Мы сами не замечаем, насколько часто это делаем. «Мы не настолько озабочены самозащитой, как нам кажется», – полагает Смолл. Он пришел к выводу, что, делясь сокровенным, мы придаем куда меньшее, чем думаем, значение тому, перед кем мы душевно обнажаемся. «Самое главное здесь – это возможность высказаться, просто поговорить, и одно это уже приносит облегчение. На практике есть очень мало вещей, которыми мы готовы поделиться с друзьями и которые мы не открыли хотя бы одному постороннему человеку». Некоторые обстоятельства – например, разговор за обедом или долгий совместный полет – делают сочувственное выслушивание более вероятным, подчеркивает ученый. Когда мы ищем, к кому обратиться, мы следуем контексту не реже, чем рациональным доводам.
Смолл не пытается ниспровергнуть ортодоксальное мнение о важности сильных связей. «Если вы в беде, то страховочная сеть, представленная внутренним кругом доверенных друзей, не даст вам упасть», – говорит он. Но при этом считает, что так же важен и устойчивый поток иных социальных взаимодействий.
Однажды моя подруга Элизабет рассказала мне, как провела вечер в компании своего тогдашнего бойфренда и его брата. Я назову их Ричардом и Уильямом. Братья смотрели по телевизору футбол, сидя рядышком на диване. Они, как я думаю, искренне считали себя лучшими друзьями, но, по свидетельству Элизабет, не разговаривали друг с другом, если не считать коротких фраз типа «Передай мне попкорн». Тем не менее, когда Ричард и Элизабет ехали домой, он удовлетворенно заметил: «Как мы здорово посидели с Уильямом».
Мы от души посмеялись, обсуждая эту историю. Это было совсем не то, что мы с ней подразумевали под «посидеть». Наша дружба другая. Мы с Элизабет и с нашей третьей подругой Эми видимся главным образом летом, в течение нескольких недель отпуска на островке неподалеку от Лонг-Айленда. Круглые сутки наши семьи перемещаются из дома в дом, с пляжа и на пляж, и все это время Элизабет, Эми и я разговариваем. Мы разговариваем, наматывая мили по берегу или сидя на песке в теплых лучах заходящего солнца. Мы разговариваем, сидя на крыше моего дома или на крыльце дома Эми. Мы разговариваем за чашкой кофе или за бокалом вина. Мы говорим о наших восьмерых детях, о настоящих и бывших мужьях и о стареющих родителях. Когда наступает время разъезжаться по домам, мы уже досконально знаем все о жизни друг друга. Таким образом, в нашем понимании «посидеть» – это разговоры, многочисленные и долгие.
Отношения, которые я описала, выглядят удивительно комично, так как полностью вписываются в расхожие стереотипные представления о женской и мужской дружбе, которые можно свести к коротким определениям «лицом к лицу» и «бок о бок». Исторически, однако, если мы вспомним мысли Аристотеля и Монтеня, мужчины уверены, что только они способны на глубокую дружбу. «У мужчин друзья, у женщин – знакомые». Эту цитату подслушал в Калькутте один социолог в шестидесятые годы[278]. О, как изменились времена! Последние десятилетия показали, что женщины прекрасно умеют дружить, а мужчины как друзья никуда не годятся. В разговоре о женской дружбе, который состоялся на конференции TED, Джейн Фонда и Лили Томлин восторженно рассказывали о тесных узах, которые связывают их с тех пор, как они в 1980 году снялись вместе с Долли Партон в фильме «С девяти до пяти». «Женская дружба – это возобновляемый источник энергии, – сказала Фонда и, подумав, добавила, – остается только пожалеть мужчин»[279].
Я согласна с ней относительно (потенциальных) великих достоинств женской дружбы, но история взаимосвязи пола и дружбы не так проста и ее нельзя выразить формулой: женщины дружат хорошо, а мужчины плохо. С одной стороны, женщины могут быть просто отвратительными («дрянные девчонки»[280], ау!), а с другой, я в своей жизни встречала мужчин, способных на настоящую сильную дружбу. Мой муж Марк и муж Эми Том такие же близкие друзья, как и мы, женщины. Они проводят вместе много времени, занимаются спортом, играют в теннис, бегают, и, соревнуясь, они разговаривают. «В конце третьего сета с Томом я чувствую себя полностью умиротворенным, – сказал мне как-то Марк. – Это настоящая передышка. Главное, мы никогда никого не осуждаем».
Ученые свели воедино сотни исследований, в которых изучали дружбу между мужчинами и между женщинами. Каковы связанные с ней надежды? Как люди взаимодействуют и как ведут себя? Когда были получены результаты пятидесяти количественных исследований откровенности в общении, то выяснилось, что женщины очень ненамного опережают мужчин[281]. Джефф Холл, специалист по общению из Канзасского университета, долго и основательно занимался исследованием гендерно обусловленной разницы в качестве дружбы. «Стили близости разные у мужчин и у женщин, но уровень удовлетворения различается у них не так сильно, как и качество дружбы, – говорит Холл. – Мужчины и женщины определяют важность дружбы очень простым способом. Они хотят иметь подлинных друзей, лояльных и достойных доверия в равной степени»[282].
