сутствие друзей в шестом классе порождает ощущение угрозы, которое усиливается к седьмому, что приводит к интернализации трудностей и, следовательно, к депрессии и тревожности в восьмом классе. Именно это они и обнаружили. Проблемы возникали не от отсутствия друзей самого по себе, а из-за чувства опасности[183].
Помимо этого, есть проблема буллинга (травли), которую Ювонен также тщательно изучила[184]. «Дружба развертывается в широком контексте, для которого характерна статусная иерархия, – говорит она. – В некоторых школах, как и в некоторых учреждениях, эта иерархия более отчетлива, чем в других, но даже там, где она неявная, существуют определенные различия. Дети очень хорошо знают, кто с кем дружит и где их собственное место в этой всеобщей статусной иерархии». В подавляющем большинстве случаев буллинг является в высшей степени умелым стратегическим ходом для завоевания и удержания статуса. Если что-то и удивляет, так это невероятная популярность задир, пусть даже и преходящая. «Зачем им менять свое поведение? – отмечает исследователь. – Ведь награда так велика».
Ювонен и ее коллеги тщательно исследовали роль друзей в жизни детей, подвергающихся травле. Как и следовало ожидать, ребята с наименьшим числом социальных связей чаще других становятся объектами травли. Но ученые задались еще одним вопросом: помогает или вредит ребенку, если у него есть друг, тоже являющийся жертвой травли? Делает ли дружба с другой жертвой жизнь еще невыносимее, или ребенок все равно чувствует себя не таким одиноким? И обнаружили, что верно второе[185]. «Разделенная беда сближает и помогает легче ее переносить», – говорит Ювонен. Кроме того, дети, у которых есть хотя бы один друг, реже становятся жертвами или объектами травли. Друзья могут выступать в роли буфера.
В любой из известных нам культур и даже у животных подростковый возраст примечателен склонностью к экспериментам и исследованиям, к риску и импульсивности. Непременным свойством такого поведения является то, что оно реализуется совместно со сверстниками. Хотя процесс завязывания дружеских отношений на заре жизни тоже зависит от схожести интересов и влечений, в раннем подростковом возрасте эти факторы приобретают еще большую значимость. По этой причине стереотипное объединение подростков в клики имеет достоверное обоснование. Эти группировки возникают везде и с такой регулярностью, что социологи создали таксономию для описания социальной структуры подростковых сообществ. По аналогии с царствами, типами и классами биологической классификации Карла Линнея, объединения в этой социальной классификации, в зависимости от их размеров, обозначаются как толпы, группы и пары[186].
Точкой отсчета является индивид, потому что индивиды – это строительные блоки классификации. Каждый привносит в группу свои личностные особенности и интересы, которые в подростковом возрасте могут меняться в процессе формирования идентичности и чувства самости. Затем следуют взаимодействия внутри пар друзей (в научной терминологии эти пары называют диадами) – встречи, разговоры и активная деятельность на протяжении некоторого времени. Иногда дружеские отношения бывают недолговечными, особенно в изменчивом социальном окружении подросткового мира, где идентичность каждого конкретного подростка начинает отчуждаться от идентичностей тех, кто были друзьями ранее, когда он был моложе. Например, какой-то мальчик становится одержимым баскетболом, а старый друг посвящает все время игре на музыкальном инструменте и сочинению музыки.
Тем не менее ничто так точно не определяет дружбу в этом возрасте, как более крупные подростковые союзы. Помимо пар возникают и большие группы, численностью от трех до десяти человек, которые можно назвать кликами. Эти клики могут быть устроены иерархически, но могут быть и вполне эгалитарными. Они могут быть тесно спаянными или относительно рыхлыми. Толпа представляет собой еще более крупное объединение; эта обобщающая категория настолько сильно доминирует в мифологии о жизни средней школы, что в «Классном мюзикле»[187] есть сцена (естественно, дело происходит в кафетерии), в которой участвуют вперемешку качки, ботаны, скейтбордисты, театралы и так далее. Конечно, фильм создал диснеевскую версию жизни подростков, но эта версия не так уж далека от реальности.
Интересен, помимо всего прочего, способ, каким подростки мигрируют между этими группами – или не мигрируют. Ювонен посвятила много времени исследованию пестования дружбы в разных этнических группах и общественных классах. В школах с выраженным этническим разнообразием она обнаружила, что дети идентифицируют себя множеством способов. По ее словам, в результате происходит смешение референтных групп. Подобный принцип можно приложить даже к таким местам, где этническое разнообразие выражено в меньшей степени, как, например, в Финляндии, где родилась и выросла Ювонен, или в некоторых регионах Соединенных Штатов. В этих более однородных коллективах разнообразие определяется не расовой или классовой принадлежностью, а множеством интересов. Чем более многогранна личность самого подростка – я играю в волейбол, но я еще и пою, а также очень хорошо учусь, – тем больше шансов, что друзья у него будут не в одной, а в нескольких толпах.
