— Могу я узнать, что заставило вас столь нелестно отзываться о девочке? — продолжил беседу лорд Гаэр-аш.
И я опять стала идти медленно, жадно прислушиваясь к разговору, который, я надеялась, и для меня прояснит одну из самых страшных трагедий моего детства. Но я даже представить не могла, что мне доведется услышать!
— Это долгая история, лорд Гаэр-аш, но я попробую рассказать кратко. Имя лорд Гран кен Эриар вам о чем-то говорит?
— Обижаете, — усмешка ректора была отчетливо слышна в тишине склепа, — один из ярчайших боевых магов столетия.
— Отец вашей адептки, — хмыкнул лорд Нардаш.
Видимо, ректор был удивлен, так как никакой реплики от него не последовало, и продолжил лорд-дознаватель.
— Как вы знаете, лорд кен Эриар погиб при захвате магистра Шерарна.
— Я был там, — сухо произнес лорд Гаэр-аш.
— Что ж, значит, нет необходимости рассказывать вам, как дорого этот деревенский боевик продал свою жизнь.
Есть необходимость! Есть! Я же ничего об этом не знаю!
— Уважение к его подвигу отчетливо ощущается в вашей характеристике, — съязвил ректор.
Лорд Нардаш не стал развивать тему, перейдя к дальнейшему.
— У Шерарна остался молочный брат, ради мести отказавшийся пойти по стопам родственника и податься в отступники. Он остался. Догадываетесь зачем?
— У аристократов равнин есть премерзкое правило — вырезать весь род до седьмого колена, — хрипло произнес ректор.
— Да, вот только черному артефактору пришлось столкнуться с неприглядной действительностью — кен Эриар был единственным сыном, рос без отца, мать погибла, и, собственно, единственной кровной родственницей врага была маленькая дочка.
— Вы приняли меры? — как-то очень осторожно спросил лорд Гаэр-аш.
И один его тон напомнил мне о необходимости ускориться.
— Конечно, — усмехнулся лорд-дознаватель. — Более года наблюдение велось постоянно, что было несложно, учитывая уединенность проживания вдовы лорда кен Эриара. После ее бракосочетания с лордом Кассианом Даге мы несколько ослабили контроль, однако и три последующих года никакой угрозы не возникало. Ни черный артефактор из рода Шерарн, ни кто-либо другой к замку не приближались, собственно, и самого Тадора нигде не было видно.
Тадор?! Тадор… Мой дядя Тадор? Этого быть не может… Не может. Просто не может. Он не… он…
Из моей груди вырвался крик! Беззвучный, полный ужаса, горя, полный отчаяния. Я обессилено опустилась на ступени, обхватила плечи руками и поняла, что мне все равно — найдут меня здесь или нет… Мне уже совершенно все равно!
Спасло только то, что некроманты остановились в витке лестницы надо мной, и лорд Нардаш продолжил:
— Он словно исчез, растворился среди равнин, так как границы маг не пересекал и даже с заговорщиками, арестованными нами спустя два года, ни разу не вступал в контакт. Он исчез. А после смерти вдовы кен Эриара один из наблюдателей заметил, что девочка время от времени не ночует дома.
— В каком смысле? — переспросил ректор.
— В прямом, — смешок дознавателя. — Девчонка сбегала из замка. Куда и как, не знал никто, особенно тревожился, как вы понимаете, лорд Даге. Заинтересовались этим и мы, однако выследить ее не удавалось никаким образом.
— То есть ребенок по ночам сбегал из дому? — холодно вопросил лорд Гаэр-аш.
— Она месяцами дома не бывала, — ответил лорд Нардаш. — Даге неоднократно обращался к стражникам.
— И возвращалась она сама? — Тон ректора прозвучал пугающе.
Я вздрогнула, поднялась, вытерла слезы.
— Ее ловили, — с какой-то неохотой признал лорд-дознаватель. — Несколько раз на рынке, однажды в библиотеке, пару раз на реке, купающуюся с городскими детишками.
Тишина и злой вопрос лорда Гаэр-аша:
— Девочка убегала из дома и бродяжничала?!
— О нет, — возразил Нардаш. — Когда ее ловили, она была слишком хорошо одета, причесана и не выглядела голодающей.
— Где же она жила? — вопросил ректор.
— А вот на этот вопрос Риаллин никогда не давала ответа! — с неожиданной яростью проговорил лорд-дознаватель. — Лично выпорол розгами, и безрезультатно.
Отчим кнутом, но я все равно молчала, как-то интуитивно догадываясь, что правда может навредить дяде Тадору… Знала бы я, о какой правде идет речь.
— Все вскрылось, когда Риаллин уехала учиться в школу, при Университете прикладной магии, — продолжил лорд Нардаш. — Сначала лорд Даге выразил обеспокоенность тем, что у девочки постоянно есть деньги, затем куратор общежития отметил, что ежедневно дитя получает письма или записки, а после выяснилось, что навещающий ее каждую неделю мужчина, представляющийся всем лордом Даге, отчимом Каро вовсе не является.
— Я не понимаю, — холодно произнес лорд Гаэр-аш.
