«Даже при наличии общего метода описания описательное языкознание остается только совокупностью отдельных монографий. Такое состояние не может сохраняться долго. Каждая наука стремится к сравнительному синтезу, поэтому рядом с описательным языкознанием должно существовать сравнительное языкознание, которое сопоставляет по определенным методам уже описанные языки»[407].
Основным методом типологического изучения языков, как и их сравнительно-исторического изучения, является сравнение, однако целевая направленность сравнения в том и другом случае разная.
С помощью исторического метода мы сравниваем лишь элементы систем, но не можем сравнить системы, их структуры в целом. Кроме того, эти элементы мы сравниваем односторонне, только с точки зрения их генезиса, но не их функции в современной системе языка. Исторический метод делает возможным сравнение элементов только родственных языков, восходящих к общему праязыку и принадлежащих одной языковой семье.
Типологическое языкознание сравнивает только различные системы, элементы которых, включенные в системы разной структуры, занимают по своей природе разное положение в их пределах и имеют вследствие этого различную функцию.
Появление типологических исследований А.Ф. Лосев сравнивает даже с известным кризисом сравнительно-исторического языкознания.
«Кризис младограмматических методов сравнительного языкознания, как принято думать, начался уже очень давно и требует создания нового языкознания, свободного от узкой ограниченности и механизации прежних методов. Все это говорит о необходимости цельного подхода к языкам, в сравнении их не в каких-нибудь случайных, но прежде всего в существующих и конституивных моментах. Отсюда и возникали в языкознании такие термины, как „структура“, „модель“, „система“, „изоморфизм“, „типология“, „структурная типология“»[408].
«Пробуждение интереса к универсалиям и типологии, – замечает М.М. Гухман, – отнюдь не было случайным. Оно связано с поворотом от эмпирики дескриптивизма и близких ему течений к более широкой проблематике общей теории языка, наметившейся в зарубежной, особенно в американской лингвистике»[409].
«Исторический метод, – справедливо замечает Т. Милевский, – совершенен в своей области и должен быть основой дальнейших сравнительных исследований; его надлежит только дополнить методом, который ликвидировал бы его пробелы, делая возможным сравнение структур всех языков мира»[410].
Типология в настоящее время является одной из наиболее бурно развивающихся отраслей языкознания, однако нельзя сказать, что ее основные понятия и исходные принципы уже достаточно четко определены.
«Если историческое языкознание благодаря усилиям младограмматиков к концу XIX в. точно определило понятие исторического тождества и превратилось в высокой степени в строгую науку, то в этом отношении типологическое языкознание значительно отстает»[411].
Типологи сталкиваются в своей работе с целым рядом недостаточно решенных проблем.
Как явствует из самого названия, типология должна заниматься изучением различных языковых типов. Однако, как выясняется, само понятие языкового типа не имеет сколько-нибудь достаточно четкого определения. Происходит это оттого, что в обычной практике слово «типологический» сплошь и рядом употребляется у нас как синоним слова «сходный». Сходный не в буквальном материальном сходстве, но сходный с чем-то, в каких-то других отношениях. Характерно в этом отношении одно рассуждение М.С. Андронова о типологических сходствах новоиндийских и дравидийских языков.
«Отдельные черты сходства индоарийских языков с дравидийскими неоднократно отмечались разными исследователями. К их числу относят в фонетике появление ретрофлексных согласных, характерных для дравидийских языков, упрощение консонантных групп в соответствии с закономерностями сочетаемости звуков, близких к тем, которые наблюдаются в древних дравидских языках, нередко озвончение, спирантизацию и опущение одиночных взрывных согласных в интервокальном положении, что также характерно для древних дравидийских языков. В морфологии это – переход от системы флективного словоизменения к словоизменению агглютинирующего типа. В новоиндийских языках преобладает однотипное склонение с одинаковыми показателями в единственном и множественном числе.
Что касается синтаксиса новоиндийских языков, то совпадение с дравидийскими нормами здесь почти полное. Широкое распространение послелогов, абсолютных неличноглагольных конструкций, так называемых деепричастных цепей, сложновербальных и сложноотыменных глаголов, характерный порядок слов и многие другие аналогичные черты сближают современные индоарийские языки с дравидийскими, одновременно противопоставляя их любому из индоевропейских языков.
