[593]. Отношения с ним должны строиться на основе строгой взаимности. В такой дипломатии Китаю пришлось бы играть свою роль ради собственных национальных мотивировок. Добрая воля Китая должна происходить от общих проектов, представляющих совместный интерес. Цели китайской политики должны разрабатываться в соответствии с совместными интересами. Одновременно Соединенные Штаты будут стремиться придать новую жизненную силу альянсу с Японией, которой Мао Цзэдун несколькими годами ранее просил американских официальных лиц «уделить побольше времени» — стране с аналогичным демократическим строем, а ныне, за десятилетия ускоренного развития в период после Второй мировой войны, ставшей крупной глобальной мировой державой. (Десятилетия экономических неурядиц заслонили тот факт, что в 1980-е годы экономическая мощь Японии не только намного превзошла китайскую, но и, по мнению многих экспертов, приближалась к тому, чтобы обогнать американскую.) Этим отношениям новый фундамент придали личные товарищеские отношения между Рейганом и премьер-министром Японии Ясухиро Накасонэ — или, как стали называть это в СМИ, «шоу Рона и Ясу».
И Соединенные Штаты, и Китай стали отходить от прежнего построения, когда они видели себя в качестве стратегических партнеров, сталкивающихся с общей жизненной угрозой. Теперь же с уменьшением советской угрозы Китай и Соединенные Штаты стали фактически партнерами по интересам в отдельных вопросах.
Во время пребывания Рейгана у власти не происходило никаких новых фундаментальных напряженностей, а унаследованные от прошлого проблемы типа тайваньской решались относительно спокойно. Рейган продемонстрировал характерную для него энергичность во время государственного визита в Китай в 1984 году: в нескольких случаях вставлял фразы из классической китайской поэзии и старинного пособия по гаданию «Ицзин», или «Книги перемен», стараясь описать отношения сотрудничества между Соединенными Штатами и Китаем. Он пытался произносить больше фраз на пекинском диалекте китайского языка, чем кто-либо из его предшественников, и даже цитировал китайские идиоматические выражения «тунли хэцзо» («всестороннее сотрудничество») и «хуцзин хухуэй» («взаимное уважение, взаимное благоприятствование») для характеристики американо-китайских отношений[594]. И тем не менее Рейгану не удалось установить такой высокий уровень тесных связей с кем-либо из китайских партнеров, какой у него сложился с Накасонэ; если на то пошло, то ни один американский президент не имел таких связей с китайскими коллегами. Во время его визита не было предложено для урегулирования каких-либо крупных проблем, а визит в целом ограничился обзором международного положения. Когда Рейган подверг критике некую неназванную «крупную державу» за концентрацию войск на границе с Китаем и угрозы в адрес соседей, то эту часть его выступления изъяли из передач китайского вещания.
К концу президентского срока Рейгана в Азии укрепилась самая спокойная за десятки лет ситуация. Полвека войн и революций в Китае, Японии, Корее, Индокитае и прибрежных районах Юго-Восточной Азии уступили место системе азиатских государств в духе Вестфальского урегулирования по примеру суверенных государств, возникших в Европе в конце Тридцатилетней войны в 1648 году. За исключением периодических провокаций со стороны обнищавшей и изолированной Северной Кореи и партизанского движения против советской оккупации в Афганистане, Азия стала теперь миром отдельных государств, имеющих собственные правительства, признанные границы и почти универсальное негласное соглашение об отказе от вмешательства во внутренние дела политических и идеологических группировок. Проекты экспорта коммунистических революций — активно осуществлявшиеся то китайскими, то северокорейскими, то вьетнамскими поборниками — закрылись. Сохранялось равновесие между различными центрами сил, частично из-за ослабления сторон, частично из-за американских (а затем и китайских) усилий отбить охоту у некоторых желающих добиться господствующего положения. При таких обстоятельствах стала укореняться новая эра азиатских экономических реформ и процветания — эра, в XXI веке вполне способная вернуть региону историческую роль самого производительного и процветающего континента в мире.
Программа реформ Дэн Сяопина
То, что Дэн Сяопин назвал «Реформа и открытость для внешнего мира», являлось не только экономическим делом, но и духовным устремлением. Во-первых, оно включало в себя стабилизацию обстановки в обществе, находившемся на грани коллапса, и, во-вторых, поиск внутренних сил для продвижения новыми методами, не имевшими прецедента в истории коммунизма или Китая.
