В зазеркалье клубок довольно быстро вывел ее к нужному зеркалу. Злата заглянула в него словно в окно. По ту сторону находилась спальня. Впрочем, тот, кто ее обставлял, проявил фантазию. Центральное место в комнате занимала плетеная кровать из ротанга с высокой спинкой, застеленная покрывалом в геометрических узорах, на котором спали два кота. Один был толстый, другой черный. Из-под свисающего до пола края покрывала выглядывали тапки-панды. На тумбочке рядом с кроватью лежала вязанная крючком салфетка, на ней стояла светодиодная свеча, к которой была прислонена маленькая иконка. Рядом с тумбочкой примостилось подвесное кресло-яйцо с огромным плюшевым зайцем в нем. С потолка свисал абажур, выполненный в технике макраме. Самый обыкновенный шкаф был расписан сверху донизу. На полу лежала искусственная шкура. Стены были темно-зеленого цвета. На подоконнике цвели орхидеи.
Куда Демьяна занесло? Он связался с хиппи?
Злата протянула руку, и клубок прыгнул ей в ладонь. Она положила его в карман, осторожно выглянула из зеркала. Пахло благовониями. Злата прислушалась и в тишине явственно различила стук по клавиатуре.
Нашла.
Стараясь шуметь как можно меньше на случай, если всё же ошиблась, она вышла наружу. Прошла из спальни в не менее пестрый коридор. Стук доносился из гостиной. Злата заглянула в дверь. Демьян сидел в кресле-мешке в самой что ни на есть домашней одежде и работал на ноутбуке, который держал на коленях.
– Привет, братишка, – выдохнула Злата, и Демьян испуганно подпрыгнул, чуть не уронив ноутбук. – А меня, кажется, сорвало, – призналась она и заплакала.
Нет, определенно, она превращается в какую-то размазню. Ведь в прошлый раз она не позволила себе заплакать.
Через пятнадцать минут Злата обнаружила себя сидящей в кресле-мешке, закутанной в теплое, тяжелое одеяло, с кружкой чего-то горячего и сладкого в руках. Стоило признать, что в кресле было уютно. Будто ты в гнездышке. Демьян кружил над ней, словно заботливый родитель над птенцом, и это только усиливало ощущение.
– Если б тебя сорвало, мы бы сейчас с тобой тут не разговаривали, – сказал он, принеся ей вторую упаковку простых белых бумажных салфеток, которые Злата переводила вместо носовых платков. – Так, это последняя, но если что, могу предложить кухонное полотенце. А теперь рассказывай, что случилось.
Злата изо всех сил постаралась взять себя в руки. Рассказать было необходимо. Но все ее попытки до этого оканчивались лишь рыданиями, что, разумеется, только сильнее пугало брата.
– Я ударила Яшу, – всё-таки выдавила из себя она и снова разрыдалась.
– В смысле?
– Я не хотела… Оно… само… Я поэтому и решила… Я испугалась, что снова могу… и сбежала…
– Как ты его ударила? – спросил Демьян. Голос у него стал добрый-добрый, как у врача в детской поликлинике, когда тот вдруг понимает: всё очень серьезно и единственный способ спасти ребенка – это добиться от него правдивого ответа о том, что произошло.
– Силой, – всхлипнула Злата. – Направленным потоком, как папа учил… Только оно совсем само… Словно это и не я была… Я правда не хотела… Ты мне веришь?
– Конечно, верю. Злата… Солнышко… Он живой?
Злата поспешно закивала головой. Демьян облегченно выдохнул.
– Что ж, уже хорошо, – пробормотал он. – Ладно, идем дальше. Почему это произошло?
– Он хотел снять с меня водолазку… – отвела глаза Злата.
– В смысле? – нахмурился брат.
– Нет-нет, я разрешила!
– И?
– И вот. Он начал снимать, и я его ударила! Дём, что со мной? Я себя не контролирую? Я опасна? Мне больше нельзя к людям?
Демьян помолчал. Потом опустился рядом на пол. Злата высморкалась в очередную салфетку и отложила ее во внушительную кучку, уже выросшую рядом с креслом.
– Злата, давай по порядку, – попросил он. – Я ничего не понимаю.
Она кивнула.
– Мы пришли к нему в комнату, начали целоваться, он потянул меня на кровать, я пошла, и всё было неплохо, а потом он стал снимать водолазку, и я испугалась и… и ударила…
– Чего испугалась?
– Не знаю!
– Подожди, ты же летом спала с ним?
– Да.
– И теперь захотела повторить?
– Да.
– И что изменилось?
Всё. Изменилось всё. Но Демьяну она об этом рассказать не могла.
– Летом я с ним не встречалась.
– О. Это, я так понимаю, та самая хваленая женская логика… Стоп. Ты с ним встречаешься?
Злата кивнула и потянулась к новой салфетке.
– Давно?
– Две недели.
– Ух ты.
Злата опустила голову. И почему в этом «ух ты» ей послышалось осуждение? Она была уверена, что брат не имел в виду ничего такого.
– Попробуй сформулировать, что именно тебя напугало, – попросил Демьян.