Дравидийские языки также подвергались вполне определенному влиянию со стороны индоарийских языков. К таким чертам в области фонетики следует отнести, например, утрату кратких фонем е и о в языке брагуи, что, как известно, наблюдается в индоевропейских языках, развитие назалированных гласных и дифтонгов индоарийского типа в языках брагуи, курух и некоторых других, развитие придыхательных согласных в большинстве современных дравидийских языков.
В области морфологии – постепенная утрата некоторыми современными дравидийскими языками многих синтетических отрицательных форм глагола и развитие особых отрицательных слов индоарийского типа с дальнейшим переходом к сходному с индоарийским аналитическому способу выражения отрицания путем сочетания положительных форм с отрицательными словами.
В области синтаксиса новой чертой, типологически близкой строю индоарийских языков, в дравидийских языках является постепенное развитие сложноподчиненных и сложносочиненных предложений, абсолютно чуждых древним дравидийским языкам (исключение составляют лишь предложения с прямой речью)»[412].
В данном рассуждении речь идет даже не о типе, а просто о наличии в вышеуказанных языках сходных признаков. Чаще всего тип представляется как нечто, характеризуемое наличием определенных сходных признаков.
«Тип отдельного языка, – замечает Т.П. Ломтев, – характеризуется набором признаков, общих для некоторого подмножества общего множества языков… Тип отдельных языков представляет набор их общих свойств»[413].
Н.А. Баскаков близок к такому пониманию типа.
«Типологический анализ тюркских языков, как определившейся, сформировавшейся структурной модели, – замечает Баскаков, – позволяет установить как те основные конструктивные черты, характерные для данной модели, так и те наносные, полученные в результате контактов с другими языками адстратные и суперстратные особенности, характеризующие отдельные тюркские языки»[414].
Однако не все лингвисты согласны с таким определением языкового типа.
Так, например, В.Н. Ярцева не согласна с таким определением:
«Очень часто, – отмечает она, – при характеристике морфологического строя ограничиваются перечислением грамматических приемов, которыми располагает данный язык. Однако это явно недостаточно… один и тот же грамматический прием может иметь в различных языках различный удельный вес»[415].
«Следовательно, не по наличию или отсутствию какого-либо грамматического приема должны дифференцироваться различные языки, а по всей совокупности тех грамматических признаков, которыми характеризуется их строй. Если между языками различной морфологической структуры может иногда наблюдаться пересечение грамматических признаков или, точнее говоря, совпадение отдельных грамматических приемов.., то все же в целом их грамматические системы никогда не накладываются одна на другую»[416].
Это замечание не лишено основания. На основании признака препозиции родительного падежа мы можем объединить в одну типологическую группу такие языки, как литовский, татарский и коми-зырянский.
Однако дистрибуция родительного падежа в этих языках будет разной. В литовском языке, как и в русском, она довольно велика, в татарском языке с родительным падежом довольно сильно конкурирует изафетная конструкция. По этой причине частотность его употребления значительно ниже, чем в русском. В коми-зырянском языке родительный падеж не может определять имя существительное, выполняющее функцию прямого дополнения.
Какие бы споры ни существовали вокруг понятия языкового типа, нужно согласиться с тем, что признаки составляют основную характеристику типа. Типология не создает каких-то особых сплошных типов. Она только наделяет, вернее устанавливает, объективно существующие в языковых явлениях сходные признаки, и на основании установления этих признаков появляются типы. Немаловажным вопросом является вопрос о размерах типов. Нам представляется целесообразным выделить так называемые макротипы и микротипы. Примером макротипа может быть группа языков, объединяемая по каким-нибудь признакам в один тип. Практически любое явление языка, любая микросистема языка в результате сравнения их с явлениями или микросистемами других языков может стать микротипом. Количество признаков здесь может колебаться от небольшого количества до одного.
Чаще всего описание в определенном типологическом плане допускают различные сферы языка. Одна сфера может принадлежать к одному типу, другая к другому, третья – к третьему и т.д. Например, языки могут быть описаны по принципу констатации присутствия или отсутствия некоторых гласных. Гласный