чность» должна как можно ближе стать к рабочему классу, включиться в его борьбу, его дело должно стать её делом. Революционный марксист не противопоставлял себя рабочей массе, он ставил своей задачей как можно лучше суметь выразить то, что передовая часть рабочего класса думает, чувствует, к чему стремится.
Марксизм неразрывно связан с изменением взглядов не только на движущую силу революции, он изменяет в корне старые, собственнические и мелкособственнические взгляды на семью, женщину, на детей, на условия их развития, воспитание, на цели воспитания. Отрицая частную собственность на средства производства, марксизм отрицает и взгляд на жену и детей как на собственность. Революционный марксист прежде всего коллективист, и это меняет в корне его отношение к окружающим людям. Буржуазный «индивидуалист» — глубокий эгоист — ставит на первый план свои личные интересы, он не умеет относиться к другому человеку, хотя бы к самому близкому, как к товарищу, как к другу.
Дружбу он понимает по Пушкину («лёгкий пыл похмелья» и пр.). Дружба, такая как между Марксом и Энгельсом, ему не доступна, не понятна. Ему непонятно, как много даёт человеку совместная работа, каким источником радости является для него общение в работе над общим делом, как растёт он на коллективной работе и как много даёт другим. Коллектив не обезличка. Правильно организованный, правильно целеустремлённый коллектив — это нечто такое, в чём человек не растворяется, не тонет. Напротив, в коллективе гораздо глубже развиваются все его силы, ярче выявляется его личность. Меняется взгляд человека на труд, труд перестаёт быть «наказанием господним», а становится источником радости.
«Индивидуалист» одинок, революционный марксист-коллективист тесно связан с теми людьми, с которыми делает общее дело, с которыми борется рука об руку. Он не носится со своим «я», он не отделяет его от «мы». У такого коллективиста совсем другое, чем у индивидуалиста, представление о том, что плохо, что хорошо, другое представление о добре и зле, о том, что такое счастье. Жизнь коллективиста, революционного марксиста гораздо полнее и счастливее.
Но при чем тут Ленин? — спросит читатель. Вначале ведь было сказано, что речь будет идти о Ленине как человеке, о его облике. Ленин был революционным марксистом и коллективистом до глубины души. Вся его жизнь, деятельность были подчинены одной великой цели — борьбе за торжество социализма. И это накладывало печать на все его чувства и мысли. Ему чужда была всякая мелочность, мелкая зависть, злоба, мстительность, тщеславие, очень присущие мелкособственническим индивидуалистам.
Ленин боролся, резко ставил вопросы, но никогда не вносил он в споры ничего личного, подходил к вопросам с точки зрения дела, и потому товарищи обычно не обижались на его резкость. Он очень внимательно вглядывался в людей, вслушивался в то, что они говорили, старался охватить самую суть, и потому он умел по ряду незначительных мелочей улавливать облик человека, умел замечательно чутко подходить к людям, раскрывать в них всё хорошее, ценное, что можно поставить на службу общему делу.
Постоянно приходилось наблюдать, как, приходя к Ильичу, человек становился другим, и за это любили товарищи Ильича, а сам он черпал из общения с ними столько, сколько очень редко кто другой мог почерпнуть. Учиться у жизни, у людей не всякий умеет. Ильич умел. Он ни с кем не хитрил, не дипломатничал, не втирал никому очки, и люди чувствовали его искренность, прямоту.
Забота о товарищах была его характерной чертой. Он заботился о них и сидючи в тюрьме, и живучи на воле, в ссылке, в эмиграции, и тогда, когда он стал Председателем Совета Народных Комиссаров. Заботился не только о товарищах, но и об очень далёких людях, нуждавшихся в его помощи. В единственном сохранившемся у меня письме Ильича есть такая фраза: «Письма о помощи, которые к тебе иногда приходят, я читаю и стараюсь сделать, что можно»[32]. Это было лето 1919 г.‚ когда других забот было у Ильича более чем достаточно. Шла гражданская война вовсю. В том же письме он пишет: «Крым, кажись, опять у белых»[33]. Дела было больше чем достаточно, но никогда я не слыхала от Ильича, что ему было некогда, когда дело шло о помощи людям.
Он мне постоянно говорил, что я должна больше заботиться о товарищах по работе, и однажды, когда во время чистки партии необоснованно нападали на одного из моих работников по Наркомпросу, он нашёл время рыться в старой литературе, чтобы найти материал, что этот работник, ещё будучи бундовцем, ещё до Октября защищал большевиков.
Ленин был добрый человек, говорят иные. Но слово «добрый», взятое из старого лексикона добродетелей, мало подходит к Ильичу, оно как-то недостаточно и неточно[34].
Никогда не было у Ильича ни семейной, ни кружковой замкнутости, столь характерной для старых времён. Он никогда не отделял личное от общественного. Это у него сливалось в одно целое. Никогда не мог бы он полюбить женщину, с которой бы он расходился во взглядах, которая не была бы товарищем по работе. Он страстно привязывался к людям — типична его привязанность к Плеханову, от которого он так много получил, но это никогда не мешало ему воевать вовсю с Плехановым, когда он видел, что Плеханов неправ, что его точка зрения вредит делу, не помешало ему окончательно порвать с ним, когда Плеханов стал оборонцем.
