Инна заговорила тише, явно прикрывая трубку:
– Я думала, Темин отец придет, а он позвонил и сказал, что не сможет. Деньги на подарок с шофером передал. Он неплохой… только с фирмой у него последнее время какие-то проблемы. И с женами ему никак не везет. Так ты придешь? – опять звонко защебетала Инна. – Темушка такой красивый в новом костюме!
Голос Инны звучал так счастливо, что я, не задумываясь и даже не заглянув в график, выпалила:
– Конечно, приду! Обязательно! Кстати, как твое здоровье? Мы так давно не виделись.
– Здоровье?! Да хорошо! Вся в хлопотах. Темушку весь год к логопеду водила: в эту школу не берут с дефектами речи, потому как школа супер! Зато мы теперь рыкаем, как тигры! Темушка… – глухо прокричала Инна, вероятно отвернувшись от трубки. – Темушка, иди сюда, порычи тете в трубку, как тебя научили. Не хочешь? Стесняешься? У тебя же получается!
Мы еще поболтали о завтрашнем ответственном дне, а потом Инна неожиданно спросила:
– А помнишь, я просила у Бога, чтобы он дал мне время Аннушку подрастить?! Теперь Аннушка взрослая: завтра увидишь – не узнаешь. Надо же, как жизнь обернулась… А то, что Бог мне еще и Темочку даст…
В этот момент в трубке что-то зарычало.
– Во! Ты слышала? Нет, ты слышала? Умница, Темушка! Целый год учились!
Инна что-то затараторила рычащему Темушке, он оставил в покое раскатистое эр, ответил Инне, и они оба звонко засмеялись.
– Темчик, бегом на кухню, – услышала я в трубке приглушенный голос Инны. – А то чай совсем остынет.
«Целый год походов к логопеду! А я дочь даже к стоматологу не могу вовремя отвести, – устыдилась я. – Завтра же запишу ее к врачу. Нет, послезавтра – завтра не могу».
– Ты слышала? Такого раскатистого эр даже у Аннушки не получалось. Ох, и все-таки я волнуюсь: как все пойдет? Кстати, сын обещает учиться на одни пятерки! Так что я теперь буду долго жить: должен же кто-то завтраки отличнику готовить.
Надежда Кривопалова. Тополь
Тополь рос метрах в семидесяти от моего дома. Он был хорошо виден из моего окна.
В раннем детстве с пригорка возле тополя мы катались на санках и на лыжах. Это сейчас он для меня пригорок, а раньше казался горой.
С этим тополем связана вся моя жизнь. Когда я училась в пятом классе, а Он в шестом, Он первый раз сказал: «Давай с тобой дружить». А потом написал записку: «Здравствуй, Чайка! С приветом, Сокол!» Эту первую записку Он передал мне возле тополя. Так началась наша переписка. Под этим тополем в восьмом классе случились у нас первое признание в любви и первый поцелуй.
Это произошло осенью, когда был сильный звездопад: «Смотри, звезда падает – а вот еще и еще, – загадывай скорее желание». И пока я крутила головой, разглядывая звезды, Он крепко прижал меня к дереву и поцеловал. Я не ожидала этого, все чувства смешались: и страх, и стыдливость, и нежность, и любовь.
Любовь… Так она поселилась в моем сердце. Мы стали встречаться почти каждый день. Он приходил к тополю и свистел. Его свист был необычный: сначала будто шипящий, а потом звонкий и заливистый. Отчим каждый раз говорил: «Вон твой кавалерка пришел. Тебя вызывает». И я с радостным сердцем бежала на свидание.
Первая ссора тоже произошла под тополем. Так уж распорядилась природа, что девчонки-подростки сначала бывают выше своих сверстников. Вот как-то стою я на пригорке, а Он меня ниже. Хотел меня поцеловать на прощание и не смог дотянуться. Я засмеялась. Он говорит:
– Если ты будешь так интенсивно расти, дружить с тобой не буду.
От этих слов стало трудно дышать. Обиженная, я убежала домой и весь вечер проревела. Папка, так я звала отчима, ничего не понимая, утешал меня как мог. Я не выходила на свидания целых два дня. Не могла ни о чем думать, кроме как о Нем. Сердце разрывалось от страданий. На третий вечер стояла у окна и ждала «позывного». Едва заслышав трель моего «соловья», выскочила за ворота и бросилась в объятия любимого.
– Я не думал тебя обидеть, – это были Его первые слова.
Слов «прости меня» мы не говорили друг другу ни разу. Находили другие слова, а иногда обходились без слов – помогала любовь.
Мне – семнадцать, ему – восемнадцать. Я заканчиваю десятый класс, Он окончил училище и сдал экзамены на получение водительского удостоверения. Тут Ему и вручили повестку: явиться в военкомат 9 мая к 7 часам утра. Утром 8 мая он стоял у моих ворот с букетом первоцветов. Пришел пригласить на проводы в армию.
– Придешь?
– Конечно, приду.
– Дай руку.
Я подала руку, Он надел на безымянный палец серебряное колечко с бирюзой.
– Будешь ждать?
– Буду.
– Не обманешь?
– Нет. – Все девчонки так говорят, а потом забывают.
У Него были очень грустные глаза, а я не сомневалась, что дождусь.