Что можно полюбить чужого ребенка как своего собственного? Дядя Тадор любил, действительно любил меня как свою собственную дочь. И мы мечтали, что уедем, вовсе уедем из четвертого королевства и поселимся на территории некогда могущественной Хешисаи и будем жить вдвоем, в городе, где по дорогам бродят чудовища, которые в душе тоже люди. А еще дядя всегда хотел показать мне храм самой настоящей Тьмы… Дядя… Как же так? Как такое может быть, что единственный человек, кто позаботился о сбежавшем из дома ребенке, оказался смертельным врагом? И был ли он врагом? Мне не хотелось в это верить, но фраза лорда-дознавателя «черный артефактор» расставляла многое по своим местам. Дядя Тадор учил меня тому, за что в четвертом королевстве полагалась смертная казнь. Это я потом поняла, в школе, и в полной мере осознала уже в университете, а тогда… Артефакт, отнимающий жизнь по капле? Как интересно. Амулет, позволяющий убивать на расстоянии? Увлекательно. Талисманы на крови умирающего? Экстаз оттого, что у меня получилось, был ярчайшим чудом моих десяти лет!
Но было и иное — рассказы о других странах и мирах, о величайших магах в истории, о Хешисаи, о Хаосе, о народах, способных рассекать небеса, о темных лордах, о некромантии… Были посиделки в лесу у костра, и сказки перед камином, когда я забиралась к дяде на руки и засыпала, слушая его голос. Так где же правда?! Где?
— Вы не понимаете? — издевательски переспросил лорд Нардаш. — Поверьте, когда мы поняли, кто навещает Риаллин и кто ей постоянно пишет, осознать произошедшее не мог никто.
— В смысле?
— Это был Тадор! — голос лорда дознавателя отозвался эхом. — Да-да, тот самый Тадор Шерарн.
— Быть не может! — Лорд Гаэр-аш, судя по всему, был потрясен.
Что говорить обо мне…
— Не понимаю, — продолжил ректор. — Враг ее отца, ее собственный кровный враг… заботился о девочке?
— Есть опасения, что не только заботился, — сухо произнес лорд Нардаш. — Фактически Риаллин жила у него с восьми и до десяти лет, когда была отправлена отчимом в закрытую школу.
— Закрытую?
— Перспективные артефакторы до получения артефакта Сирилла обучаются в закрытых школах, лорд Гаэр-аш, и навещать их имеют право только ближайшие родственники, в данном случае отчим. Опять же — до поступления в университет, то есть на первый курс, дети не покидают пределов школы вообще. Кстати, именно по этой причине лорд Даге и выбрал данное учебное заведение.
О да, делать выбор отчим всегда умел. Меня увезли из дома ночью, три дня пути верхом и школа с высоким, очень высоким забором — отчим крайне опасался потерять наследство, ведь на тот момент имелось достаточно фактов, чтобы обвинить его в некомпетентности и преступной халатности. А погибни я до наступления пятнадцати лет, и все мое состояние перешло бы в пользу государства, такого лорд Кассиан Даге допустить не мог. Но отчим — это всего лишь отчим, он был злом, мерзким и пока неизбежным злом, и ни один лорд-дознаватель не мог бы мне сказать о нем что-либо настолько ужасное, чего бы я не знала.
Дядя Тадор — правда о нем сейчас жгла изнутри. Он называл себя другом моего отца, говорил, что заботится обо мне в память о нем, он… Где же правда?!
— И все же, — лорд Гаэр-аш позволил себе нетерпеливость, — мне непонятно, зачем Тадору Шерарну было приходить к девочке, писать ей, присылать деньги, в конце концов.
Потому что когда я попала в школу, дядя сильно волновался, писал, просил не воспринимать всерьез все, что мне будут преподавать. Не воспринимать всерьез?! На одном из первых занятий нам сообщили, что все ритуалы создания амулетов на крови являются запрещенными и караются смертной казнью. Я так искренне удивилась, и не удержалась от детского «Почему?», а преподаватель, он нехотя объяснил, что для таких ритуалов используются последние капли крови живого существа. Последние, в которых сохраняется жизнь. А дядя Тадор писал, писал, что неправда, что это узколобая официальная наука, что они не понимают, не знают и не умеют… «Да что они знают, Рилли? Уже сейчас ты способна на большее, чем любой из этих ограниченных рукодельников! Запомни, девочка моя, ты — артефактор, а они лишь кустарные мастеровые!» — как часто он мне это говорил. Постоянно.
— Он готовил похищение, — меланхоличное заявление лорда Нардаша вырвало из воспоминаний. — И похищение было бы вполне успешным, не забей тревогу лорд Даге.
Не похищение — побег. Мы просто хотели сбежать.
— Вы схватили Тадора? — спросил ректор.
— Не сразу, — с некоторой запинкой признал лорд-дознаватель. — Мы попытались схватить черного артефактора, но тот использовал одно из своих изобретений и скрылся от преследования. Тогда поступили иначе — взяли под стражу девчонку.
Спрятали в доме лорда Нардаша, под присмотром двух гувернанток, но это тайно. На деле сделали вид, что заперли в тюрьме, в одной из камер. Я сидела под дверями и слушала, как трое дознавателей обсуждали это, все были уверены, что любящий дядюшка не оставит ребенка в тюрьме. И тогда я решилась на воровство и, украв деньги лорда, выбралась на крышу, оттуда на дорогу и попыталась нанять извозчика. Я была ребенком, многого тогда не понимала. К примеру, почему, отобрав у меня кошелек, извозчик огрел кнутом и бросил на дороге? Или почему никто не хотел слышать мою сбивчивую, пополам со слезами речь. Я добежала до тюрьмы, но время было упущено — дя