У меня для вас нет другого ответа. Мы подключились к осуждению Вьетнама, но вторжение во Вьетнам станет очень серьезным дестабилизирующим фактором»[555].
Отказаться поддержать насилие, но предложить разведывательную информацию о перемещениях советских войск — это должно было придать новые размеры политике двойственности. Похоже, Картер не разделял мнение Дэн Сяопина о предполагаемой советской угрозе. Или уменьшение китайских страхов по поводу возможной советской реакции могло бы быть истолковано как поощрение вторжения.
На следующий день Картер и Дэн Сяопин встретились в узком составе, и Картер передал Дэн Сяопину ноту (до сих пор не рассекреченную), где излагалась в общих чертах американская позиция. Бжезинский рассказывает об этом так: «Президент лично написал своей рукой письмо Дэн Сяопину, выдержанное по тону и трезвое по содержанию, в котором подчеркивалась важность сдержанности и делался вывод о возможных негативных международных последствиях. Я считал это верным подходом, поскольку мы не могли вступить в официальное соглашение с китайцами и поддержать то, что было равнозначно открытой военной агрессии»[556]. Неофициальный сговор — совсем другое дело.
В соответствии с отчетом о частной беседе (где присутствовал только переводчик) Дэн Сяопин настаивал на том, что стратегический анализ пересиливает ссылки Картера на мировое мнение. Прежде всего о Китае не следует думать как о мягком и пушистом: «Китай все же должен проучить Вьетнам. Советский Союз может использовать Кубу, Вьетнам, потом и Афганистан превратится в сателлита [Советского Союза]. КНР подходит к этому вопросу с позиции силы. Акция должна быть очень ограниченной по времени. Если Вьетнам думает, что Китай слаб, ситуация станет еще хуже»[557].
Дэн Сяопин покинул Соединенные Штаты 4 февраля 1979 года. На обратном пути из США он завершил расстановку фишек на доске облавных шашек «вэйци». Он сделал остановку в Токио, второй раз за последние полгода, стремясь заручиться поддержкой Японии неизбежной военной акции и изоляции Советского Союза. Премьер-министру Масаеси Охира Дэн Сяопин повторил позицию Китая, сказав, что Вьетнам следует «наказать» за вторжение в Камбоджу, и дал обещание: «Придерживаться долгосрочных перспектив в деле поддержания международного мира и стабильности… Китайский народ будет твердо выполнять свой интернациональный долг и готов без всяких колебаний на необходимые жертвы»[558].
После посещения Бирмы, Непала, Таиланда, Малайзии, Сингапура и дважды Японии, а также Соединенных Штатов Дэн Сяопин выполнил свою задачу встраивания Китая в современный мир и изоляции Ханоя. Больше он не выезжал никуда из Китая, и в последние годы жизни вел себя в традициях китайских правителей, живя в удалении и недоступности.
Третья вьетнамская война
17 февраля Китай предпринял развернутое вторжение в северный Вьетнам из китайских южных провинций Гуанси[559] и Юньнань. Количество китайских войск отражало то значение, которое Китай придавал операции: по некоторым оценкам, оно составляло от 200 до, возможно, даже 400 тысяч военнослужащих НОАК[560]. Один историк пришел к выводу, что силы вторжения, включавшие «регулярные сухопутные войска, народное ополчение, подразделения военно-морских и военно-воздушных сил… были равноценны по количеству при нанесении удара, которым Китай обозначил свое вступление в Корейскую войну в ноябре 1950 года»[561]. В официальных китайских сообщениях печати вторжение называлось «контратакой в целях самообороны против Вьетнама» или «контратакой для самообороны на китайско-вьетнамской границе». Реализовывался китайский вариант сдерживания: заранее объявленное вторжение во имя недопущения последующих шагов со стороны Вьетнама.
Целью китайских военных явилась такая же коммунистическая страна, недавний союзник и давний получатель китайской экономической и военной помощи. Перед ними стояла задача сохранения стратегического равновесия в Азии, как его видели в Китае. Далее Китай развернул кампанию при моральной поддержке, дипломатическом прикрытии и сотрудничестве в области разведки с Соединенными Штатами — той же «империалистической державой», которую Пекин помог выгнать из Индокитая пятью годами ранее.
Объявлялось, что война преследует цель «обуздать вьетнамские амбиции и преподать им надлежащий урок ограниченного характера»[562]. «Надлежащий» означало нанести достаточный урон, способный повлиять на вьетнамские планы и расчеты на будущее, под понятием «ограниченный характер» подразумевалось, что урок будет окончен до вмешательства извне или до того, как другие факторы сделают его неконтролируемым. Китай бросил прямой вызов Советскому Союзу.