Его отправили служить в Воркуту. Я окончила школу и поступила в институт. Каждый день писала Ему письма, рассказывала, как у меня прошел день, что меня расстроило, что порадовало. А главное – как я скучаю без Него. Когда Он приезжал в отпуск, говорил, что все сослуживцы завидуют ему, потому что он зараз получает по пять – семь писем от меня: им почту возили не каждый день.
Прошло десять месяцев Его службы. К своему дню рождения я получила извещение на бандероль. Я заволновалась, тут же побежала на почту. Дома развернула бандероль: там был маникюрный набор в кожаном футляре. Я была так счастлива! И откуда Он узнал, что я мечтала о маникюрном наборе? Этот подарок служит мне до сих пор.
После Его возвращения из армии мы сыграли свадьбу, получили квартиру, воспитали двух сыновей, нянчили трех внучек и внука.
В стране случилась перестройка, в селе не стало работы, и Он уехал работать в областной город. Я осталась дома и снова стала ждать. И как гром среди ясного неба грянула новость: мой любимый муж живет в областном центре с другой женщиной.
Вот так, прожив вместе более тридцати лет, мы развелись. И тут приезжает мой старший сын с семьей и спрашивает: «Мама, а что случилось с вашим тополем? Кто его спилил?» Я посмотрела в окно и увидела, что из земли торчит лишь толстый комель. О, боже! Как же беда пригнула меня к земле, что я не заметила, как случилась беда с нашим тополем. А сын сказал:
– Спилили тополь, и умерла любовь – вот вы и развелись…
Вера Чарленок. Дина
Есть у меня одна история любви, которой мне бы хотелось поделиться. Мне было пять, потом шесть, десять, пятнадцать лет – и моя бабушка пересказывала историю этой своей неповторимой любви. Каждый раз я слушала, затаив дыхание. Я взрослела, и рассказ приобретал для меня новое осмысление. Она мне разрешила рассказывать ее историю – вот я и рассказываю.
Мою бабушку звали Дина, а дедушку – Алексей.
Раннее детство бабушки было счастливым и беззаботным: мой прадед занимал должность прокурора, а прабабушка не работала. Семья жила в большом красивом доме. На обед готовили несколько блюд, а для старшей сестры, которая была болезненная, делали специальные паровые котлетки. Когда бабушке было семь лет, началась война. Мой прадедушка вскоре погиб, и жизнь семьи круто изменилась…
Детство Алексея было несладким: его мать рано умерла, и отец женился во второй раз. Когда началась война, дедушкин папа ушел на войну. Мачеха собралась уехать из Смоленска, а Леша спрятался за печкой и был ею «забыт». Войну пережил только благодаря попрошайничеству. А после нее отыскались родственники по линии отца.
Встреча Дины и Алексея была судьбой – в этом нет никаких сомнений.
Дине было семнадцать, и ей надо было думать, как жить дальше. Она – военный ребенок, школу закончила бы только в восемнадцать. Нужно ехать куда-то учиться, пока она получает отцовскую пенсию. Но куда? И Сима, подружка, предложила: «А поехали в Ригу, в техникум!» Вот и поехали. Дина решила: получит стипендию – будет учиться в Риге, не получит – вернется и доучится в школе. Она поступила.
К занятиям с самого начала относилась очень серьезно: ведь с тройкой стипендии не будет.
В комнате – десять девчонок, готовиться к экзаменам сложно: разговоры, хихиканье, а тут еще и мальчишки пришли знакомиться. И Дина пошла заниматься в специально отведенную для этого комнату. Разложила учебники и тетради и целиком погрузилась в химию.
Алексей приметил Дину сразу и незаметно улизнул вслед за ней. Так все и началось.
В гардеробе у Дины: два платья, демисезонное тонкое пальтишко, туфли с дырками. И надо же – влюбился красавец Алексей в нищую первокурсницу! Хотя чего уж тут, и сам был гол как сокол. Но красивый такой сокол: высокий, сероглазый, темноволосый.
И Дина не осталась к нему равнодушной, разглядев за внешней красотой красоту души. Алексей был умен, уверен в себе, а за напускным равнодушием прятал умение сочувствовать и сострадать. Он предпочитал не говорить пустых слов, а молча дело делать.
Вот пример. Ирка, подруга Дины, попала в историю: забеременела. Ее несостоявшийся жених, как узнал, так сразу и сбежал. Боялись, что девушка от переживаний умом тронется или еще чего похуже… Тогда Дина с Алексеем и парой друзей выбили для Иры жилье в Риге.
Сейчас молодежи проще организовать свидание: кино, кафе, клубы… Тогда, конечно, тоже можно было пойти в кино, но это было дорого. Если погода хорошая, в парке гуляли, конфеты или мороженое – редкое удовольствие. Чаще – сидели в стенах общежития, гуляли по улицам Риги, отогреваться в холод ходили в чужие парадные.
Целый год свиданий, а потом – пять лет разлуки: три года армии и два года работы на севере. И письма, письма, только письма. Никаких телефонных разговоров. Правда, были еще посылки на праздники. Это незабываемое чувство предвкушения восторга, когда приходишь домой, открываешь деревянную коробку, разворачиваешь мягкую бумагу… И понимаешь, что там, за две тысячи километров, твой любимый прикасался к этим вещам. Берешь новые часики или духи, прижимаешь их к сердцу, а слезы счастья текут и текут по лицу.