6.58. Однако Агнец берет грех не всех, ибо пока не взят грех тех, кто не страдает и не мучается. Ведь колючий терн не только рассеян, но и весьма укоренен в руках каждого упившегося злом и избегнувшего трезвости, о чем сказано в Притчах: «Колючий терн рождается в руках пьяного» (Притч. 26, 9). И нужно ли говорить о зле, причиняемом этим растением тому, кто облек им тело собственной души? Поэтому поместивший в глубине своей души подобное зло должен быть рассечен обоюдоострым мечом живого Слова Бога, более острым, чем любой нож, действенным и более жгучим, чем любой огонь, поскольку такой человек подобен земле, несущей колючий терн. И на такую душу должен быть ниспослан огонь, охватывающий терн, покуда не остановит его, но не выжигающий дотла гумна или колосья полей.[182] С Агнца, через Свое заклание берущего на Себя грех мира, начинаются многие пути, одни из которых могут быть явлены большинству, другие же, будучи тайными, открыты только тем, кто удостоен божественной мудрости, и лишь последние и есть знатные. И что должно говорить о том, какими путями кто-либо из людей приходит к вере, когда каждому пребывающему в теле в большей мере дано исследовать это самому. Тем не менее одним из путей к вере является путь через плети, злые души, тягостные болезни и обременительнейшие слабости. В самом деле, кто знает, что последует за этим? И чтобы, предполагая это, не быть опровергнутым, необходимо было обратиться к исследованию слов сказавшего: «Вот Агнец Бога, берущий на Себя грех мира». Более того, необходимо было обдумать все это, дабы, поняв, что гнев Бога может изобличить, а кара Бога – воспитать (вследствие превосходящего человеколюбия Того, Кто не оставляет ничего во всех отношениях неуличимого и невоспитуемого), мы сделали все, чтобы не нуждаться в подобных обличениях и воспитании посредством наитягчайшего.
6.59. Тому, кто задается вопросом, что означается в Писании словом «Мир», нужно рассмотреть уже сказанное нами поэтому поводу с приложением многочисленных примеров,[183] я же счел неразумным повторяться. Мы знаем, что единая Церковь понималась как некий мир, будучи украшением мира, поскольку называется «светом мира»: «Вы есть свет мира» (Мф. 5, 14); и будучи украшением мира, сама церковь украшена Христом, изначальным светом мира. Однако должно обдумать, не говорится ли, что Помазанник и Его ученики есть свет мира, но при этом раз Христос есть свет мира, то Он и свет церкви, однако ученики Его, будучи светом мира, не являются ли светом призывающих, то есть тех, кто вне церкви, как об этом сказано у Павла, который в начале Первого послания к Коринфянам пишет: «Церкви Бога вместе со всеми призывающими имя Господа Иисуса Христа» (1 Кор. 1, 2)? Поэтому если кто-либо предположит, что Церковь называется светом мира в смысле света остального рода человеческого и неверующих, то есть если духовно воспримет слово о жертве, то, пожалуй, это имеет место; если же понимать это так, как это делается теперь, то поскольку свет чего бы то ни было освещает то, в отношении к чему он есть свет, пусть покажут, как остальной род людей освещается церковью, пребывающей в мире. И если не могут показать, пусть задумаются, не здраво ли мы полагали церковь светом, а призывающих миром. Да и следующее речение, представленное у Матфея, тому, кто ревностно исследует Писание, подтвердит это толкование, ибо гласит: «Вы – соль земли» (Мф. 5, 13), и под «землей» здесь понимаются остальные люди, солью которых являются уверовавшие, ставшие вследствие своей веры причиной сохранности мира. Ведь «если соль испортится» (Мф. 5, 13), то наступит конец всему, и земля уже не будет соленой и оберегаемой, поскольку очевидно, что если на земле приумножится беззаконие и остынет любовь[184] (как и Сам Спаситель выказывает сомнение, говоря о Своем прибытии: «Разве Сын Человеческий, придя, найдет веру на земле?» (Лк. 18, 8)), то прежде века наступит конец всему. Поэтому пусть будет принято, что Церковь-мир освещается Спасителем; мы же теперь выясняем, согласуется ли с речением «Вот Агнец Бога, берущий на Себя грех мира», что на разумном основании именно Церковь должно понимать как мир и что взятие греха целиком относится к единой Церкви. Но как тогда мы объясним сказанное в послании Его ученика, что Спаситель есть жертва умилостивления за грехи: «Если кто согрешит, то имеет заступника перед Отцом, праведника Иисуса Христа; Он есть жертва умилостивления за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Ин. 2, 1)? И у Павла, считаю я, есть нечто близкое этому: «Он есть Спаситель всех людей, особенно же верующих» (1 Тим. 4, 10).
6.60. Гераклеон же, давая толкования по поводу речения Иоанна, вновь без всякой подготовки и пояснения объявляет, что «слова „Агнец Бога“ Иоанн произносит как пророк, слова же „берущий на Себя грех мира“ – как некто больший пророка.[185] И он полагает, что вначале говорится о Его теле, а затем – о том, что в теле; ибо как агнец есть нечто незрелое в роду овец, так и тело в сравнении с тем, что обитает в нем. И если бы Иоанн желал свидетельствовать о совершенном теле, то, пожалуй, сказал бы, что баран должен быть принесен в жертву». Не думаю, что после стольких проведенных нами изысканий, оспаривающих поверхностные высказывания Гераклеона, необходимо вновь усердствовать по этому поводу. Одно только должно быть замечено, что раз с трудом мир принял уничижившего Себя,[186] то и нуждался не в баране, но в агнце, дабы был взят его грех…[187]