— И чего так носиться? — ворчит степенный Арон, ковыряясь в завтраке.
Арон от моих приключений натерпелся страху больше всех. Выходит после ужина в гостиную, а едва законченный гобелен пропал. Рамка стоит, а работы нет, только несколько хвоинок на ковре валяются. Бедняга удрал к себе на третий этаж, заперся там и сидел молился до самого нашего появления. А уж когда увидел Ирликовы финты в небе, чуть концы не отдал. Хорошо, Азамат решил к нему заглянуть, сказать, что мы вернулись, а то до утра поседел бы, наверное.
— У неё избыток энергии, — отвечает Алтонгирел покровительственно, но немного уныло. Видать, ему тоже поднадоел топот по голове.
— Кир, — зову я, когда дети в очередной раз показываются в пределах видимости. — Вы не хотите пойти погулять?
— Хотим! — выпаливает раскрасневшийся Кир. — Но у Айши нет зимней обуви, а наша ей вся сильно велика.
— Вот блин, — вздыхаю я.
Азамат закладывает в Алэка очередную ложку пюре и смотрит на часы.
— Ничего, скоро Ма прилетит, пойдём рыбу ловить, а в лодке сидеть всё равно в чём — хоть пледом ноги замотай.
— Ты хочешь взять девчонку на рыбалку? — хмурится Арон.
Азамат кивает, Айша подпрыгивает на месте, а Алтонгирел неожиданно прыскает со смеху.
— Лодку побольше бери, а то рыба не поместится.
— Это ты о чём? — моргает Азамат.
— Квазар вокруг себя всех питает, рыба сбежится… смотри, кита не поймай.
— О как! — ухмыляется Азамат. — Ладно, глубоко заплывать не будем, у меня тут большой лодки нет, чтобы кита вытянула.
Я слушаю их одним ухом, в то время как основное моё внимание поделено между завтраком и Бэровыми иллюстрациями к биографии Ирлика. Вышивку — то из чего — то делать надо… Картинки, конечно, замечательные, но всё — таки Ирлик не совсем на себя похож. У него очень узнаваемое, выразительное лицо, а Бэр с моих слов только приблизительно смог его воспроизвести.
— Слушьте, народ, — задумчиво произношу я. — Как думаете, Ирлика можно сфотографировать?
На меня воззряются три пары насторожённых глаз.
— А вам зачем? — подозрительно спрашивает Арон.
— Он, наверное, не отпечатается, — рассудительно замечает Азамат.
— Ты с ума сошла, бога снимать? — щурится Алтоша.
— Да я вот думаю, как бы мне так его вышить, чтоб похож был… — поясняю я. — По фотке можно сделать схему, а так… Ну не из головы же я буду его изображать!
— А где вы собираетесь его фотографировать? — озадачивается Арон.
— Так здесь же, он на рыбу — то придёт, я думаю, — пожимаю плечами.
Азамат шикает, но поздно.
— Что, прям сюда придёт?! — ужасается Арон. — Повелитель Подземного Царства?!
— Ага, именно, — угрюмо отвечает ему Алтонгирел. — И не в первый раз. А нам с тобой предлагается расслабиться и не бояться,
он ведь такой милый
, — заканчивает он, пародируя мою интонацию.
Арон нервно хихикает.
— Да ладно, он правда классный! — заступается за Ирлика Кир, примериваясь как бы так незаметно свистнуть со стола колбаску — другую. Они с Айшей уже два раза позавтракали, но голодное детство не позволяет спокойно пройти мимо еды.
— Не кусочничай, — ворчу я, прослеживая направление ребёнкова взгляда.
— Кто, я? — Кир делает невинную мордочку. — Да вы что, я вообще в окно смотрю.
Арон тоже нервно косится в окно, но там только снег и голубое небо.
— По — моему, кто — то переобщался с Ирлик — хоном, — замечает Азамат. — Но вы, ребят, и правда зря переживаете. Прошлый раз тут Ма его воспитывать пыталась, и то он только посмеялся. Ну а как мы его спать укладывали, я тебе, Алтонгирел, уже рассказывал.
Алтоша передёргивает плечами.
Дети, поняв, что перекуса им не обломится, снова уносятся вверх по лестнице. Котов они там гоняют, что ли… Арон поплотнее запахивает диль и встаёт из — за стола, видать, аппетит пропал.
— Я пойду, э — э, приберусь наверху. А то мало ли…
Дрожащей рукой открывает дверь и удаляется.
— Пс — ст! Азамат! — зову я приглушённо. — Твоя мать про Кира — то знает?
Азамат кривится.
— Частично. Она знает официальную версию, но я, когда ей звонил, сказал, что при встрече расскажу, подробности. В общем, она поняла, что на самом деле всё не так.
Алтонгирел подпирает щёку ладонью и возводит очи горе.
— И конечно ты ей выложишь всё, как на духу, — предсказывает он.
— Конечно, — спокойно отвечает Азамат. — Я не могу ей врать.
— Ну и что она скажет? — продолжает сочиться скептицизмом Алтоша.
— Не знаю, — тяжело признаётся Азамат. — Надеюсь, она отнесётся к этому философски. Я уверен только в том, что она не выдаст.
— Угу, — мычит духовник. — Лиза, небось, тоже своей разболтала?
— Естественно! Не могла же я ей сказать, что упустила новорожденного в коляске! Она бы и не поверила. А если б поверила, таких пендюлей бы мне послала, что в Худуле слышно было бы. Ещё не хватало, чтобы меня вся семья оставшуюся жизнь держала за беспомощную идиотку!
