| After a little time, he opened his eyes again and saw that she was looking at him. | Помедлив, он открыл глаза и увидел, что она смотрит на него. |
| He tried to smile at her. | Улыбнулся ей робко. |
| Suddenly she put her arms round him and kissed him again and again. | Она вдруг обняла его и стала целовать. |
| Sometimes, for several days, Linda didn't get up at all. | Случалось, Линда по нескольку дней не вставала с постели. |
| She lay in bed and was sad. | Лежала и грустила. |
| Or else she drank the stuff that Pope brought and laughed a great deal and went to sleep. | Или пила мескаль, смеялась, смеялась, потом засыпала. |
| Sometimes she was sick. | Иногда болела. |
| Often she forgot to wash him, and there was nothing to eat except cold tortillas. | Часто забывала умыть его, и нечего было поесть, кроме черствых лепешек. |
| He remembered the first time she found those little animals in his hair, how she screamed and screamed. | И помнит он, как Линда в первый раз нашла этих сереньких тлей у него в голове, как она заахала, запричитала. |
| The happiest times were when she told him about the Other Place. | Сладчайшею отрадой было слушать, как она рассказывает о Том, о Заоградном мире. |
| "And you really can go flying, whenever you like?" | - И там правда можно летать, когда захочешь? |
| "Whenever you like." | - Когда захочешь. |
| And she would tell him about the lovely music that came out of a box, and all the nice games you could play, and the delicious things to eat and drink, and the light that came when you pressed a little thing in the wall, and the pictures that you could hear and feel and smell, as well as see, and another box for making nice smells, and the pink and green and blue and silver houses as high as mountains, and everybody happy and no one ever sad or angry, and every one belonging to every one else, and the boxes where you could see and hear what was happening at the other side of the world, and babies in lovely clean bottles-everything so clean, and no nasty smells, no dirt at all-and people never lonely, but living together and being so jolly and happy, like the summer dances here in Malpais, but much happier, and the happiness being there every day, every day. ... He listened by the hour. | И рассказывала ему про дивную музыку, льющуюся из ящичка, про прелестные разные игры, про вкусные блюда, напитки, про свет -надавишь в стене штучку, и он вспыхивает, - и про живые картины, которые не только видишь, но и слышишь, обоняешь, осязаешь пальцами, и про ящик, создающий дивные запахи, и про голубые, зеленые, розовые, серебристые дома, высокие, как горы, и каждый счастлив там, и никто никогда не грустит и не злится, и каждый принадлежит всем остальным, и экран включишь - станет видно и слышно, что происходит на другом конце мира. И младенцы все в прелестных, чистеньких бутылях, все такое чистое, ни вони и ни грязи, и никогда никто не одинок, а все вместе живут, и радостные все, счастливые, как на летних плясках в Мальпаисе, здесь, но гораздо счастливее, и счастье там всегда, всегда... Он слушал и заслушивался. |
| And sometimes, when he and the other children were tired with too much playing, one of the old men of the pueblo would talk to them, in those other words, of the great Transformer of the World, and of the long fight between Right Hand and Left Hand, between Wet and Dry; of Awonawilona, who made a great fog by thinking in the night, and then made the whole world out of the fog; of Earth Mother and Sky Father; of Ahaiyuta and Marsailema, the twins of War and Chance; of Jesus and Pookong; of Mary and Etsanat-lehi, the woman who makes herself young again; of the Black Stone at Laguna and the Great Eagle and Our Lady of Acoma. | Порою также, когда он и другие дети садились, устав от игры, кто-нибудь из стариков племени заводил на здешнем языке рассказ о великом Претворителе Мира, о долгой битве между Правой Рукой и Левой Рукой, между Хлябью и Твердью; о том, как Авонавилона задумался в ночи и сгустились его мысли во Мглу Возрастания, а из той туманной мглы сотворил он весь мир; о Матери Земле и Отце-Небе, об Агаюте и Марсайлеме - близнецах Войны и Удачи; об Иисусе и Пуконге, о Марии и об Этсанатлеи -женщине, вечно омолаживающей себя; о лагунском Черном Камне, о великом Орле и Богоматери Акомской. |
| Strange stories, all the more wonderful to him for being told in the other words and so not fully understood. | Диковинные сказы, звучавшие еще чудесней оттого, что сказывали их здешними словами, не полностью понятными. |
| Lying in bed, he would think of Heaven and London and Our Lady of Acoma and the rows and rows of babies in clean bottles and Jesus flying up and Linda flying up and the great Director of World Hatcheries and Awonawilona. | Лежа в постели, он рисовал в воображении Небо и Лондон, Богоматерь Акомскую и длинные ряды младенцев в чистеньких бутылях, и как Христос возносится и Линда взлетает; воображал всемирного начальника инкубаториев и великого Авонавилону. |
| Lots of men came to see Linda. | Много ходило к Линде мужчин. |
| The boys began to point their fingers at him. | Мальчишки стали уже тыкать на него пальцами. |
| In the strange other words they said that Linda was bad; they called her names he did not understand, but that he knew were bad names. | На своем, на здешнем, языке они называли Линду скверной, ругали ее непонятно, однако он знал, что слова это гнусные. |
| One day they sang a song about her, again and again. | Однажды запели о ней песню, и опять, и опять -не уймутся никак. |
| He threw stones at them. | Он стал кидать в них камнями. |
| They threw back; a sharp stone cut his cheek. | А они - в него, острым камнем рассекли ему щеку. |
| The blood wouldn't stop; he was covered with blood. | Кровь текла долго, он весь вымазался. |
| Linda taught him to read. | Линда научила его читать. |
| With a piece of charcoal she drew pictures on the wall-an animal sitting down, a baby inside a bottle; then she wrote letters. THE CAT IS ON THE MAT THE TOT IS IN THE POT He learned quickly and easily. | Углем она рисовала на стене картинки - сидящего зверька, младенца в бутыли; а под ними писала. "КОТ НЕ СПИТ. МНЕ ТУТ РАЙ". Он усваивал легко и быстро. |
| When he knew how to read all the words she wrote on the wall, Linda opened her big wooden box and pulled out from under those funny little red trousers she never wore a thin little book. | Когда выучился читать все, что она писала на стене, Линда открыла свой деревянный сундук и достала из-под тех красных куцых штанов, которых никогда не надевала, тоненькую книжицу. |
| He had often seen it before. | Он ее и раньше не раз видел. |
| "When you're bigger," she had said, "you can read it." | "Будешь читать, когда подрастешь", - говорила Линда. |
| Well, now he was big enough. He was proud. | Ну, вот и подрос, подумал он гордо. |
| "I'm afraid you won't find it very exciting," she said. | - Вряд ли эта книга тебя очень увлечет, - сказала Линда. |
| "But it's the only thing I have." | - Но других у меня нет. |
| She sighed. | - Она вздохнула. |
| "If only you could see the lovely reading machines we used to have in London!" | - Видел бы ты, какие прелестные читальные машины у нас в Лондоне! |
| He began reading. | Он принялся читать. |
| The Chemical and Bacteriological Conditioning of the Embryo. | "Химическая и бактериологическая обработка зародыша. |
| Practical Instructions for Beta Embryo-Store Workers. | Практическое руководство для бета-лаборантов эмбрионария". |
| It took him a quarter of an hour to read the title alone. | Четверть часа ушло на одоление слов этого заглавия. |
| He threw the book on the floor. |