[56] восставшем не из могилы, но через рождение. Ибо как можно было бы считать Его одним из пророков, восставшим из мертвых, если ясно указано, что мать Его – Мария, а отцом считается плотник Иосиф?[57] И они же, ссылась на речение из Книги Бытия: «Истреблю все восставшее[58]» (Быт. 7, 4), представят того, кто задумал бы опровергнуть в споре обманчивую убедительность подобных выводов из Писания, человеком, противящимся истинному учению.
6.11. Однако какой-нибудь экклесиастик,[59] отвергая учение о перевоплощении как ложное и не принимая того, что душа Иоанна была некогда душой Илии, укажет, что в вышеупомянутых словах по поводу рождения Иоанна: «И он придет пред лицом Его в духе и силе Илии, дабы обратить сердца отцов к детям» – названа не душа Илии, но дух и сила; а что дух есть нечто иное, чем душа, а сила не есть дух или душа, он сумеет показать на примере бесчисленного множества писаний, говорить о чем было бы сейчас неуместно, чтобы не уклониться полностью от рассуждения. Теперь же, по поводу различия силы и духа, будет достаточно указать на речение «Святой Дух придет к тебе, и сила Всевышнего осенит тебя» (Лк. 1, 35), а по поводу того, что дух, обретающийся в пророках, дан им от Бога и называется как бы их достоянием, – на речение «Духи пророков послушны пророкам» (1 Кор. 14, 32), а также на слова: «Опочил дух Илии на Елисее» (4 Цар. 2, 15). Таким образом, нет ничего нелепого в том, чтобы быть Иоанну обращающим сердца отцов к детям, в духе и силе Илии, и вот почему о том, кто должен прийти, говорится как о духе Илии.
Увещевая своих противников, он воспользуется и таким рассуждением: если Бог всего, будучи расположен к святым, становится их Богом, так что называет Себя «Богом Авраама, Богом Исаака и Богом Иакова» (Исх. 3, 6), то насколько более возможно, что дружественный пророкам Святой Дух будет называться их духом, так что означенный Дух будет духом Илии и духом Исайи? И этот же экклесиастик скажет, что признавшие Иисуса за воскресшего пророка могли обмануться как в отношении упомянутого учения, так и в отношении признания Иисуса одним из пророков; кроме того, они могли полагать – притом, что ошибались, считая Его пророком, и мнили нечто ложное, не зная Его названного отца и действительной матери, – что Он восстал из могилы. И в отношении сказанного в Книге Бытия о «восставшем» он также будет возражать, ссылаясь на речение «Восстановил мне Бог другое семя вместо Авеля, которого убил Каин» (Быт. 4, 25), ведь и здесь восстановление имеет место при рождении.[60] Наконец, он же, решая первоначальное затруднение иначе, чем принявший учение о перевоплощении, скажет, что вследствие всего только что приведенного можно на вполне разумном основании считать Иоанна Илией, который должен прийти; сам же Иоанн ответил священникам и левитам «нет», поскольку догадался о желании, заключенном в их вопросе. Ведь испытание, которому подвергают Иоанна священники и левиты, вовсе не имело намерения выяснить, присущ ли тот же самый дух обоим, а лишь то, является ли Иоанн самим Илией, который ныне возвратился, появившись, как и предполагали иудеи, без какого-либо рождения. Вот этого посланные из Иерусалима, пожалуй, не знали, и на этот вопрос Иоанн справедливо отвечает «нет», ибо к ним пришел отнюдь не Илия, вернувшийся, сменивший тело и называющийся Иоанном.
6.12. Однако первый, чье намерение утвердить на основании всего этого учение о перевоплощении мы представили, скажет второму, что неправдоподобно, когда сын столь известного священника Захарии, родившийся вопреки всякому человеческому ожиданию у престарелых родителей, был бы неизвестен иудеям из Иерусалима и посланным ими священникам и левитам, не знавшим о таком его рождении, тем более что и Лука свидетельствует: «Напал страх на всех, живущих вокруг них» (ясно, что речь идет о Захарии и Елизавете) и «по всей горной Иудее говорилось обо всем этом» (Лк. 1, 65). Если же не было неизвестным рождение Иоанна от Захарии и все же иудеи из Иерусалима посылают священников и левитов спросить: «Ты Илия?», то очевидно, что они признавали учение о перевоплощении, полагая его истинно отцовским и не чуждым их таинствам. Следовательно, Иоанн потому говорит: «Я не Илия», что не знает своей предыдущей жизни.
