И, пожалуй, именно так до́лжно рассматривать речение «Желаете вы испытать, Помазанник ли говорит во мне» (2 Кор. 13, 3). Ведь если в каждом святом обнаруживается Христос (Cristoj), то благодаря одному Помазаннику (ton criston) возникают многие помазанники (cristoi), воспроизводящие Его и принявшие форму, сообразную с Ним как образом Бога. Вот почему Бог говорит через пророка: «Не касайтесь помазанников Моих» (Пс. 104, 15). Итак, излагая речение: «Благодать и истина произошли через Иисуса Христа», мы считаем, что имело место именно то, что мы, по случаю, раскрыли и вместе с тем мы показали, что эта речь принадлежит Иоанну Крестителю, который свидетельствует в ней о Сыне Бога.
6.7. Давай теперь рассмотрим второе свидетельство Иоанна. Иудеи из Иерусалима посылают священников и левитов (как близких Крестителю по священническому роду[48]), чтобы они узнали, кто вообще такой Иоанн.[49] Он же, говоря: «Я не Помазанник» (Ин. 1, 20), поступил в согласии с истиной, а не отрекся, как может кто-нибудь предположить. Ибо говорить во славу Христа, что сам ты не Христос, не есть отречение. Посланные из Иерусалима жрецы и левиты, услышав, что он не есть ожидаемый Помазанник, тотчас спрашивают насчет второго ожидаемого ими и почтенного лица, именем Илия:[50] ты не он ли? Он же, говоря «нет», тем самым вновь признаёт истину. И поскольку из всего множества пророков, появляющихся в Израиле, лишь некто один, напророченный Моисеем, ожидался особо, в согласии с речением: «Господь Бог наш воздвигнет вам Пророка из братьев ваших, подобного мне, и вы услышите Его, и будет так, что всякая душа, которая не послушает Пророка Того, истребится из народа Его» (Втор. 18, 15–19; Деян. 3, 22), то они и в третий раз спрашивают его, но не просто «пророк ли ты?», а «Пророк ли ты?».[51] И в то время как они не связывают это имя с Христом, считая, что Пророк не есть Помазанник, Иоанн, зная, предтечей Кого он является и что Христос и есть Тот Пророк, говорит «нет», но, пожалуй, ответил бы «да», если бы в вопросе не было определенной частицы – ведь не было от него скрыто, что он пророк. Этими полными ответами второе свидетельство Иоанна не закончилось, ибо тем, кто требует от него ответа, чтобы возвестить его пославшим их, он еще не открыл самого себя через пророческую речь, принадлежащую Исайе: «Голос вопиющего в пустыне: „сделайте прямым путь Господа“» (Ис. 40, 3; Ин. 1, 23).
6.8. Стоит выяснить, закончилось ли второе свидетельство и начинается ли третье словами, обращенными к посланцам фарисеев, желающим узнать, что же он крестит, не будучи ни Христом, ни Илией, ни Пророком: «Я крещу в воде, но между вами стоит Тот, Кого вы не знаете, идущий вслед за мной, и я недостоин развязать ремень сандалии Его» (Ин. 1, 26), или же возвещенное фарисеям есть часть второго свидетельства? Я бы сказал, что, насколько это можно предполагать из самого речения, слово к посланным от фарисеев есть третье свидетельство. Должно, конечно же, видеть, что первое свидетельство являет божественность Спасителя, второе разрушает предположение колеблющихся, не есть ли Иоанн Христос, а третье возвещает, что невидимо присутствующий среди людей вот-вот явится. И прежде чем мы обратимся к следующим свидетельствам, каждым из которых подтверждается некоторое показание, давай рассмотрим все фразы второго и третьего, отметив вначале, что было два посольства к Крестителю: первое – от иудеев из Иерусалима, пославших «священников и левитов, чтобы спросили его: „Кто ты?“» (Ин. 1, 19), второе – от фарисеев, пославших к нему и недоумевающих по поводу ответа, данного священникам и левитам.[52] Однако заметь, что, как и подобает лицам священнического и левитского достоинств, первые говорят с кротостью и любознательностью: «Кто ты?», «Что же, ты Илия?», «Пророк ли ты?» и вслед за этим: «Кто ты – чтобы дать нам ответ пославшим нас? Что скажешь о себе самом?» (Ин. 1, 21). Ведь нет в этом вопросе ни надменности, ни дерзости, но все как приличествует строгим служителям Бога. Посланные же от фарисеев, ничуть не прибавивших к словам левитов и священников, как наглецы и безумцы нападают на Крестителя со словами: «Что же ты крестишь, если ты ни Помазанник, ни Илия и ни Пророк?» (Ин. 1, 25). Ведь фарисеи, в отличие от вышеупомянутых священников и левитов, посылают людей и близко не желая учиться, но дабы воспрепятствовать крещению, возможно полагая, что никто другой не может крестить, кроме Христа, Илии и Пророка. Должно со всяческим тщанием относиться к тому, что встречается в Писании: необходимо исследовать, кому принадлежит высказанное, когда оно призносится, и тогда мы обнаружим, что во всех святых книгах используются слова, подобающие тем или иным лицам.
