также искажает действительность в известной степени. Приставка по обычно означает малую меру действия – поиграть (немного), попить (немного) и т.д. Зайти поесть не обязательно означает поесть немного и пивко в данном случае не означает маленькое пиво. Все вышеуказанные формы употреблены в экспрессивном значении.
«Одним из специфических и в этом смысле уникальных свойств человеческого языка как системы знаков является то, что более емкий по объему и многомерный по структурной организации план содержания не имеет одно-однозначного соответствия более простому по форме и меньшему по числу единиц плану выражения»[359].
В языке имеет место непараллельность звучания и значения.
«В отличие от знаков чисто условных систем, где одному означающему, как правило, соответствует одно означаемое, две стороны знаков естественного языка соотносятся друг с другом совершенно по иной пропорции: „одно : несколько“ (одно означающее : несколько означаемых) или „несколько : одно“ (несколько означающих : одно означаемое). Последствия подобных отношений между означающим и означаемым языкового знака огромны и находят свое выражение в так называемых недискретных фактах языка: в полисемии и омонимии (одно означающее – несколько означаемых), в синонимии и полилексии (одно означаемое – несколько означающих), в наличии в системе языка синкретических и дублетных форм знаков. Дифференциальный характер обеих сторон знака создает почти неограниченные возможности варьирования не только означаемого, но и означающего знака. Определенная автономия двух сторон языкового знака позволяет обозначающему обладать иными функциями, нежели его собственная, а обозначаемому быть выраженным иными средствами, нежели его собственная форма знака… Каждая из сторон языкового знака имеет свои принципы членимости и свои формы структурной организации, что в свою очередь порождает определенную автономию как означаемого, так и означающего»[360].
Эта особенность порождает парадоксальные несоответствия между языком и мышлением. Словесный знак дом может иметь целый комплекс разных значений: дом – строение, здание, дом – жилище, дом – семья, дом – жильцы, населяющие дом, дом – домашний очаг и дом – династия.
В окружающей нас действительности каждый предмет может быть только самим собой. То же самое имеет место и в человеческом мышлении. Однако в языке несколько предметов могут иметь одно и то же наименование или одинаковые предметы могут иметь разные наименования, ср. рус. ключ и родник, путь и дорога.
Это противоречие устраняется контекстом конкретного употребления слова. Только в связной речи мы можем узнать, имеется ли в виду при слове завернуть – покрыть со всех сторон, упаковать, или двигаясь, направиться куда-нибудь в сторону, например, завернуть за угол.
Та же асимметрия языкового знака наблюдается и в формативах. Одно значение может передаваться несколькими формативами, например, значение род. падежа мн. числа в русском языке может передаваться различными формативами, ср. луг-ов, пол-ей и т.д.
Самое парадоксальное, – что в языке может существовать то, что в мышлении фактически уже исчезло. Русские родовые окончания, за исключением тех случаев, когда они обозначают пол, утратили какую-либо логическую мотивированность, хотя некогда они были мотивированы. Системы числительных в финно-угорских языках обнаруживают следы каких-то древних систем счета, о которых современные носители этих языков не имеют никакого представления. Албанский язык до сих пор различает аорист и перфект, хотя значения этих времен в настоящее время стали идентичными. В индоевропейских языках некогда существовали местные падежи. Позднее они стали употребляться с соответствующими по значению предлогами. В настоящее время осознание местных падежей уже утратилось, но тем не менее они употребляются совместно с предлогами, ср. рус. из города (окончание -а представляет остаток древнего аблатива), в городе (окончание -е – остаток древнего локатива).
Выше уже говорилось, что лингвокреативное мышление в известной степени ущербно. Оно создает в языке избыточность, характеризует предметы и явления окружающего мира далеко не полно и может даже в известной мере искажать действительность, отображая ее в каком-то одном определенном аспекте. Возникает проблема – чем все эти недостатки компенсируются. Таким мощным коррелирующим средством является жизненный опыт человека, его жизненная практика. Жизненная практика всегда корригирует возможные отклонения отражения и обеспечивает человеку правильное понимание истинной сущности предметов и явлений материального мира.
Можно даже предположить, что жизненная практика человека способна создавать в его мышлении какие-то особые мыслительные категории, которые сосуществуют наряду с категориями, выраженными в языке. Это категории опыта.
