Я не считала себя обязанной отвечать, в то время как лорд Гаэр-аш и Норт молчали, напряженно и решительно.
— Нет, я совершенно определенно прав, — усмехнулся король. И внезапно выражение его лица стало жестким. — Мне искренне жаль, Артанаэш, что ты так и не изменился. Все тот же золотой мальчик, презирающий чернь, превыше всего ставящий чистоту крови, уверенный в собственной правоте и непогрешимости. А я так надеялся, что ты, мой ближайший родственник, мой любимец, моя кровь, однажды станешь во главе королевства.
Лицо ректора искривила гримаса откровенной ненависти, однако, едва он заговорил, тон был ровным и холодным:
— И это говорите вы, ваше величество, человек, отдавший приказ убить мою невесту, чьей виной было лишь не особо достойное происхождение?!
Глаза короля сверкнули голубым огнем, а затем он тихо сказал:
— Ты так и не понял, Артан. Эта верийская ведьма опоила тебя, и ты влюбился, окончательно потеряв голову… Еще бы, ведь она столь выгодно отличалась от всех твоих придворных любовниц.
— Прекрати! — потребовал ректор.
Но лорд монарху не указ, и король все так же насмешливо продолжил:
— Прошло столько лет, Артан, но ты так и не осознал — ее не смогли бы отравить, будь у нее на пальце твое обручальное кольцо с защитным артефактом. Это было бы невозможно… если бы эта ведьма не сменила кристалл на подложный. А она сменила, Артан. Не просто сменила — отправила сообщнику, черному артефактору Тадору Шерарну.
Я с трудом сдержала вскрик.
Его величество продолжил:
— Сверток перехватили мои люди, сверток и письмо. Я не поверил письму, Артан, я проверил кристалл и, когда понял, что он действительно артефакт рода Гаэр-аш, отдал приказ устранить твою невесту. И знаешь, — он улыбнулся, — сложно поверить, что я смог-таки рассказать тебе все до конца, а ты стоишь и слушаешь.
Ректор действительно стоял и слушал. Внимательно. С каменным выражением лица.
— Оставь девочку в покое, — устало сказал монарх. — Понимаю, опасаешься за ее жизнь, но мы, король Армеи, одобряем выбор лорда Нортаэша эгар Дастел Веридан и дабы продемонстрировать степень одобрения, вносим его имя в список престолонаследия.
Норт едва слышно выдохнул, первый советник потрясенно взирал на короля, король же добавил:
— Одно это примирит с данной кандидатурой весь род. Согласись, подобного вы могли добиться исключительно после победы Некроса на Королевских Мертвых и…
— Ты не прав, — вдруг хрипло перебил монарха лорд Гаэр-аш, — причина драки была в другом. — Он на мгновение сжал зубы, а после решительно произнес: — Это моя женщина.
Король стремительно повернулся и вперил в меня требовательный взгляд, я же не знала, куда глаза деть от смущения и вообще куда самой деться и…
— Так, хватит. — Норт развернул меня к себе лицом, обнял, позволяя спрятать лицо у него на груди. — Риа, выйдешь?
— Через огонь? — испуганно прошептала я.
— Я выведу, — заверил Дастел.
— Ты уберешь от нее руки! — прошипел лорд Гаэр-аш.
— Я тебе все кости переломаю, если ты тронешь ее еще хоть пальцем! — рыкнул Норт.
— Очаровательно, — заметил король, — одна маленькая неувязочка, Арташа, твой братик, как более молодой и проворный, уже объявил девочку своей невестой. И, как бы я ни относился к тебе, мальчик мой, согласись, будет более чем странным, если сейчас о помолвке заявишь ты.
Мне не понравилось то, что его величество был целиком и полностью на стороне лорда Гаэр-аша и не скрывал этого. Создалось впечатление, что он способен решить мою судьбу здесь и сейчас, совершенно не интересуясь моим мнением, и… я оказалась права.
— Но ты знаешь, Арташинька, — продолжил его величество, — во мне же есть капелька крови темных лордов, а темные крайне коварны… — пауза, и насмешливое. — Хочешь девчонку — принимай трон. Ваш брак я одобрю только на этих условиях. А пока, — и так как, потрясенная, я обернулась, жестокую усмешку монарха довелось узреть, — все будет так, как уже сложилось — женщины, мой мальчик, всегда достаются решительным, амбициозным и стремящимся к власти. Таким, как Норт.
Именно в этот момент я поняла, что король и тот сумасшедший целитель, который доводился ректору дедушкой, явно родственники!
Пламя исчезло в тот же миг, делая нас доступными взглядам и ушам стоящих в фойе придворных и газетчиков. Вероятно, им досталось невероятное зрелище — мы все, растерянные, растоптанные услышанным, и король, который, заложив руки за спину, демонстративно отвернулся от нас и принялся разглядывать плакат, имеющий целью поздравить меня с днем рождения.
— Кстати, дорогая Риаллин, — произнес король, — раз уж сегодня у вас праздник, дозволяю озвучить, что бы вы желали получить в подарок.
— Свободу, ваше величество, — зло ответила я.
Монарх обернулся, одарил меня веселым взглядом и сообщил:
— О, моя дорогая, вы та самая наживка, на которую, несомненно, клюнет столь нужная мне рыбка, и даровать вам свободу — значит, потерять надежду, которую я только что обрел. Выберите что-либо иное, уверен, у юной красивой девушки, вроде вас, обязательно есть сотни, а то и тысячи желаний.