6.13. Поскольку убедительность всего этого не покажется ничтожной, то экклесиастик вновь оспорит первого: разве подобает пророку, освещенному Духом и предсказанному Исайей,[61] пророку, о рождении которого столь великий ангел[62] поведал еще до того, как оно случилось, пророку, который воспринял от полноты Христа, получил участие в столь великой благодати, постиг, что истина произошла через Иисуса Христа и поведал о единородном Боге, сущем в лоне Отца,[63] – ошибаться, не зная, чего придерживаться насчет того, кем он был прежде? Ведь тогда должно было ему признать, что он пребывает в неведении, и ни принимать, ни отрицать предложенное. Разве не было неразумно, в то время как многими это учение одобрялось, придерживаться насчет себя мнения, что душа его вообще никогда не была в Илии? Да и по поводу истории о таинствах, которые первый обнаружил у евреев, экклесиастик призовет его и спросит, есть ли у них некое подобное учение, и если вдруг откроется, что ничего похожего нет, то, очевидно, развеется все рассуждение первого. Итак, экклесиастик будет ничуть не слабее в опровержении предпосланного мнения противника, да еще и сам потребует представить намерение вопрошающих. Ведь если пославшие, как показано, знают Иоанна, родившегося от Захарии и Елизаветы, и тем более если от посланных, мужей священнического рода, не было скрыто удивительное чадорождение в семье их знатного сородича Захарии, то, что предполагая, спрашивают они: «Ты Илия?», зная при этом, что Илия взят на небеса, и ожидая его пришествия? И, пожалуй, поскольку они ожидают, что перед свершением времен вначале придет Илия, а после него Христос, то спрашивают, выражаясь в большей мере как бы метафорически: ты тот ли, кто провозвещает речь, предваряющую пришествие Христа и свершение времен? И на это он вполне разумно отвечает: «Нет».[64]
6.14. Кроме того, по поводу изысканий первого, старающегося доказать, что не было скрыто от священников столь выдающееся рождение Иоанна и ссылающегося при этом на речение «по всей горной Иудее говорилось обо всем этом», экклесиастик скажет, что и насчет Спасителя многие пребывали в подобном заблуждении, ведь когда Господь, будучи в Кесарии Филипповой, обращается к ученикам с вопросом, они отвечают Ему: «Одни считали Тебя Иоанном Крестителем, другие – Илией, третьи – Иеремией или одним из пророков» (Мф. 16, 14). Да и Ирод, говоря: «Это Иоанн, которого я обезглавил, восстал из мертвых» (Мк. 6, 16),[65] судя по всему, не знал того, что утверждалось другими: «Разве Он не сын плотника? Разве мать Его не зовут Марией, а братьев – Иаков, Иосиф, Симон и Иуда? И разве сестры Его не все между нами?» (Мф. 13, 55). Поэтому нет ничего удивительного в том, что, как в случае со Спасителем многие знали о Его рождении от Марии, другие же пребывали в заблуждении, так и в случае с Иоанном – от одних не было скрыто его рождение от Захарии, другие же недоумевали, не долгожданный ли Илия явился как Иоанн (и ничуть не более уместно пребывать в сомнении насчет Иоанна – не Илия ли он, нежели насчет Спасителя – не Иоанн ли Он). Ведь если мнение, что черты Илии были известны только по его речениям, но не по внешнему облику, должно быть отброшено, ибо сказано о нем: «Муж волосатый и кожаным поясом подпоясанный по чреслам своим» (4 Цар. 1, 8), если, с другой стороны, облик Иоанна был известен и ничуть не был близок чертам Иисуса, то нисколько не менее правдоподобно придерживаться мнения, что Иоанн восстал из мертвых, переименовавшись Иисусом.[66]
Что касается переименования, здесь все загадочно: я и не знаю, чем движимы евреи, когда утверждают, что поскольку общепризнано, что Финеес, сын Елеазара, жил задолго до судей, но в Книге Судей мы вновь читаем о нем,[67] то он есть Илия; и что в Книге Чисел ему возвещено бессмертие через данный ему завет мира, ибо он, возревновав за сынов Израиля и движимый Божественной ревностью, пронзил медианитянку и израильтянина и успокоил гнев Господа, как и написано: «Финеес, сын Елеазара, сына Ааронова, успокоил гнев Мой, возревновав за сынов Израиля ревностью Моей» (Числ. 25, 11).[68] Так что ничуть не удивительно, что они, принимая Финееса и Илию за одно и то же лицо (а разумно ли говорить так или нет – не это предлежит нам ныне исследовать), сочли, что Иоанн и Иисус тоже суть одно лицо. И также неудивительно, если они сомневались и хотели узнать, не есть ли Иоанн и Илия один и тот же человек.
Прежде всего остального должно как можно тщательнее исследовать и как можно разумнее подойти к тому, что касается сущности души, ее изначального состояния, ее вхождения в земные тела, разделения душ по отдельным жизням, удаления их отсюда; далее, позволено ли ей вторично входить в тело или нет; в течение какого периода и сама ли она обустроится или нет; в том же самом теле или нет; и если в том же самом, то сообразуясь с каким из двух подлежащих и двух качеств: оставленного или будущего;[69] и, наконец, всегда ли душа будет пользоваться одним и тем же телом или сменит его. Потребуется также исследовать, что вообще представляет собой перевоплощение и чем оно отличается от воплощения и следует ли из учения о перевоплощении бессмертие космоса. Кроме того, необходимо представить рассуждения тех, кто в своих писаниях имеют обыкновение сеять душу в тело, а также их последователей.