О дивный новый мир (Brave New World) — Олдос Хаксли — страница 44 читать онлайн бесплатно

Однажды, наигравшись, он пришел домой - дверь спальной комнатки растворена, и он увидел их, спящих вдвоем в постели, - белую Линду и рядом Попе, почти черного; Линда лежит у Попе на руке, другая темная рука на груди у нее, и одна из длинных кос индейца упала ей на горло, точно черная змея хочет задушить.Pope's gourd and a cup were standing on the floor near the bed.На полу возле постели - тыква, принесенная Попе, и чашка.Linda was snoring.Линда храпит.His heart seemed to have disappeared and left a hole. He was empty.Сердце в нем замерло, исчезло, и осталась пустота.Empty, and cold, and rather sick, and giddy.Пустота, озноб, мутит слегка, и голова кружится.He leaned against the wall to steady himself.Он прислонился к стене.Remorseless, treacherous, lecherous ... Like drums, like the men singing for the corn, like magic, the words repeated and repeated themselves in his head.Безжалостный, коварный, похотливый... Волшбой, поющим хором, барабанами гремят слова.From being cold he was suddenly hot. His cheeks burnt with the rush of blood, the room swam and darkened before his eyes.Озноб ушел, ему стало вдруг жарко, щеки загорелись, комната поплыла перед ним, темнея.He ground his teeth.Он скрежетнул зубами."I'll kill him, I'll kill him, I'll kill him," he kept saying."Я убью его, убью, убью".And suddenly there were more words.И загремело в мозгу:When he is drunk asleep, or in his rage Or in the incestuous pleasure of his bed ...Когда он в лежку пьян, когда им ярость Владеет или кровосмесный пылThe magic was on his side, the magic explained and gave orders.Волшба - на его стороне, волшба все проясняет, и дает приказ.He stepped back in the outer room.Он шагнул обратно, за порог."When he is drunk asleep ..." The knife for the meat was lying on the floor near the fireplace."Когда он в лежку пьян..." У очага на полу -мясной нож.He picked it up and tiptoed to the door again.Поднял его и на цыпочках - опять в дверь спальной комнаты."When he is drunk asleep, drunk asleep ..." He ran across the room and stabbed-oh, the bloodl-stabbed again, as Pope heaved out of his sleep, lifted his hand to stab once more, but found his wrist caught, held and-oh, oh!-twisted.Бегом к постели, ткнул ножом, - ага, кровь! -снова ткнул (Попе взметнулся тяжко, просыпаясь), хотел в третий раз ударить, но почувствовал, что руку его схватили, сжали и -ох! - выворачивают.

He couldn't move, he was trapped, and there were Pope's small black eyes, very close, staring into his own.	Он пойман, двинуться не может, черные медвежьи глазки Попе глядят в упор, вплотную.
He looked away.	Он не выдержал их взгляда, опустил глаза.
There were two cuts on Pope's left shoulder.	На левом плече у Попе - две ножевых ранки.
"Oh, look at the blood!" Linda was crying.	- Ах, кровь течет! - вскрикнула Линда.
"Look at the blood!" She had never been able to bear the sight of blood.	- Кровь течет! (Вида крови она не выносит).
Pope lifted his other hand-to strike him, he thought.	Попе поднял свободную руку - чтобы ударить, конечно.
He stiffened to receive the blow.	Джон весь напрягся в ожидании удара.
But the hand only took him under the chin and turned his face, so that he had to look again into Pope's eyes.	Но рука взяла его за подбородок, повернула лицом к себе, и опять пришлось смотреть глаза в глаза.
For a long time, for hours and hours.	Долго, нескончаемо долго.
And suddenly-he couldn't help it-he began to cry.	И вдруг, как ни пересиливал себя, он заплакал.
Pope burst out laughing.	Попе рассмеялся.
"Go," he said, in the other Indian words.	- Ступай, - сказал он по-индейски.
"Go, my brave Ahaiyuta."	- Ступай, отважный Агаюта.
He ran out into the other room to hide his tears.	Он выбежал в другую комнату, пряча постыдные слезы.
"You are fifteen," said old Mitsima, in the Indian words.	- Тебе пятнадцать лет, - сказал старый Митсима индейскими словами.
"Now I may teach you to work the clay."	- Теперь можно учить тебя гончарству.
Squatting by the river, they worked together.	Они намесили глины, присев у реки.
"First of all," said Mitsima, taking a lump of the wetted clay between his hands, "we make a little moon."	- С того начинаем, - сказал Митсима, взявши в ладони ком влажной глины, - что делаем подобие луны.
The old man squeezed the lump into a disk, then bent up the edges, the moon became a shallow cup.	- Старик сплюснул ком в круглую луну, загнул края, и луна превратилась в неглубокую чашку.
Slowly and unskilfully he imitated the old man's delicate gestures.	Медленно и неумело повторил Джон точные, тонкие движения стариковских рук.
"A moon, a cup, and now a snake."	- Луна, чашка, а теперь змея.
Mitsima rolled out another piece of clay into a long flexible cylinder, trooped it into a circle and pressed it on to the rim of the cup.	- Взяв другой ком глины, Митсима раскатал его в длинную колбаску, свел ее в кольцо и налепил на ободок чашки.
"Then another snake.	- И еще змея.
And another.	И еще.
And another."	И еще.