Категориями опыта можно было бы назвать понятийные категории. Такой категорией может служить пол в языке. Пол существует в реальном мире, но не всегда выражается в языке.
Понятийная категория представляет результат человеческого опыта, что может быть подтверждено вполне наглядными примерами. В китайском и японском языках множественное число предметов чаще всего никакими языковыми средствами не выражается. Исключения могут представлять только личные местоимения и одушевленные имена существительные. Однако отсюда нельзя делать вывод, что у японцев нет никакого понятия о множестве неодушевленных предметов. Это понятие им дано в опыте.
Точно так же неправомерно было бы делать вывод, что в сознании людей, языки которых не различают грамматической категории вида, совершенно отсутствует понятие действия, достигшего предела, и действия, не достигшего предела. Это понятие также дано в опыте.
Развитие производительных сил общества бесспорно является наиболее мощным фактором развития человеческого мышления. Увеличивающееся знакомство человека с предметами и явлениями окружающего мира, более глубокое познание их связей и внутренней сущности необычайно обогащает содержание человеческого мышления. Но было бы большой ошибкой думать, что развитие производительных сил способно вызвать какие-то радикальные перевороты, совершенно новые стадии в развитии мышления, как это предполагали в свое время Н.Я. Марр и его последователи. Это объясняется тем, что само человеческое мышление представляет необычайно сложное и многогранное явление. Понятия, составляющие содержание мышления, не находятся на одном уровне. Некоторые понятия не подвергаются каким-либо существенным изменениям. Новые понятия, появляющиеся в различных областях науки и техники, конечно, обогащают человеческое мышление, в ряде случаев они создают совершенно новое понимание чего-либо, совершенно отличное от прежнего, но произвести полную революцию в мышлении они не могут, поскольку новые понятия всегда составляют сравнительно небольшую часть общего количества понятий. Многие понятия остаются неизменными. Неизменными остаются типы мышления, способы связи понятий, логические законы мышления и т.п.
Нетрудно заметить, что развитие мышления в этом отношении очень напоминает развитие языка. В его развитии также не наблюдается резких скачков и взрывов, так же как и в развитии языка. Эволюционный процесс развития является для него наиболее характерным.
Н.Я. Марр и его последователи, пытавшиеся установить стадии в развитии человеческого мышления, соответствующие стадиям развития производства, совершенно забыли о том, что мышление развивается вместе с развитием человеческого общества, но оно не создает при этом каких-либо точных корреляций и форм, которые можно было бы соотнести с определенным способом развития производства. У мышления есть свои формы и свои законы развития, хотя в конечном счете причиной развития мышления является развитие человеческого общества и его производительных сил.
Марр и его школа не могли правильно решить проблему развития человеческого мышления на основании данных языка. Несмотря на то, что этой проблемой до некоторой степени занимаются биологи и отчасти философы, сделано в этой области пока еще очень немного.
Объясняется это исключительной сложностью самой проблемы. Дело в том, что языковые данные не могут здесь быть достаточно надежной опорой, по причине специфических особенностей языка. В языке очень часто наблюдается несоответствие между внешней формой выражения и ее фактическим внутренним содержанием. Лингвокреативное мышление отмечает далеко не все. Компенсирующие его недостатки понятийные категории также развиваются, однако проследить это развитие чрезвычайно трудно по причине их недостаточно четкой выраженности языковыми средствами. Мыслительные категории развиваются крайне медленно, в течение ряда эпох, поэтому выделить какие-либо четко очерченные стадии развития мышления невозможно, тем более установить специфические для каждой стадии нормы мышления.
Следует всегда иметь в виду, что работа человеческого мозга во многом зависит от его чисто физиологических особенностей. Окружающий человека мир представляет огромное количество различных предметов и явлений. На первый взгляд вся эта масса предметов и явлений кажется лишенной каких-либо внутренних связей. Чтобы понять необычайное разнообразие предметов и явлений окружающего мира, человеческий мозг стремится их определенным образом классифицировать.
Познание окружающего мира человеком было бы необычайно затруднено, если бы мышление не постигало общего, было бы неспособно создать определенные типы предметов и явлений. Поэтому данная тенденция в мы