Алтонгирел только поднимает брови и вздыхает.
— Ты чего — то сегодня в печали, — замечает Азамат, настолько очевидно переводя тему, что духовник даже не сопротивляется.
— Я думаю, что делать с девчонкой.
— А чего думать? Ты же сказал, что поищешь ей наставника, — хмурюсь я. Неужели с ней
ещё
что — то не так?
— Поискать — то я поищу, а вот найду ли… — протягивает духовник.
— Да на такой срок найдёшь, — заверяет его Азамат. — Я помогу в крайнем случае. Это ж не полноценное учение, это только чтобы она могла нормально жить…
Духовник кривится, а я понимаю, что опять ничего не понимаю.
— Как не полноценное?
— Женщин — духовников не бывает, — поясняет Азамат. — Девочек со способностями учат несколько месяцев, чтобы они умели совладать со своей силой, иначе случайно могут натворить дел.
— То есть, они её потом никак не используют, эту силу? — изумляюсь я. Да если б у меня были какие — то магические способности, и б их каждый день гоняла на всю катушку!
— Никак, — пожимает плечами муж.
— Если только не становятся знающими, — невесело уточняет духовник. — Когда силы много, соблазн её использовать очень велик. У Айши сила невероятная и сама по себе, а теперь ещё и бог подпитывает. В то же время — а на что она будет жить? Какой мужик женится на безродной? Нищий или жмот или какой — нибудь извращенец. А если известно, что невеста с богами общается, тут и первые два призадумаются. В то же время, если она с такой силой станет знающей, деньги будет грести лопатой.
Азамат перенимает у Алтоши угрюмое выражение лица. Даже Алэк куксится.
— А чем так плохо, если она станет знающей? — спрашиваю я, готовясь быть размазанной по стенке. — Чем вообще плохи знающие?
Духовник закатывает глаза.
— Азамат, объясни своей жене…
— Нет уж, это ты сам объясняй, это твоя профессиональная обязанность — нести просвещение в духовной сфере.
Алтоша стонет, подхныкивая, как будто у него сильно болит живот, но послушно объясняет.
— Знающие плохи тем, что работают за деньги, а не во благо человеку. Вот, допустим, хочешь ты узнать своё будущее. Приходишь к духовнику. Он в твоё будущее заглянет, что — то расскажет, а о чём — то умолчит, потому что если ты будешь об этом заранее знать, изменишь свои поступки, и до добра такое знание тебя не доведёт. А если к знающему обратишься, он тебе возьмёт и выложит всё, что увидит, да ещё истолкует паршиво, они ж недоучки почти все. Ну и плюс к тому, они на подлость идут за деньги — портят скот, болезни насылают, товары приукрашивают временно. Покупаешь, скажем, ткань, приносишь домой, а она вся гнилая… В таком духе.
— Получается, знающим быть выгоднее, чем духовником? — расспрашиваю я. Раз уж Алтоша так разговорчив…
— Вот уж нет, — фыркает он. — Хорошему духовнику опека столько добра нанесёт, впору в музей сдавать. Ажгдийдимидин, например, существенно богаче Азамата. А если ты плохой духовник, ты и знающим будешь плохим, если не мошенничать, ничего не заработаешь.
— А тогда почему кто — то вообще становится знающим? С женщинами — то понятно более — менее, как всегда, из — за дискриминации. А мужики — то зачем?
— По двум причинам, — нехотя отвечает Алтонгирел. — Бывает, что нет денег учиться. Наставнику не платят, но и Наставник своего ученика не кормит, а ученик начинает зарабатывать себе на жизнь только через четыре — пять лет, да и то если способный. Поэтому бывает, что мальчик поучится год — два, а потом надоедает ячмень жрать изо дня в день, вот и уходит карман набивать. Но чаще уходят из — за похоти. Не выдерживают без бабы. Вон, знакомый твой, Авьяс. Пять лет отучился, ещё четыре года в глубинке практиковал, как положено, вдали от Наставника. Такой был духовник, сказка! — Алтонгирел потрясает руками в воздухе. — Опека у него была двести человек! Двести! Почти как у меня! А вот поди ж ты, встретил эту бабу, она его душу — цоп! И всё, прощай, духовник Авьяс.
Алтонгирел уныло потирает лоб, погрузившись в свои печальные мысли.
— Но этот хоть доучился и честно работает, насколько я знаю, — замечает он после паузы. — А большинство недоучками уходят, слова — то умные вызубрили, книжек нахватали, а что можно делать, а чего нельзя — без понятия.
Мне становится немного жалко Авьяса. К своей жене он и правда очень трепетно относится, насколько я успела заметить, но бросить любимую престижную работу и стать изгоем ради любви… Кто скажет — романтика, я скажу — трагедия. И самое ужасное, не дай бог он её разлюбит, а обратного пути нет…
— Так это я к чему, — внезапно встряхивается Алтонгирел. — Жалко мне терять квазара. Жалко и страшно. Я готов спорить на любые деньги, что она будет использовать силу. Но ты представь, Азамат,
такую
силу — и не по назначению. Это же будет катастрофа! Она оговорится в одном слове в заговоре, и всё население Муданга превратится в блох!
— М — да, — Азамат трёт нижнюю губу. — Это вселяет определённые опасения. Но что ты предлагаешь?