Унаследованная Дэн Сяопином экономическая ситуация приближалась к отчаянной. Коллективизированная сельскохозяйственная структура Китая едва поспевала за нуждами огромнейшего населения. Потребление продовольствия на душу населения находилось примерно на уровне начального периода прихода к власти Мао Цзэдуна. Говорят, будто один из китайских руководителей признался, что 100 миллионов китайских крестьян — около половины всего населения Америки в 1980 году — не имели достаточно пропитания[595]. Катастрофическими были последствия прекращения функционирования школьного образования в годы «культурной революции». В 1982 году 34 % рабочей силы Китая имело только начальное школьное образование, 28 % считалось «неграмотными или малограмотными»; только 0,87 % китайской рабочей силы имело среднетехническое образование[596]. Дэн Сяопин требовал за короткий период добиться ускоренного экономического роста, но сталкивался с проблемой того, как преобразовать необразованную, изолированную и по-прежнему в большинстве своем обедневшую массу населения в рабочую силу, способную взять на себя производительную и конкурентную роль в мировой экономике и выдержать периодические перегрузки.
Традиционные инструменты, доступные тем, кто проводит реформу, сами собой представляли проблему. Настойчивые призывы Дэн Сяопина к модернизации Китая путем открытия для внешнего мира относились к той же серии усилий, затруднявших действия реформаторов с первых попыток осуществления реформ во второй половине XIX века. Тогда препятствием являлось нежелание отказаться от образа жизни, ассоциируемого китайцами с тем, что как раз определяло особую сущность Китая. Сейчас же речь шла о том, как преодолеть практику, с которой действовали все коммунистические общества, сохраняя философские принципы, на чьих основаниях строилась общность социума со времен Мао Цзэдуна.
В начале 1980-х годов централизованное планирование оставалось действующим способом всех коммунистических обществ. Их неудачи были очевидны, но лечение оказалось трудным. На стадии развития того времени все коммунистические стимулы оказались неработающими, воспроизводя застойные явления и не поощряя инициативу. В экономиках с централизованным планированием товары и услуги распределялись чиновничьим решением. В течение определенного периода времени установленные административным распоряжением цены теряли свою связь с себестоимостью. Ценовая система становилась средством извлечения средств у населения и определения политических приоритетов. По мере ослабления террора, с чьей помощью и установили эту власть, цены превращались в форму дотаций и становились способом завоевания народной поддержки в пользу коммунистической партии.
Оказалось, что и при коммунизме трудно отменить экономические законы. Кто-то должен платить за реальную стоимость. Наказанием за централизованное планирование и систему дотаций при ценообразовании стали плохое управление, недостаток инноваций и сверхзанятость — другими словами, стагнация и падение дохода на душу населения.
Более того, централизованное планирование давало мало стимулов для повышения качества и нововведений. Поскольку все, что произведет директор, будет закуплено соответствующим министерством, качество не принималось в расчет. Инновации на деле не поощрялись, ведь из-за них нарушалась вся система планирования.
Отсутствие рынков, способных балансировать приоритеты, вынуждало плановика делать фактически произвольные расчеты. В результате необходимые товары не производились, а выпускавшиеся товары не имели спроса.
Важнее всего оказывалось то, что вместо создания бесклассового общества в государствах с централизованным планированием начинало процветать классовое расслоение общества. Там, где товары распределяются, а не приобретаются, главными наградами становились привилегии по службе: спецмагазины, больницы, возможности получения образования кадровыми работниками. Огромная власть при принятии решения в руках чиновников неизбежно вела к коррупции. Работа, образование и большинство льгот зависели в той или иной степени от личных взаимоотношений. По иронии истории коммунизм, пропагандирующий себя как строй, ведущий к бесклассовому обществу, страдал тем, что готовил привилегированный класс масштаба феодального строя. Была доказана невозможность управления современной экономикой при помощи централизованного планирования, но ни одно коммунистическое государство не управлялось без централизованного планирования.
Реформа и открытость для внешнего мира Дэн Сяопина предназначались для преодоления этой имманентной китайскому обществу того времени стагнации. Он и его соратники взяли на вооружение рыночную экономику, отказались от принятия решения в центре и пошли на открытие Китая для внешнего мира — беспрецедентные перемены! Они основывали свою революцию на освобождении талантов китайского народа, чья природная экономическая жизнестойкость и предпринимательский дух долгое время сдерживались войной, идеологическими догмами и суровой критикой частных инвестиций.
Дэн Сяопин опирался на двоих главных соратников по реформам — Ху Яобана и Чжао Цзыяна, хотя позже он разошелся с ними обоими, когда они попытались привнести принципы экономических реформ в политическую жизнь.