Изображая инопланетные виды транспорта, авторы, между прочим, очень наглядно демонстрируют метафизическую ограниченность мышления, которую в науке последней трети XIX века отмечал Ф. Энгельс. За примером далеко ходить не надо. Вам говорит что-нибудь такая величина - 330 метров в секунду? Да, конечно же, это - скорость распространения звука в воздушной среде. Так вот, герои Ле Фора и Графиньи не однажды превышают эту величину. Но превышение скорости звука для наших авторов - обычное количественное изменение, оно не переходит для них в новое качество. Фантасты прошлого века и не предполагают, что существует сверхзвуковой барьер, именно барьер, порог, с преодолением которого непременно связан целый ряд феноменов... Ведь чтобы предполагать это, надо быть диалектиком, а именно диалектика-то и оказалась забытой в науке XIX столетия!
Но пойдем далее.
По-своему оригинально рисуют отважные авторы и мир планет, их природные условия, обитающих в этих условиях разумных существ.
Возьмем для начала хотя бы инопланетные поселения.
Селениты в основном живут в помещениях, вырытых в почве. Однако же и на Луне есть вполне приличные города - такова, скажем, лунная столица, в которой обитает несколько миллионов селенитов. Здесь "жилища не были вырыты в земле, подобно норам кротов, но представляли собою настоящие дома, очень странной, вполне лунной архитектуры: они являли собою сочетание всевозможных геометрических фигур, начиная с цилиндра и кончая шаром".
Ощутимо сказывается местный климат на городских зданиях Венеры: дома здесь "походили на огромные металлические зонтики; их ручки, состоявшие из круглых башен, служили для жилья, а зонтикообразные крыши заключали в себе бассейны с водой, постоянное испарение которой предохраняло обитателей от излишнего жара".
Что же до Марса, то города здесь имеют совершенно земной облик. "Путешественники могли сверху прекрасно разглядеть общую картину города, здания которого по своему стилю удивительно походили на средневековые готические постройки: те же высокие шпили, те же легкие, вытянутые в вышину формы, те же стрельчатые окна, те же остроконечные башни, горделиво поднимающиеся к небу".
Ну, а инопланетяне, обитатели этих не похожих одно на другое поселений? Ведь не секрет, что сегодняшний читатель (на глазах которого человечество шаг за шагом углубляется в космос) с особенным интересом выискивает в фантастике конкретные описания иного разума: каков он, каково его обличье?
Луна... "Остолбенев от изумления, старый ученый и его товарищи не без страха смотрели на этих гигантов, имевших по крайней мере двенадцать футов роста. Голова у них была удивительного объема, совершенно непропорционального туловищу: она качалась на длинной, тонкой шее, казалось едва державшейся на узких, худых плечах; по бокам болтались костлявые, тощие руки, оканчивавшиеся широкими кистями; непомерно плоская грудь, словно не заключавшая в себе вовсе легких, переходила внизу в столь же плоский живот, а последний - в длинные, худые ноги с огромными ступнями.
Круглое, безбородое лицо освещалось двумя выпуклыми глазами, лишенными всякого блеска, тусклыми и холодными; ни бровей, ни ресниц у селенитов не было и следа, зато голова была покрыта массою волос, заплетенных в косы; широкий рот, не окаймленный, как у нас, губами, казался простым разрезом на плоском лице. Но самым характерным органом у жителей Луны были огромные уши, расширявшиеся подобно раковинам".
"Они именно таковы, какими я их себе представлял, - опомнившись, утверждает профессор Осипов. - Если у них громадный череп, значит, их мозг развитее нашего; грудь селенитов узка, так как их легкие функционируют под гораздо меньшим давлением, чем на Земле... Словом, что ни возьмите, все зависит от тех условий, в которых живет известное существо..." Эта последняя мысль очень верна, очень точна, и мы постараемся запомнить ее, но... Впрочем, об этом чуть позже.
На Венере у Ле Фора и Графиньи обитают две расы. Первая чрезвычайно напоминает землян: "Незнакомцы походили на обитателей страны пирамид: продолговатое лицо, обрамленное густой черной, тщательно завитой бородой, совершенно голый череп, черные огненные глаза. Одеты они были в короткие туники, обуты - в подобие древних котурн красного цвета". Если вспомнить о рабовладении, царящем на Венере, - чем, в самом деле, не древние египтяне?!
Роль рабов на Венере выполняет народ Боос. "Эти существа вместо человеческой кожи были покрыты чем-то вроде тюленьей шкуры, ноги оканчивались круглыми плоскими ступнями, походившими на лапы уток, длинные мускулистые руки спускались почти до колен. На пальцах как рук, так и ног находились плавательные перепонки, на плечах сидела круглая голова, с большими глазами, широким ртом, острыми белыми зубами и слуховыми перепонками вместо ушей". Что ж, учтем, что значительную часть времени люди Боос проводят в воде, - тем самым мы легко поймем и их особенности...