Именно в этот миг я вдруг отчетливо поняла, что ненавижу короля. Не только как человека, но и как власть, лишившую меня, женщину, свободы. Ведь закон вершит именно король.
— Ну же, — поторопил он с ответом.
Конечно, мне не следовало дерзить, но в свете произошедшего я не сдержалась.
— Видите ли, ваше величество, — мой голос дрожал от негодования, — я с восьми лет не мечтала ни о чем ином, кроме свободы. Вероятно, именно вследствие этого не осталось времени желать что-либо иное!
В толпе зашептались, король же, полностью развернувшись ко мне, в очередной раз проявил проницательность:
— Намекаете на законы, ограничивающие финансовую свободу женщин?
— Они не ограничивают, они лишают нас всяческих прав! — воскликнула я.
Улыбнувшись шире, Герон Даграэш Четвертый вопросил:
— Артан?
— Нет! — отчеканил ректор.
Монарх хитро подмигнул мне и, не пытаясь говорить тихо, произнес:
— Ничего, моя дорогая, станешь королевой и непременно изменишь законодательство. — А затем громко, властно и отчетливо: — Мы, король Армеи Герон Даграэш Четвертый, одобряем выбор лорда Нортаэша эгар Дастел Веридан и дабы продемонстрировать степень одобрения, вносим его имя в список престолонаследия. На первое место. — Пауза, и весьма коварное: — А так же мы имеем удовольствие сообщить, что лорд Артанаэш Гаэр-аш восстановлен в правах на престолонаследие, но на данный момент находится на втором месте.
А затем вдруг вновь вспыхнуло пламя, вмиг отрезав нас от всех, и утративший всяческую благожелательность король, глядя на Дастела, произнес:
— Но учти, Нортаэш, опозоришься на Мертвых играх, и я твою нежную девочку прилюдно отдам Танаэшу в качестве приза! Может, он, конечно, и не возьмет, но сам понимаешь — подобный позор не смыть даже кровью, и королевой она уже не станет.
Пламя опало вновь. Король, демонстрируя всем королевскую милость и благожелательность, смотрел то на Норта, то на ректора, отдельно одарил улыбкой меня.
И в этот момент первый советник кен Дагас тихо и напряженно произнес:
— Ваше величество… Ваше величество, леди Риаллин дочь человека, спасшего вам жизнь и…
— Заткнись, — жестко оборвал его король.
Норт вновь взял меня за руку, затем склонил голову и произнес:
— Благодарю, ваше величество.
После чего потянув за собой, провел через толпу придворных, подвел к двери, взял у Эдвина плащ, закутал меня, подхватил на руки и вынес. Не говоря ни слова, не глядя по сторонам, не обратив внимание, что за нами идут Эдвин и Дан, а шагов через десять следует охрана из еще шести боевых некромантов старшекурсников.
И Норт все шел и шел, мимо жилых корпусов, мимо склепа, мимо первых семи полигонов, чтобы свернуть к шестому, войти в ангар. И вот там, посадив меня на бочку, подойти к стене и ударить по ней кулаком, со всей силы. А затем еще удар, и еще, и…
Вошли Дан и Эдвин, но Норт, не замечая никого, все бил и бил в стену, глухие сильные удары, сотрясающиеся стены ангара. Откуда-то из темноты тенью скользнула Яда, взволнованно посмотрела на хозяина, осторожно ткнулась в его спину.
Еще удар!
И снова.
— Норт, не дури, руку разобьешь, — сказал Эдвин.
Не отреагировал — снова удар.
Распахнулись тяжелые, внушительные двери ангара, стремительно вошел советник кен Дагас, замер на миг, наблюдая за тем, как Норт продолжает выплескивать свою ярость, нанося все новые методичные удары.
Советник щелкнул пальцами, и, повинуясь его магии, закрылись двери, а затем по контуру стен пробежались голубые искры, которые сразу взмыли вверх, осветив все пространство.
— Я тебе говорил, Норт, не показывай ему свою девочку, — зло заговорил советник.
И я искренне поразилась произошедшим в нем переменам — никакой насмешки, никакого презрения, никакой вражды, в его голосе было лишь искреннее сочувствие.
— У меня, — удар, — не было, — удар, — выбора!
А затем уперевшись ладонями, по правой из которых текла кровь, и прижавшись лбом к стене, Дастел простонал:
— Ненавижу! Как же я его ненавижу — эгоистичный, помешавшийся, беспринципный ублюдок! Довел страну до предела! За шестьдесят лет никаких изменений в законах, убийственные налоги, армия старинного образца, от которой ни толку, ни смысла, мужики пятнадцать лет жизни теряют совершенно напрасно! Тьма, он ни умертвия не делал за все годы своего проклятого правления! А теперь одумался в конце жизни, решил, что свои порядок в королевстве не наведут и давай требовать соседнего принца! Божком себя возомнил! Вершителем судеб! Мразь!
И снова удар, от которого на стене остался кровавый отпечаток.
— Успокойся, — подавленно произнес лорд кен Дагас.
— Успокоиться?! — Норт повернулся и взбешенно посмотрел на советника. — А у меня есть повод для спокойствия?!
Дагас покачал головой и неуверенно произнес: