Приемный отец Демьяна Юле не понравился. На ее взгляд, Кощей был неоправданно строг к нему. Попадались воспоминания, насквозь пронизанные усталостью Дёма от бесконечных тренировок. И всего один раз Юля видела, как наставник похвалил его. И это на фоне бесконечных требований отрабатывать изученное еще и еще. Как и любой травмированный ребенок, пытавшийся самостоятельно совладать со своей травмой, Юля тоже немного разбиралась в психологии, и для нее картина была ясна: Демьян привязался к человеку, который обратил на него внимание, выделил его, и это на фоне полного отсутствия отца. Но вот насколько здоровой была эта привязанность и к чему она привела? И не объяснялась ли хладнокровная жестокость Демьяна, проявленная к Коле, влиянием этого человека? Для Юли вопрос был риторическим. Она знала Демьяна. Он был не такой. Однако лезть в его отношения с отцом означало, по сути, поставить точку в их отношениях. Неясно было, что делать и нужно ли что-то делать вообще. А если лаской, а если любовью? Хватит ли ее любви, чтобы всё исправить, при условии, что любовь у нее какая-то кривая?.. Демьян обещал познакомить ее с семьей, но Юля вовсе не была уверена, что хочет этого. А ведь придется, если у них действительно всё получится. Впрочем, для этого еще надо, чтобы получилось.
Юля вставляла эти свои «впрочем» и «если» бесконечно, едва ли не после каждой мысли об их с Демьяном возможном будущем. Внутри жила глупая уверенность, что если постоянно сомневаться в уготованном тебе счастье и не радоваться ему слишком сильно, то обманешь его и не спугнешь. Ей нельзя было слишком радоваться и верить. Это было для других, не для нее. А не хочешь разочаровываться – не надейся.
Ее родители любили ее недостаточно, чтобы пересилить себя и перестать пить. Быть может, дело в них, а она просто унаследовала их неумение любить. Или же это она с самого начала родилась с изъяном, и ее в принципе нельзя было полюбить.
Но Юля была уже достаточно взрослой девочкой, чтобы понимать: на одной любви отношения не построишь. Есть еще много важных определяющих моментов. Демьян ради нее сдержал обещание и бросил пить. А она, в свою очередь, сделает всё от нее зависящее, чтобы они не расстались по ее вине. Будет молчать и стараться. Не станет давать ему поводов раздражаться и злиться. Будет ласковой и милой…
Всё это слишком сильно напоминало ей, как она обещала себе быть ласковой с бабушкой. Сдержала ли она это обещание хоть раз? С чего взяла, что сдержит в этот?
Нет. В этот раз речь идет о Демьяне.
А Демьян…
Демьян…
У нее не было подходящих слов, чтобы выразить, что именно он для нее значит.
Юля зажмурилась, заранее в ужасе представив, чего ей всё это будет стоить. Но ведь никто и не говорил, что выйдет легко. А за любовь нужно платить.
Глава 16
Уже в начале октября Клим понял, что его жестоко обманули, пообещав теплую осень. Если сентябрь и впрямь выдался более-менее солнечным, то октябрь принес с собой промозглую сырость, ночные заморозки и бесконечные дожди, перемежающиеся со снегом, который падал только для того, чтобы сразу растаять. Ничего в этом месяце не оправдывало родное для Клима его название – листопад. Все листья, что могли облететь, облетели очень давно.
Клим сидел на лавочке рядом с головным зданием Конторы и курил, поджидая Злату. Его строгому учителю уже довелось простить ему одно опоздание, но дочь Кощея предупредила, что во второй раз ждать не станет. Не то чтобы Клим уж очень ей поверил: за время, что они провели вместе, у него успело сложиться впечатление, что Злата плохо умеет отказывать, а чутье на людей его редко подводило, но обижать ее не хотелось. Он опоздает, она дождется, и выйдет, что вроде как он над ней посмеялся. Ни к чему это. Тем более не так уж и плоха оказалась Злата при более близком знакомстве. Теперь Клим уже даже почти понимал, отчего так сходил по ней с ума Яков. Да и должен он ей, кажется, теперь был пожизненно.
К огромному удивлению Клима, занятия со Златой ему помогли. Но в их первую встречу, когда она только привела его в пустой кабинет и разъяснила, что именно придется делать, он рассмеялся и заявил, что участвовать в такой глупости отказывается.
– Тогда попрощайся с силами, – пожала плечами Злата и явно назло ему щелчком зажгла на кончике пальца огонек. Погасила. Снова зажгла. – Огонь – мой природный дар, – пояснила она. – Предрасположенность к чему-то есть у каждого мага. Что легче всего дается тебе?
Клим задумался. Не то чтобы было что-то конкретное, а в то, что было, многие не верили и вовсе.
– Ну?
– От деда чутье досталось… – пробормотал он.
– Интуиция? – вскинула бровь Злата. – Что-то вроде пророческого дара? Интересно. Но я не знаю, как это тренировать, я с таким не работала. Однако, полагаю, нам хватит твоих навыков. Так что мы с тобой сейчас медитируем, а потом в процессе или сразу после ты пытаешься им воспользоваться.
– Я не буду…
– Выход там.