Поскольку Марс много легче Земли (его диаметр почти вдвое меньше земного), сильно отличаются от землян и обитатели "красной" планеты. "Высокого роста, тощие, худые, с огромными ушами и совершенно плешивыми головами, обитатели Марса казались какими-то карикатурными уродами. Но что было у них всего замечательнее, так это широкие кожистые крылья, походившие на крылья летучей мыши; эти крылья служили своим обладателям вместе с тем и одеждою, в которую они драпировались с большим достоинством. У некоторых, по-видимому начальствующих лиц, перепонка крыльев была весьма искусно раскрашена в разные цвета и местами покрыта металлическими украшениями".
Таковы у Ле Фора и Графиньи инопланетяне. При кажущейся оригинальности внешнего облика все они слишком похожи на землян, представляют собою ухудшенные или улучшенные, но всего только слепки с обитателей Земли, выглядят так, как выглядели бы проэволюционировавшие в их условиях земляне. А ведь самим авторам принадлежит мысль о том, что "все зависит от тех условий, в которых живет известное существо"! Почему же эта вполне здравая мысль так неожиданно узко - по сути, лишь применительно к земным существам - преломилась в романе?
И совсем уже земными оказываются в книгах Ле Фора и Графиньи инопланетные пейзажи.
В самом деле, попробуйте догадаться, где еще, кроме родной нашей планеты, в каком уголке Солнечной системы могли бы встретиться земным космонавтам такие вот, бесспорно прелестные, картинки?
"За каналом следовал громадный лес, покрывавший берег Центрального океана. Широкая река разрезывала его зеленую площадь на две части... Путешественники увидели значительный город, стоявший посреди болот, на берегу реки.
- Как это похоже на наш Пинск! - проговорил старый ученый..."
Это, дорогой читатель, - Луна...
"Оглядевшись кругом, они заметили, что находятся у подножия высокой горы, на опушке густого леса, с той стороны, откуда слышалось журчание, сверкала серебристая лента ручья".
А теперь мы, как ни удивительно, на... Меркурии!
"Они находились на берегу моря: вблизи раздавался гул прибоя; ветер доносил до них брызги соленой влаги; под ногами хрустел прибрежный песок, смешанный с мелкими камешками... Словом, окружающая обстановка во всем напоминала им родную планету". Однако же местный пейзаж "резко отличался от пейзажа Земли". Чем же? Да тем, что "вместо зеленого цвета здесь все деревья, кустарники, травы были окрашены в красный цвет различных оттенков, начиная с оранжевого и кончая алым...".
Только вот этот традиционный красный оттенок и подсказывает нам, что перед нами, ясное дело, Марс!..
Но отчего же это так? Отчего, при всем подчас отличии от земного, все неземное, все, буквально все инопланетное сводится-таки у наших авторов к сугубо земному?
Это, конечно, не случайно.
Открой мы сейчас вместо рассматриваемых романов любое из многочисленных сочинений Камилла Фламмариона3 (который к концу прошлого века популярностью своих книг едва ли не затмевал даже Жюль Верна!), мы и там обнаружим в иных мирах чем-то отличные от земных и тем не менее изначально земные условия.
Все дело в том, что конкретный земной опыт, метафизический способ мышления довлел в прошлом веке над самыми отчаянными фантазерами. Земные мерки и критерии переносились и в космос; разрешая некоторые мелкие отклонения от "нормы", они казались в целом единственно возможными, непогрешимыми, абсолютными. Нужны были серьезнейшие сдвиги в характере самой науки, чтобы вслед за уже достигнутыми результатами (которых в романах тех же Ле Фора и Графиньи отражено великое множество) пришло диалектическое осмысление их, в том числе и осмысление такого - самоочевидного для нас - факта, как проистекающее из разнообразия строения и свойств материи разнообразие ее форм. Лишь в результате этой, говоря ленинскими словами, "новейшей революции в естествознании" конкретный земной опыт был взорван, потерял оттенок обязанности, абсолютности при сопоставлении его с бесконечностями Вселенной.
Едва ли не символической предстает в этом плане такая деталь в "Необыкновенных приключениях русского ученого".
Ле Фор и Графиньи снабжают своих героев отличными, с трехдневным запасом кислорода в баллонах, скафандрами. Но вот используются-то эти последние не так уж часто. Ибо и на Луне, и на Венере, и на Марсе, и даже на Меркурии (а позднее и на крохотном обломке Меркурия, увлеченном кометою) существует, оказывается, не просто атмосфера, но именно та самая смесь азота с кислородом, какою дышит человек Земли. Лишь на Фобосе, из-за разряженности атмосферы и для марсиан-то служащем чем-то вроде исправительной колонии, да на видимой стороне Луны (высочайшие горные цепи не пропускают сюда воздушные массы с другой половины нашего спутника) герои романа вынужденно облачаются в скафандры...
Этот неосознанный геоцентризм в описании внутренних условий на иных планетах в разной, конечно, степени, но в целом совершенно одинаково характерен для всей фантастики прошлого века. Космическая одиссея русского ученого в изложении Ле Фора и Графиньи - идеальное тому подтверждение.