Успехи дела глубоко радовали Ильича. Дело — это было то, чем он жил, что он любил, что его увлекало. Ленин старался как можно ближе подойти к массе, и он умел это делать. Общение с рабочими давало ему самому очень много. Давало настоящее понимание задач борьбы пролетариата на каждом этапе. Если мы внимательно изучим, как работал Ленин как научный работник, как пропагандист, как агитатор, как редактор, как организатор, мы поймём его и как человека. Из тысячи замечаний, даже отдельных выражений, оборотов речи, разбросанных в его статьях и речах, глядит личность Ильича — коллективиста, борца за рабочее дело. Быть коллективистом, борцом за рабочее дело — большое счастье. Человек всё время чувствует, как всё шире становится его кругозор, глубже понимание жизни, шире поле деятельности, как растёт его умение работать; он ощущает, как он растёт вместе с ростом массы, вместе с ростом дела. И потому так заразительно смеялся Ильич, так весело шутил, так любил он «зелёное древо жизни», столько радости давала ему жизнь. Ленин не мог бы стать таким, каким он был, если бы он жил в другую эпоху, а не в эпоху пролетарских революций и строительства социализма. Теория марксизма дала ему глубокую убеждённость в победе дела пролетариата, дала ему необходимую дальнозоркость; борьба и работа в исключительной близости к пролетариату, борьба за дело пролетариата воспитала в Ильиче черты человека будущего, облик которого так отличен от облика дворянского героя, от облика буржуазного и мелкобуржуазного героя, так далёких от толпы, от массы.
Понять Ильича как человека — значит глубже, лучше понять, что такое строительство социализма, значит почувствовать облик человека социалистического строя.
1.13. Ленин и Чернышевский
Выступление на торжественном заседании, посвящённом 100-летию со дня рождения Н. Г. Чернышевского, 26 ноября 1928 г.
Впервые напечатано в книге: Крупская Н. К., Воспоминания о Ленине, вып. I, М. — Л., ГИЗ, 1930, с. 172–177.
Печатается по книге.
Товарищи, я хочу сказать несколько слов о том влиянии, которое имел Чернышевский на Владимира Ильича. В своих статьях и книжках Владимир Ильич никогда прямо не говорил об этом влиянии, но каждый раз, когда он говорил о Чернышевском, его речь вспыхивала страстностью. Когда просматриваешь сочинения Владимира Ильича, то видишь, что те места, в которых он говорит о Чернышевском, написаны как-то особенно горячо. В брошюре Ленина «Что делать?» есть косвенное указание на влияние Чернышевского. Говоря о периоде, предшествовавшем созданию партии, о периоде между 1894 г. и 1898 г.‚ когда рабочее движение стало быстро развиваться, приняло массовый характер, Ленин указывает на то, что молодёжь, которая примкнула к этому движению, развилась и воспитывалась под обаянием революционной деятельности предшествующих революционеров и что ей стоило большой внутренней борьбы идейно высвободиться из-под их влияния и пойти по другому пути — по пути марксизма. В этой характеристике есть автобиографический момент.
Как личность Чернышевский повлиял на Владимира Ильича своей непримиримостью, своей выдержанностью, тем, с каким достоинством, с какой гордостью переносил он свою неслыханно тяжёлую судьбу. И всё то, что сказано о Чернышевском Владимиром Ильичём, дышит особым уважением к его памяти. В тяжёлые времена, когда приходилось в партийной работе переживать трудные моменты, Владимир Ильич любил повторять одно место из Чернышевского, где тот говорит, что «революционная борьба — это не тротуар Невского проспекта»[35]. Об этом писал Владимир Ильич в 1917 г., когда реакция давала особенно сильно себя чувствовать и когда партии приходилось отступать. То же самое в 1918 г., когда с особой силой выступили все те трудности, которые встали перед Советской властью, когда пришлось заключать Брестский мир, вести гражданскую войну, — Ильич вспоминает эти слова Чернышевского. В примере Чернышевского черпал он силу и повторял очень часто, что революционный марксист должен быть готов всегда на всё.
Но не только как личность влиял Чернышевский на Ленина. Если мы посмотрим первое нелегальное произведение Владимира Ильича… «Что такое „друзья народа“…», то мы там с особенной наглядностью увидим то влияние, которое оказывал на Ленина Чернышевский. Поколение, о котором говорил Владимир Ильич — та молодёжь, которая примкнула к революционной социал-демократии в 1894 г., — росло в обстановке, когда кругом — и в литературе, и всюду — раздавалось только славословие по отношению к крестьянской реформе. Чернышевский сумел правильно оценить её — Михаил Николаевич [Покровский]. говорил об этом. И Владимир Ильич говорит: нужно было иметь всю гениальность Чернышевского, чтобы в самую эпоху крестьянских реформ дать ту оценку либерализма, которую дал Чернышевский, вскрыть предательскую роль этого либерализма, его классовую сущность.