Они уставились друг на друга. Злата смотрела спокойно и уверенно. Рыжая… бесстыжая…
Клим рыкнул и уселся на стул. Злата победно улыбнулась, скинула обувь и взобралась на стол, села, скрестив ноги, будто басурманка какая-то. Положила ладони на колени, сложила пальцы щепотью и закрыла глаза.
– Давай, – велела она. – Вдох, выдох… Закрой глаза. Дыши глубоко. Животом, а не грудью. Следи за дыханием. Думай только о нем. Пока больше ничего не нужно.
– И долго так…
– Час. Я скажу, когда остановиться. Всё, не отвлекай меня.
Это было страшно глупо. Злата сидела на столе и не двигалась. Встать и уйти? Но она явно верила в то, что делала, и была хорошо обученной ведьмой, и учил ее ни много ни мало сам Кощей. Да и что он терял? И как сильно он станет гнобить себя за то, что не попробовал, когда потеряет действительно всё? Клим посмотрел на свои руки. Утром на тренировке он не смог создать пульсар. Пришлось делать вид, что потянул запястье. Грач дал ему три дня на восстановление. Вот, собственно, и конец.
Думать об этом не хотелось. Клим снова перевел взгляд на Злату. Она выглядела безупречно спокойной. И предлагала ему не думать вовсе. Просто подышать. А, ну и пусть. Зато будет потом смеяться над ее методой… как это?.. а, вот – о-бос-но-ван-но.
И Клим закрыл глаза. И принялся дышать. Не думать оказалось сложнее, чем это могло показаться. Но в какой-то момент он приноровился сводить все мысли к дыханию. Как зимой, когда идешь по лесу на лыжах и пытаешься слиться с лесом, чтобы напасть на след зверя. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох. Выдох. Вдох…
– На сегодня всё, – сказала вдруг Злата. – Ну как, получилось?
Клим недовольно и с трудом разлепил веки. Прищурился от света электрических ламп, что были в кабинете. Обнаружил, что тело затекло. Когда успело?
– В смысле – всё? – переспросил он, хотя говорить не хотелось. – Ты же сказала – час.
– А час прошел, – усмехнулась Злата. – Даже немного больше. Ты так хорошо сидел, не захотела тебя трогать. Ну, как ощущения?
Клим встал со стула. Поморгал. Ощущения были странные. Тело показалось ему легким, пружинистым. А в голове было пусто и ясно. И ничего не беспокоило. Он чувствовал, что всё это очень зыбко, что стоит чему-то хоть чуть-чуть коснуться его, и всё снова вернется на круги своя, но вот сейчас…
– Завтра в это же время, идет? – предложила Злата.
– Да, – негромко согласился Клим, с удивлением наблюдая происходящее внутри себя. Тепло разлилось по венам, наполнило руки. Он узнал это тепло.
– Тут важна системность, – продолжила пояснять Злата. – Пока что стоит медитировать каждый день, потом сам разберешься, как часто тебе это нужно. А теперь давай-ка, попробуй что-нибудь сделать. Включи интуицию.
Клим усмехнулся. Его чутье работало не так, но разве ж это объяснишь. Он сделал пасс и выудил из воздуха золотистый мерцающий шар пульсара.
– Ух ты… – восхищенно протянула Злата. – Ни разу их вблизи не видела.
Она подошла к нему и слегка наклонилась, рассматривая, и отсвет пульсара озарил ее лицо и волосы. Клим окончательно решил: нет ничего странного в том, что Яшка так в нее влюбился. И схлопнул шар.
– Завтра в то же время, – повторил он. – И, Злата… Спасибо.
– Да не за что, – снова улыбнулась она, потом стала серьезной и спросила немного смущенно: – Клим… А как там Яков?
На улице становилось всё прохладнее и прохладнее. Клим глубоко вдохнул дым, задержал его внутри и выдохнул. Потом закрыл глаза и сосредоточился. Кто-то шел по дорожке по направлению к нему. Подходил всё ближе и ближе. Чутье промолчало, а значит, ничего опасного. Не то чтобы Клим ожидал встретить на территории Конторы опасность, но ему нравилось применять навыки, которым их обучали на занятиях, и понимать, что тренировки дают плоды. Все тренировки дают плоды. И общие, и индивидуальные с Грачом, и его личные – утренние, и вот эти их со Златой. У него начало получаться. И на последнем занятии Грач похвалил его, а свою похвалу он направо и налево не раздавал, и значит, она была заслуженной. Два месяца назад отец сказал Климу, что верит в него. И что знает: сын делает всё возможное и это не может не принести результат. И он оказался прав. Клим наконец-то мог сказать, что доволен собой. Какое же всё-таки это было замечательное ощущение: быть довольным, – причем как своими успехами, так и пройденным путем. Но он знал, что один бы не справился. Без брата бы не справился. Без Златы вот. И, кажется, пришло время их отблагодарить.
– Сколько можно дымить? – раздался позади него недовольный голос. Клим усмехнулся и обернулся. Злата стояла позади него, насупившись и поджав губы. – Серьезно, – продолжила она, – после общения с тобой мне приходится применять очищающий заговор.
– Боишься, твои родители решат, что куришь ты?
– Боюсь задохнуться, – сморщилась Злата. – Мы идем? Жутко холодно.
И она зябко поежилась и обняла себя за плечи.
– Ага. – Клим сделал еще одну затяжку