Возникшее в России в начале 90-х годов рабочее движение сразу примкнуло к международному рабочему движению. Международное рабочее движение на Западе имело уже большой революционный опыт, имело таких гениев, как Маркс и Энгельс, показавших, куда идёт общественное развитие, выяснивших роль пролетариата в революционном движении. Учение Маркса освещало путь, по которому должна идти борьба, она уже шла не вслепую, а шла планомерно. Передовые русские революционеры стали марксистами, стали изучать и по-марксистски оценивать революционный опыт и всё общественное движение. Это помогло им быть подлинными руководителями рабочего движения.
Ленин с самого начала все свои надежды возлагал на рабочий класс; в 1894 г. ещё писал он в «Что такое „друзья народа“…», что «русский рабочий‚ поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведёт русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции»[64]. Это предсказание оправдалось в 1917 г. Ленин, как и Маркс и Энгельс, придавал огромное значение вопросам организации. Анархисты, выражавшие точку зрения мелкой буржуазии, недооценивали роль организации. Народовольцы организацию ценили, но они суживали её до заговорщической, вопрос об организации масс во весь рост поставили только марксисты; они ставили вопрос так: необходима крепкая революционная организация рабочего класса, необходимо твёрдое, правильное, марксистское руководство этой организацией, руководство всем движением.
Ленин был не только крупнейшим теоретиком, но и крупнейшим организатором, сумевшим провести в жизнь эту марксистскую установку. И не случайность, что на II съезде партии в 1903 г. раскол между большевиками и меньшевиками произошёл именно по организационному вопросу. Ленин проделал громадную работу по организации партии рабочего класса, по организации рабочего движения. Он вникал в каждую мелочь, вслушивался в то, что говорят рабочие, крестьяне, солдаты, всматривался в их жизнь и обдумывал, как наилучше подойти к ним, вовлечь их в движение. Целый ряд высказываний Ленина посвящён организационным вопросам. Он знал — победоносная коммунистическая революция требует планомерной организации. Предвидя неизбежность схватки рабочего класса с царизмом, предвидя необходимость вооружённого восстания, Ленин в первую половину 1905 г. использовал своё пребывание в эмиграции, чтобы тщательно изучить всё, что писали Маркс и Энгельс о революции и восстании. Сохранился и план Ленина о «Коммуне»[65], который составил для себя Ленин в 1905 г. и из которого видно, что он не только изучил «Гражданскую войну во Франции», не только книгу Лиссагарэ «История Коммуны 1871 г.», но и ряд других произведений.
Ильич прочёл немало книг и по военному искусству; помню, как тщательно изучал он тогда Клаузевица — «…одного из самых знаменитых писателей по философии войн и по истории войн…» (слова Ильича)[66], делал из него выписки. Со всех сторон изучал он технику баррикадной борьбы, технику наступления, всерьёз готовился к предстоящим битвам.
В годы реакции Ильич ни на минуту не переставал думать о необходимости организовать грядущую революцию, опираясь на массы, организовать захват власти рабочим классом.
Сквозь призму революционера-организатора изучал Ленин опыт великой французской революции, опыт революции 1848 г., опыт Парижской коммуны. Не раз говорил он о том, что слабостью Парижской коммуны было то, что она возникла стихийно. С особым вниманием изучал он в истории великой французской революции якобинское движение, опиравшееся на массы и умевшее организовать отпор контрреволюции.
Приехав в апреле в Россию, Ильич развернул громадную агитационную работу. «Долой разбойничью войну!» — было тем лозунгом, около которого оплачивались массы. Выбор правильных лозунгов имел громадное значение. Влияние рабочего класса и партии большевиков быстро росло. Рабочий класс повёл за собой крестьянство, повёл за собой армию.
Захват власти в Октябре был партией пролетариата, большевистской партией всесторонне обдуман и подготовлен. В июльские дни стихийно началось восстание. Но партия считала это восстание несвоевременным, сохранила всю трезвость мысли. Надо было смотреть правде в глаза. Массы не были ещё готовы к восстанию. ЦК решил задержать восстание. Трудно было сдерживать восставших, тех, кто сам рвался в бой, трудно это было делать большевикам. Но они исполнили свой долг, понимая, какое громадное значение имеет правильный выбор момента восстания.