Холл понял, что мы строим дружбу, исходя из наших ожиданий. По его мнению, «мы культивируем сложность наших дружеских отношений». Когда он объединил данные множества исследований и проанализировал в результате большую выборку из 8800 мужчин и женщин, то обнаружил много сходства, но и несколько важных различий. Мужчины чаще строят дружбу, фокусируясь на том, что друг может для них сделать, какие возможности он может открыть, какие источники может обеспечить, – все это Холл обозначает термином «фактор деятельности». Женщины, с другой стороны, более склонны ожидать от своих ближайших друзей эмоциональной поддержки[283].
Некоторые из этих различий имеют культурологическое объяснение. С тех пор как в семидесятые и восьмидесятые годы психологи начали всерьез изучать дружбу, они поняли, что девочек воспитывали для дружбы один на один, а мальчиков учили общаться в группах, в таких организациях, как бойскауты или Малая лига[284]. Некоторые из этих культурных традиций изменились: в наше время мальчики стали больше играть в песочнице, а девочки – заниматься командными видами спорта. Но многие из нас – мужчины и женщины – в стремлении удовлетворить различные потребности обращаются не к одним и тем же людям. Этот феномен социальные психологи Элейн Чунг и Венди Гарднер из Северо-Западного университета окрестили emotionships. «Когда мы находимся в определенном эмоциональном состоянии, у нас под рукой есть подходящие для него люди, – объясняет Гарднер. – Я позвоню сестре, если мне грустно, но я никогда не стану ей звонить, если мне тревожно, потому что мы с ней очень похожи»[285].
Два незнакомых человека сидят в лаборатории; им поручено стать ближе друг к другу. Для того чтобы помочь испытуемым, им предложили список из тридцати шести вопросов. Первые вопросы очень простые. При неограниченном выборе кого из жителей Земли вы пригласили бы к себе домой на обед? Хотите ли вы прославиться? Как именно?
Следующие несколько вопросов глубже. Что значит для вас «идеальный день»? Когда вы в последний раз пели наедине с собой? Когда вы пели кому-то другому?
Испытание длится сорок пять минут, и вопросы приобретают все более интимный характер. Как вы оцениваете отношения со своей матерью?
Последние вопросы уже откровенно предназначены для создания близости в отношениях между двумя людьми в лаборатории. Скажите партнеру, что вам в нем уже нравится. Поделитесь с ним какой-нибудь личной проблемой и спросите совета, как бы он стал решать эту проблему.
Эти вопросы были разработаны в девяностые годы социальным психологом Артуром Ароном и его коллегами в Университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук[286]. Арон изучает любовные отношения, и ему нужен способ облегчить завязывание отношений в лаборатории. Эти вопросы работают на удивление хорошо – одна из пар вступила в брак. Упражнение теперь известно под названием «Тридцать шесть вопросов, ведущих к любви»[287].
Однако двое работающих с анкетой на видео, которое я описываю, не похожи на людей, готовых влюбиться друг в друга. Это двое настоящих друзей, и они участвуют в исследовании эмоциональной близости мужчин. Опыт проводится в лаборатории Беверли Фер, психолога Виннипегского университета Канады, которая изучает дружбу. Она хотела посмотреть, возникнет ли в ситуации, предрасполагающей к открытости, изменение стереотипных реакций. «Мне хотелось знать, будут ли мужчины чувствовать себя комфортно в условиях такого ненормативного поведения, или результат будет такой же, как от приема горького лекарства. Вам не нравится его вкус, но в конечном счете оно вам поможет»[288].
При всем щадящем характере исследования мужчины в лаборатории чувствуют себя неуверенно. По мере того как пары обмениваются вопросами и ответами, неизбежно наступает вполне предсказуемый момент. «Один человек читает вопрос, – говорит Фер, – а второй сидит и молча слушает. Очень часто, выслушав вопрос, партнер впадает в ступор. Обычно следует пауза, а затем крепкое словцо или замечание типа „Глубоко копаешь“». Мужчины выглядят как загнанные косули в свете автомобильных фар, но тем не менее раскрывают глубоко личную информацию. Один из испытуемых говорил, что у него такое чувство, будто его усыновляют.
Помимо таких сеансов вопросов и ответов Фер заставляет мужчин играть в спортивные игры и вместе наблюдать соревнования – оба эти ритуала входят в набор мужских дружеских связей. Фер просила мужчин оценивать уровень близости до и после всех этих трех событий: наблюдения соревнований, совместных занятий спортом и обсуждения личной информации. Предварительные результаты указывают на то, что наибольшую близость мужчины чувствуют после обмена тридцатью шестью вопросами и ответами – они ощущают, что их дружба стала крепче. Совместные занятия спортом