Ее напугало сказанное Климом слово «разврат». Она страшилась оказаться развратной. Но, судя по всему, именно такой и была. Потому что недавно осознала: то, чего ей хотелось и что нравилось под заклятьем, всё еще живо в ней. Это было ее собственное, просто оно скрывалось в ней очень глубоко, за решеткой, под запретом, она даже не догадывалась, что в ней такое есть, но заклятье размыло границы, смело клетку из стыдливости, и всё это показалось наружу. И теперь, зная, какой она может быть и что при этом чувствовать, Злата вопреки собственной воле хотела всего этого с удвоенной силой. Соблазнять, вести, играть. Не стыдиться и не запрещать себе ничего. Наверное, Олег увидел в ней это и именно потому решил, что с ней всё можно. Если бы она вела себя сдержаннее, он бы понял, что с ней так нельзя. Потому что на самом деле она не такая!
Или такая, а значит, так с ней можно? И теперь нужно выбрать: жить дальше, зная, чего себя лишаешь, или пойти на поводу у своих желаний, признав, что ты… ты…
Она же всегда была хорошей девочкой. И планировала такой оставаться. Но искушение поддаться было так велико… Злата ощущала себя котенком, которому хочется резвиться.
И при всем этом абсолютно неожиданно для себя сегодня у Яши в комнате Злата осознала, что не готова к сексу. Всё что угодно, только не это. Секс словно стал точкой, которая должна была превратить их отношения в отрезок, а не луч. Всё вновь сведется только к нему. Ничего не могло быть хуже этого. Да и сама возможность того, что кто-то снова станет трогать ее везде, вбивать в матрас… В этот раз всё ощущалось не так, ей нужно было время, чтобы прочувствовать, привыкнуть, пройти тот путь, о котором она ни разу не задумалась, пока была под заклятьем. Но, наверное, Яша вправе был просить…
– Мне кажется, я поломалась, Дём, – всхлипнула Злата. – Я что-то совсем перестала понимать, где хорошо, а где плохо, что можно, а что уже нет. Ты можешь меня починить?
– Чтобы тебя «починить», нужно сначала понять, в чем проблема. А ты упорно ее замалчиваешь. Давай еще раз. Что тебя напугало?
– Что он решил… решил… Я не могу!
– Надо.
Злата кивнула. Слезы текли, не переставая. Но слово «надо» было знакомым и понятным. Надо значит надо.
– Я не готова… Я понимаю, что это глупо, я ведь уже с ним была, но я не готова…
– Зачем тогда согласилась?
– Подумала, если переступлю через себя, всё станет как было. А потом поняла, что не могу!
– Злата, а как было?
Было просто. Совсем легко. Она делала что хотела и ни о чем не задумывалась, ей было абсолютно всё равно, что подумают о ней другие и тот, кто с ней. И она ничего не боялась, потому что решала сама. За себя и за других. За Яшу. Под заклятием ее желания не казались ей предосудительными. Но она всё-таки зашла слишком далеко, ведь проигнорировала явный протест Якова, и это тогда тоже не показалось ей чем-то значимым. Так где ориентир?
– Я хочу снова быть с ним и ни о чем не думать, – сформулировала Злата. – А в результате думаю всё время: не слишком ли развязно целую, там ли прикасаюсь. Сколько человек видит, что я взяла его за руку, что они об этом думают. Что мне можно, что нельзя…
– Допустим, ты поцелуешь его слишком развязно. Что произойдет?
Было два сценария. Внутри всё скрутило так, что говорить стало почти невозможно. Но Злата умела справляться с собой.
– Он может надо мной посмеяться, – прошептала она. – Или решить, что раз я такая распущенная, то со мной можно поступать как угодно.
И потянулась за очередной салфеткой. Слезы душили.
– А летом ты себя контролировала? Задумывалась над этим?
Она покачала головой.
– Ну вот скажи мне, – попросил Демьян, – хоть кто-нибудь из тех, с кем ты была, посмеялся над тобой после или принудил тебя к чему-то?
Вопрос Демьяна попал прямо в болевую точку. Злате на миг показалось, что ее парализовало: ни вдохнуть, ни выдохнуть. А потом она снова заревела. И Демьян всё понял. Если бы она сейчас посмотрела на него повнимательнее, то увидела бы, какими темными стали его голубые глаза. На потолке несколько раз мигнула выключенная люстра. Но за окном было светло, а Злата плакала и ничего не заметила.
– Это тот самый? На первом курсе?
Слез было слишком много, и Демьян сам всё понял.
– Вот…
И он произнес слово, которое в приличном обществе люди не произносят. А Злата вообще ни разу не слышала, чтобы Демьян ругался, не говоря уж о том, чтоб так.
Она покачала головой.
– Я сама виновата, – с трудом проговорила Злата. – Я так себя вела, вот он и решил, что можно…
– Что если девушка ведет себя свободно, то можно всё? Или что можно издеваться над ней? Если уж она кажется тебе такой смешной, то зачем тогда ложиться с ней в постель? Злата… И ты всё это время… Ты поэтому ни с кем не встречалась? Боялась, что опять будет так же? Почему ты мне не рассказала?
Злата снова высморкалась. Ответ казался ей очевидным, неужели Демьян не понимает?
– Мне было стыдно. А потом появился Яша. И много чего произошло… А потом я в него влюбилась. И вот теперь…
– И теперь ты вспоминаешь, как человек, в которого ты была влюблена, над тобой поглумился.
Злата кивнула.
– Ты понимаешь, что это больше говорит о нем, чем о тебе? Яша хоть раз над тобой смеялся? Заставлял что-то делать?