| "Those who are born in the Reservation-and remember, my dear young lady," he added, leering obscenely at Lenina, and speaking in an improper whisper, "remember that, in the Reservation, children still are born, yes, actually born, revolting as that may seem ..." (He hoped that this reference to a shameful subject would make Lenina blush; but she only smiled with simulated intelligence and said, | - Для тех, кто там родился, - а не забывайте, дорогая моя девушка, - прибавил он, масляно глядя на Ленайну и переходя на плотоядный шепот, - не забывайте, что в резервации дети все еще родятся, именно рож-да-ют-ся, как ни отталкивающе это звучит... Он надеялся, что непристойная тема заставит Ленайну покраснеть; но она лишь улыбнулась, делая вид, что слушает и вникает, и сказала: |
| "You don't say so!" | - Неужели! |
| Disappointed, the Warden began again. ) | Хранитель разочарованно продолжил: |
| "Those, I repeat who are born in the Reservation are destined to die there." | - Для тех, повторяю, кто там родился, вся жизнь до последнего дня должна протечь в пределах резервации. |
| Destined to die ... A decilitre of Eau de Cologne every minute. | Протечь... Сто кубиков одеколона каждую минуту. |
| Six litres an hour. | Шесть литров в час. |
| "Perhaps," Bernard tried again, "we ought ..." | - Пожалуй, - опять начал Бернард, - мы уже... |
| Leaning forward, the Warden tapped the table with his forefinger. | Хранитель, наклоняясь вперед, постучал по столу указательным пальцем. |
| "You ask me how many people live in the Reservation. | - Вы спросите меня, какова численность жителей резервации. |
| And I reply"-trium-phantly-"I reply that we do not know. | А я отвечу вам, - прогудел он торжествующе, - я отвечу, что мы не знаем. |
| We can only guess." | Оцениваем лишь предположительно. |
| "You don't say so." | - Неужели! |
| "My dear young lady, I do say so." | - Именно так, милая моя девушка. |
| Six times twenty-four-no, it would be nearer six times thirty-six. | Шесть помножить на двадцать четыре, нет, уже тридцать шесть часов протекло почти. |
| Bernard was pale and trembling with impatience. | Бернард бледнел, дрожал от нетерпения. |
| But inexorably the booming continued. | Но Хранитель неумолимо продолжал гудеть: |
| "... about sixty thousand Indians and half-breeds ... absolute savages ... our inspectors occasionally visit ... otherwise, no communication whatever with the civilized world ... still preserve their repulsive habits and customs ... marriage, if you know what that is, my dear young lady; families ... no conditioning ... monstrous superstitions ... Christianity and totemism and ancestor worship ... extinct languages, such as Zuni and Spanish and Athapascan ... pumas, porcupines and other ferocious animals ... infectious diseases ... priests ... venomous lizards ..." | - ...тысяч примерно шестьдесят индейцев и метисов, полнейшие дикари... наши инспектора навещают время от времени... никакой иной связи с цивилизованным миром... по настоящему хранят свой отвратительный уклад жизни... вступают в брак, но вряд ли вам, милая девушка, знаком этот термин; живут семьями... о научном формировании психики нет и речи... чудовищные суеверия... христианство, тотемизм, поклонение предкам... говорят лишь на таких вымерших языках, как зуньи, испанский, атапаскский... дикобразы, пумы и прочее свирепое зверье... заразные болезни... жрецы... ядовитые ящерицы... |
| "You don't say so?" | - Неужели! |
| They got away at last. | Наконец им все же удалось уйти. |
| Bernard dashed to the telephone. | Бернард кинулся к телефону. |
| Quick, quick; but it took him nearly three minutes to get on to Helmholtz Watson. | Скорей, скорей; но чуть не целых три минуты его соединяли с Гельмгольцем. |
| "We might be among the savages already," he complained. | - Словно мы уже среди дикарей, - пожаловался он. Ленайне. |
| "Damned incompetence!" | - Безобразно медленно работают! |
| "Have a gramme," suggested Lenina. | - Прими таблетку, - посоветовала Ленайна. |
| He refused, preferring his anger. | Он отказался, предпочитая злиться. |
| And at last, thank Ford, he was through and, yes, it was Helmholtz; Helmholtz, to whom he explained what had happened, and who promised to go round at once, at once, and turn off the tap, yes, at once, but took this opportunity to tell him what the D.H.C. had said, in public, yesterday evening ... | И наконец его соединили, Гельмгольц слушает; Бернард объяснил, что случилось, и тот пообещал незамедлительно, сейчас же слетать туда, закрыть кран, да-да, сейчас же, но сообщил, кстати, Бернарду, что Директор Инкубатория вчера вечером объявил... |
| "What? | -Как? |
| He's looking out for some one to take my place?" Bernard's voice was agonized. | Ищет психолога на мое место? - повторил Бернард горестным голосом. |
| "So it's actually decided? | - Уже и решено? |
| Did he mention Iceland? You say he did? | Об Исландии упомянул? |
| Ford! | Господи Форде! |
| Iceland ..." He hung up the receiver and turned back to Lenina. | В Исландию... - Он положил трубку, повернулся к Ленайне. |
| His face was pale, his expression utterly dejected. | Лицо его было как мел, вид - убитый. |
| "What's the matter?" she asked. | - Что случилось? - спросила она. |
| "The matter?" He dropped heavily into a chair. | - Случилось... - Он тяжело опустился на стул. |
| "I'm going to be sent to Iceland." | - Меня отправляют в Исландию. |
| Often in the past he had wondered what it would be like to be subjected (soma-less and with nothing but his own inward resources to rely on) to some great trial, some pain, some persecution; he had even longed for affliction. | Часто он, бывало, раньше думал, что не худо бы перенести какое-нибудь суровое испытание, мучение, гонение, причем без сомы, опираясь лишь на собственную силу духа; ему прямо мечталось об ударе судьбы. |
| As recently as a week ago, in the Director's office, he had imagined himself courageously resisting, stoically accepting suffering without a word. | Всего неделю назад, у Директора, он воображал, будто способен бесстрашно противостоять насилию, стоически, без слова жалобы, страдать. |
| The Director's threats had actually elated him, made him feel larger than life. | Угрозы Директора только окрыляли его, возносили над жизнью. |
| But that, as he now realized, was because he had not taken the threats quite seriously, he had not believed that, when it came to the point, the D.H.C. would ever do anything. | Но, как теперь он понял, потому лишь окрыляли, что он не принимал их полностью всерьез; он не верил, что Директор в самом деле будет действовать. |
| Now that it looked as though the threats were really to be fulfilled, Bernard was appalled. | Теперь, когда угрозы, видимо, осуществлялись, Бернард пришел в ужас. |
| Of that imagined stoicism, that theoretical courage, not a trace was left. |