Предсказание Дэн Сяопина подтвердилось: Советский Союз не напал на Китай. На следующий день после начала вторжения Китая советское правительство выступило с вялым заявлением, где наряду с осуждением «преступного» нападения Китая подчеркивалось, что «героический вьетнамский народ… способен и в этот раз выстоять самостоятельно»[563]. Советская военная реакция ограничилась отправкой оперативного военно-морского соединения в Восточно-Китайское море, ограниченными поставками оружия воздухом в Ханой и активизацией воздушного патрулирования вдоль китайско-советской границы. Воздушные поставки ограничивались не только географическим фактором, но и внутренними колебаниями. В итоге Советский Союз в 1979 году оказал своему новому союзнику Вьетнаму столько же помощи, сколько 20 лет назад тогдашнему союзнику Китаю во время кризиса в Тайваньском проливе. Ни в том ни в другом случае Советский Союз не захотел рисковать развязыванием крупномасштабной войны.
Вскоре после войны Хуа Гофэн подвел итог емкой фразой, пренебрежительно характеризующей советских руководителей: «Что касается угроз в наш адрес, то они осуществляли это своими маневрами вблизи границы, направляя корабли в Восточно-Китайское море. Но у них духа не хватило начать действия, и после всего мы по-прежнему могли дергать тигра за хвост».
Дэн Сяопин саркастически отверг американский совет быть осторожными. Во время визита в Пекин в конце февраля 1979 года министр финансов Майкл Блюменталь призвал вывести китайские войска из Вьетнама «как можно быстрее», поскольку Пекин «неоправданно рисковал»[564]. Дэн возражал. Беседуя с американскими журналистами накануне встречи с Блюменталем, Дэн продемонстрировал свое недовольство словесными уловками, насмехаясь над «некоторыми людьми», «боявшимися обидеть» «Кубу Востока»[565].
Как и во время китайско-индийской войны, Китай нанес ограниченный «карательный» удар, затем последовало немедленное отступление. Все закончилось в течение 29 дней. Вскоре после захвата войсками НОАК (и, как утверждают, разорения) столиц трех вьетнамских провинций вдоль границы, Пекин объявил о том, что китайские войска будут выведены из Вьетнама, за исключением нескольких спорных участков территории. Пекин не делал попыток свергнуть ханойское правительство или открыто вторгнуться в Камбоджу.
Через месяц после вывода китайских войск Дэн Сяопин во время моего визита в Пекин объяснял мне китайскую стратегию:
«ДЭН: После моего возвращения [из Соединенных Штатов] мы сразу же начали воевать. Но мы попросили вас высказать свое мнение заблаговременно. Я обговорил это с президентом Картером, и он тогда ответил мне очень официально и весьма торжественно. Он зачитал мне написанный текст. Я сказал ему: „Китай решит эту проблему самостоятельно, и если есть какой-то риск, Китай берет на себя всю ответственность. Если взглянуть назад, то, как мы думаем, если бы мы во время нашей акции принуждения вторглись во Вьетнам еще глубже, то было бы даже гораздо лучше“.
КИССИНДЖЕР: Вполне возможно.
ДЭН: Наших сил было достаточно, чтобы дойти до Ханоя. Но было бы неразумно заходить так далеко.
КИССИНДЖЕР: Да, это вышло бы за пределы запланированного.
ДЭН: Да, Вы правы. Но мы могли бы еще на 30 км зайти в глубь Вьетнама. Мы захватили все районы с оборонительными сооружениями. Больше не оставалось оборонительных линий на всем пути до Ханоя».
Среди историков существует общепринятое мнение, будто эта война стала дорогостоящим поражением для Китая[566]. Влияние политизации периода «культурной революции» на НОАК стало очевидным во время этой кампании: действиям мешало устаревшее оборудование, возникали проблемы с тыловым обеспечением, нехваткой личного состава и негибкой тактикой, китайские войска продвигались очень медленно, и это им дорого стоило. По оценкам некоторых аналитиков, НОАК понесла столько потерь убитыми в боях в течение одного месяца третьей вьетнамской войны, сколько Соединенные Штаты потеряли во время самых дорого обошедшихся лет второй вьетнамской войны[567].
Общепринятое мнение опирается, однако, на неверное толкование китайской стратегии. Какими бы серьезными ни выглядели недостатки в ее осуществлении, китайская кампания отражала серьезный долгосрочный анализ. Судя по объяснениям китайских руководителей своим американским коллегам, они рассматривали консолидацию мощи поддерживаемого Советским Союзом Вьетнама в Индокитае как ключевой шаг в «стратегическом развертывании» Советского Союза в мире. Советский Союз уже сконцентрировал войска в Восточной Европе и вдоль китайской границы. А теперь, как предупреждали китайские руководители, Москва «начала приобретать базы» в Индокитае, Африке, на Ближнем Востоке