Прошла пара месяцев. Ситуация изменилась. И Ильич, который вынужден был скрываться в Финляндии, пишет между 12 и 14 сентября (ст. ст.) 1917 г. письмо Центральному Комитету, Петроградскому и Московскому комитетам: «Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки»[67]. И далее он доказывает, почему именно теперь надо брать власть. Питер собирались отдать. Это ухудшило бы шансы на победу. Намечался сепаратный мир между английскими и немецкими империалистами. «Именно теперь предложить мир народам — значит победить»[68], — писал Ильич.
В письме к ЦК от 13–14 сентября (ст. ст.) 1917 г. он подробно говорит о том, как определять момент восстания и как подготовлять его. «Восстание, чтобы быть успешным, должно опираться не на заговор, не на партию, а на передовой класс. Это во-первых. Восстание должно опираться на революционный подъём народа. Это во-вторых. Восстание должно опираться на такой переломный пункт в истории нарастающей революции, когда активность передовых рядов народа наибольшая, когда всего сильнее колебания в рядах врагов и в рядах слабых половинчатых нерешительных друзей революции. Это в-третьих»[69].
В конце письма Ильич писал, что надо сделать, чтобы отнестись к восстанию по-марксистски, т. е. как к искусству. «А чтобы отнестись к восстанию по-марксистски, т. е. как к искусству, мы в то же время, не теряя ни минуты, должны организовать штаб повстанческих отрядов, распределить силы, двинуть верные полки на самые важные пункты, окружить Александринку, занять Петропавловку, арестовать генеральный штаб и правительство, послать к юнкерам и к дикой дивизии такие отряды, которые способны погибнуть, но не дать неприятелю двинуться к центрам города; мы должны мобилизовать вооружённых рабочих, призвать их к отчаянному последнему бою, занять сразу телеграф и телефон, поместить наш штаб восстания у центральной телефонной станции, связать с ним по телефону все заводы, все полки, все пункты вооружённой борьбы и т. д.
Это всё примерно, конечно, лишь для иллюстрации того, что нельзя в переживаемый момент остаться верным марксизму, остаться верным революции, не относясь к восстанию, как к искусству»[70].
Ильич страшно волновался, сидя в Финляндии, что будет пропущен благоприятный момент для восстания. 7 октября пишет он питерской городской конференции. 3–7 пишет также в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы — большевикам[71]; 8 пишет письмо к товарищам-большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области, волнуется, дойдёт ли это письмо, и 9 уже приезжает сам в Питер, поселяется нелегально в Выборгском районе и оттуда руководит подготовкой восстания.
Весь целиком, без остатка жил Ленин этот последний месяц мыслью о восстании, только об этом и думал, заражал товарищей своим настроением, своей убеждённостью.
Исключительную важность имеет письмо Ильича… «Советы постороннего». Вот оно:
«…вооружённое восстание есть особый вид политической борьбы, подчинённый особым законам, в которые надо внимательно вдуматься. Замечательно рельефно выразил эту истину Карл Маркс, писавший, что вооружённое „восстание, как и война, есть искусство“.
Из главных правил этого искусства Маркс выставил:
1) Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твёрдо, что надо идти до конца.
2) Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев.
3) Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. „Оборона есть смерть вооружённого восстания“.
4) Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.
5) Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идёт об одном городе), поддерживая, во что бы то ни стало, „моральный перевес“.
Маркс подытожил уроки всех революций относительно вооружённого восстания словами „величайшего в истории мастера революционной тактики Дантона: смелость, смелость и ещё раз смелость“.
В применении к России и к октябрю 1917 года это значит: одновременное, возможно более внезапное и быстрое наступление на Питер, непременно и извне, и извнутри, и из рабочих кварталов, и из Финляндии, и из Ревеля, из Кронштадта, наступление всего флота, скопление гигантского перевеса сил над 15–20 тысячами (а может и больше) нашей „буржуазной гвардии“ (юнкеров), наших „вандейских войск“ (часть казаков) и т. д.
Комбинировать наши три главные силы: флот, рабочих и войсковые части так, чтобы непременно были заняты и ценой каких угодно потерь были удержаны:
а) телефон,