера ночью.
— Зачем?
— Чтобы вас напугать, — вздыхает он.
Я даже не нахожусь, что на это сказать.
— Понимаете, — продолжает он, — когда дочка заболела, я собирался отвезти её в столицу. Но целители с нами не любят связываться, и никакие деньги тут не помогают. Я надеялся, что удастся кого — нибудь вынудить… Но тут мне прислали птичку об этой эпидемии, и я понял, что можно попробовать заманить кого — нибудь из целителей сюда, где нет могущественных духовников, и в мои планы никто не вмешается. Ну вот я и устроил грозу, чтобы вы как раз у моего дома приземлились.
— Вы устроили? — моргаю я. — А воду не вы отравили, случайно?
— Какую воду? — хмурится он. Кажется, и правда уверен, что там была эпидемия.
— Не важно. Так зачем сны — то?
— Я хотел вас заворожить, — сообщает Авьяс, неуютно ёрзая на табуретке. — Чтобы вы согласились заняться Атех. Но для обряда было нужно, чтобы вы испугались. Страх — брешь в обороне, через него можно попасть в душу человека. Честно говоря, я надеялся, что вы испугаетесь самой грозы. Ну или хотя бы меня… Когда этого не произошло, я наслал вам в сновидения диких зверей и чудовищ, но всё без толку! Вы даже демоницы на кухне не испугались!
— Ах вот к чему была та фраза… — соображаю я. — Ну вы даёте вообще. Я с Ирлик — хоном вино пила, а вы мне каких — то змеек — совушек подсовываете и ждёте, что я испугаюсь! Вы бы хоть попробовали попросить вчера прежде чем ворожить! У меня из — за вас муж сидит нервничает, я — то думала, вчера вечером вернусь домой! Да и дочка ваша — я еле успела, ещё бы несколько часов и привет. Хоть поинтересовались бы, тем более, если догадались, что я не поняла, кто вы такой! Ну нет, никакого взаимозачёта, будете оплачивать лечение по полной программе, грозу он ещё на меня насылать будет, мало мне с богами проблем!
— Хорошо, — несколько раз кивает Авьяс. — Сколько платить?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — В течение дюжины дней из Канцелярии придёт счёт по почте, тогда и оплатите. Но чтоб больше никаких подобных художеств! И коллегам передайте, если с ними общаетесь. Девочку я сейчас заберу, где Дом Целителей в Ахмадхоте вы, наверное, знаете или спросите. Вещи мои, которые у вас в доме остались, привезёте потом, я с пациентом не буду туда возвращаться. Для девочки упакуйте немножко одежды, любимую игрушку можно взять.
Я решительно встаю и иду раскладывать носилки и собирать свои чемоданы.
— А как ты домой доберёшься без машины? — спрашивает Авьяса жена у меня за спиной. — К тебе же туда никто не поедет…
— Значит, пешком.
— И поделом, — встреваю я. — Может, ума нагуляете. Нет, ну это надо, сном меня напугать решил! Да это… это даже Алтонгирелу не удалось!
Тут я на самом деле немного кривлю душой: когда Алтоша меня опоил, напугалась — то я изрядно, хотя и не того, что примерещилось, а своего состояния. Но он желаемого результата не добился, так что для красного словца сойдёт.
— Ему — то зачем вас пугать, он же ваш духовник… — растерянно спрашивает Авьяс, складывая в пакет десяток плюшевых зверей.
— Хотел меня от Императора отвадить, — усмехаюсь я. — И он не мой духовник, мой духовник — Ажгдийдимидин.
Авьяс со стуком закрывает рот.
— Ну ты нашёл, старый придурок, кого в свою ворожбу запутывать, — ворчит его жена, увязывая несколько простыней и дифжир. — Скажи спасибо, что сам жив остался, с такими исполинами бодаться.