Для того чтобы правильно понимать подростковую дружбу, важно усвоить, что мозг подростка находится в процессе развития и становления. За последние пятнадцать лет произошло радикальное переосмысление фаз и стадий формирования головного мозга между десятью и двадцатью пятью годами – таковы сегодня общепринятые хронологические границы подросткового возраста.
В течение столетий считалось, что мозг неизменен с момента рождения. Это представление начало меняться под влиянием работ Дэвида Хьюбела и Торстена Визела, выполненных в пятидесятые и шестидесятые годы. Ученые изучали зрение котят, прикрывая им то один, то другой глаз, а иногда и оба вместе в разные периоды развития, соответствующие младенчеству, детству, подростковому возрасту и зрелости (у кошек они длятся недели и месяцы, а не годы, как у людей). Хьюбел и Визел обнаружили, что в очень раннем возрасте существует критически важный период, когда заклеивание глаз может привести к нарушению нормального развития зрения, даже если с глазами котят не случалось ничего патологического. Проблема заключалась в мозге. При депривации зрительных ощущений не образуются необходимые связи между нейронами. Оказалось, что строение головного мозга вовсе не неизменно. Напротив, для мозга в высшей степени характерна изменчивость, проявляющаяся под воздействием чувственного опыта[188]. Это было столь значительное открытие, что за него Хьюбелу и Визелу была присуждена Нобелевская премия.
После того как появилась возможность заглянуть внутрь мозга, нейрофизиологам удалось разгадать суть основных процессов его формирования, протекающих в раннем детстве. Это двухступенчатый взрывоподобный процесс, если воспользоваться терминологией Джея Гьедда. Вначале происходит взрывоподобное увеличение как числа мозговых клеток, так и – что еще важнее – числа связей между ними. Темп этого процесса поражает воображение. Если раньше полагали, что за одну секунду происходит образование тысячи нервных связей, то, согласно данным исследования 2017 года, это число, возможно, превышает миллион[189]. Затем следует процесс беспощадного уничтожения, ликвидации связей, которые оказались неэффективными или просто ненужными. Нейронные цепи подчиняются правилу «используй – или потеряешь».
Это новое понимание особенностей работы очень юного мозга привело к всплеску интереса к тому, что происходит с мозгом ребенка с рождения до трех лет. Критически важен колоссальный рост массы мозга в эти три года, и зависит этот рост от любви и заботы со стороны родителей и нянюшек. (Для этого не требуются дорогие, созданные по индивидуальному заказу изделия, стимулирующие работу головного мозга.) Хьюбел и Визел, так же как и другие ученые, пришли к выводу: несмотря на то что мозг при рождении не является неизменной структурой, бóльшая часть его роста приходится на короткий период самого раннего детства. Мозг шестилетнего ребенка достигает 90 % размера мозга взрослого человека.
Выяснилось, однако, что это не последнее изменение, происходящее в головном мозге. В конце девяностых годов Гьедд, который увидел тут аналогию с «двойным ударом» в боксе, возглавил работы по новому проекту в Национальном институте психического здоровья[190]. До того времени методами визуализации получали изображения срезов детского мозга – все особенности его анатомии были запечатлены в какой-то определенный момент, то есть были застывшими, статичными. В ходе нового исследования Гьедд и его сотрудники сканировали головной мозг детей в возрасте от четырех до двадцати лет. Некоторым сканирование выполняли много раз, а одному ребенку МРТ делали один раз в два года в течение десяти лет. Целью было оценить изменения объема серого и белого вещества с течением времени. Серое вещество – это «мыслящая» часть мозга, нейроны, выполняющие работу мышления. Белое вещество, называемое так по цвету миелина, обволакивающего нервные волокна, является тканью, соединяющей нейроны в единую сеть. Гьедд и его коллеги открыли нечто примечательное и дотоле неизвестное. В раннем подростковом возрасте мозг претерпевает второй период роста и изменений, который во многом повторяет раннюю вспышку роста в двух-трехлетнем возрасте. Происходит второй грандиозный избыточный рост числа нейронных связей, а затем их элиминация. Максимум роста приходится у мальчиков на двенадцать лет, а у девочек (в силу более раннего наступления пубертата) – на одиннадцать. Затем снова начинается процесс «подрезания» избыточных нейронных связей.