Round by round, Mitsima built up the sides of the pot; it was narrow, it bulged, it narrowed again towards the neck.	- Кольцо за кольцом наращивал Митсима бока сосуда, узкий внизу, сосуд выпукло расширялся, опять сужался к горлышку.
Mitsima squeezed and patted, stroked and scraped; and there at last it stood, in shape the familiar water pot of Malpais, but creamy white instead of black, and still soft to the touch.	Митсима мял, прихлопывал, оглаживал, ровнял; и вот, наконец, стоит перед ним мальпаисский сосуд для воды, но не черный, обычный, а кремово-белый и еще мягкий на ощупь.
The crooked parody of Mitsima's, his own stood beside it.	А рядом - его собственное изделие, кривобокая пародия на сосуд Митсимы.
Looking at the two pots, he had to laugh.	Сравнив их, Джон поневоле рассмеялся.
"But the next one will be better," he said, and began to moisten another piece of clay.	- Но следующий будет лучше, - сказал он, намешивая еще глины.
To fashion, to give form, to feel his fingers gaining in skill and pow-er-this gave him an extraordinary pleasure.	Лепить, придавать форму, ощущать, как растет уменье и сноровка в пальцах, было необычайно приятно.
"A, B, C, Vitamin D," he sang to himself as he worked.	- А, бе, це, витамин Д, - напевал он, работая.
"The fat's in the liver, the cod's in the sea."	- Жир в тресковой печени, а треска в воде.
And Mitsima also sang-a song about killing a bear.	Пел и Митсима - песню о том, как добывают медведя.
They worked all day, and all day he was filled with an intense, absorbing happiness.	Весь день они работали, и весь тот день переполняло Джона чувство глубокого счастья.
"Next winter," said old Mitsima, "I will teach you to make the bow."	- А зимой, - сказал старый Митсима, - научу тебя делать охотничий лук.
He stood for a long time outside the house, and at last the ceremonies within were finished.	Долго стоял он у дома; наконец, обряд внутри кончился.
The door opened; they came out.	Дверь распахнулась, стали выходить.
Kothlu came first, his right hand out-stretched and tightly closed, as though over some precious jewel.	Первым шел Котлу, вытянув правую руку и сжав в кулак, точно неся в ней драгоценный камень.
Her clenched hand similarly outstretched, Kiakime followed.	За ним вышла Кьякиме, тоже вытянув сжатуюру^ку.
They walked in silence, and in silence, behind them, came the brothers and sisters and cousins and all the troop of old people.	Они шли молча, и молча следовали за ними братья, сестры, родичи и толпа стариков.
They walked out of the pueblo, across the mesa.	Вышли из пуэбло, прошли месу.
At the edge of the cliff they halted, facing the early morning sun.	Встали над обрывом - лицом к утреннему солнцу.
Kothlu opened his hand.	Котлу раскрыл ладонь.
A pinch of corn meal lay white on the palm; he breathed on it, murmured a few words, then threw it, a handful of white dust, towards the sun.	На ладони лежала горстка кукурузной муки, он дохнул на нее, прошептал несколько слов и бросил эту щепоть белой пыли навстречу встающему солнцу.
Kiakime did the same.	То же сделала и Кьякиме.

Предыдущая Стр. 44 из 86 Следующая

Оглавление