«Тогда послали иудеи из Иерусалима священников и левитов, чтобы спросили его: кто ты? И он признал, и не отрицал, и согласился, что он не Помазанник» (Ин. 1, 19)
6.9. Какие же старцы должны были быть посланы от иудеев к Иоанну, как не те, за которыми признавалась способность различать выбор Бога, и откуда, как не из избранного места всей той блаженной земли – Иерусалима, где был храм Бога? И вот Иоанна они расспрашивают со столь великим уважением, но ни о чем подобном со стороны иудеев по отношению к Христу не упоминается; однако то именно, что делают иудеи по отношению к Иоанну, сам он совершает по отношению к Христу, спрашивая Его через своих учеников: «Ты ли Грядущий, или ждать нам другого?» (Мф. 11, 3). Иоанн, признавшись и не отрицая, в дальнейшем открывается пришедшим: «Я глас вопиющего в пустыне», Христос же дает ответ как имеющий свидетельство больше Иоаннова,[53] словами и делами утверждая: «Идите возвестите Иоанну то, что вы видите и слышите: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат и нищие благовествуют» (Мф. 11, 4). Даст Бог, все это мы рассмотрим по отдельности в свое время и в своем месте.
Быть может, кто-нибудь вполне разумно озадачится: почему вообще священникам и левитам, не спрашивающим у Иоанна, является ли он Помазанником, а всего лишь: «Кто ты?», Креститель отвечает не так, как должно было бы ответить на вопрос «Кто ты?», – «Я глас вопиющего в пустыне», но так именно, как справедливо было бы ответить на вопрос «Помазанник ли ты?». Ведь на вопрос «Помазанник ли ты?» подобало бы ответить: «Я не Помазанник», на вопрос же «Кто ты?» – «Я глас вопиющего в пустыне». По этому поводу должно сказать, что, вероятно (во-первых), Иоанн видел в этом вопросе осторожность священников и левитов, внутренне полагающих, что крестящий не есть Христос, внешне же опасающихся высказать это, дабы не показаться чересчур поспешными. И ради того, чтобы с самого начала были разрушены все их ложные догадки на его счет, вполне разумным оказывается выставить прежде всего истину, что он не Христос. Очевидно, нечто подобное они предполагали во втором и третьем вопросах. (Во-вторых) поскольку они считали, что второй, кого они ожидают кроме Христа, есть почтенный Илия, то спрашивают у Иоанна, признавшего, что он не Христос: «Что же, ты Илия?», на что он ответил: «Нет». В-третьих, они желают узнать, Пророк ли он, и, получив ответ «нет», все еще не имея собственного имени того, на чей приход к ним они надеются, они говорят: «Кто же ты – чтобы дать нам ответ пославшим нас? Что скажешь о себе самом?» Тем самым они объявляют: ты не есть Тот, Кто ожидается и на Чей приход в Израиль надеются, и мы не знаем, будучи кем ты крестишь, поэтому научи нас, чтобы нам было что возвестить тем, кто послал нас к тебе ради этого. Вслед за сказанным мы добавим еще и то, что время пришествия Христа волновало народ как уже наступившее, приходясь приблизительно на годы, отсчитываемые от рождества Иисуса, и немногим ранее провозглашения Им учения. Возможно, именно поэтому книжники и законники, уже ожидающие чаемого и выводящие из божественных писаний Его время, последовали за Февдой[54] как за Христом, собрав, я полагаю, немалое множество людей; а после того – за «Иудой Галилеянином во времена переписи» (Деян. 5, 36). Отсюда вполне понятно, что более горячо ожидающие пришествия Христа и говорящие об этом иудеи из Иерусалима посылают священников и левитов к Иоанну, желая посредством вопроса «кто ты?» узнать, признает ли он себя Христом.
«И спросили его: „Что же, ты Илия?“, и говорит он: „Нет“» (Ин. 1, 21)
6.10. Кто из слушающих Иисуса, говорящего об Иоанне: «Если желаете знать, он есть Илия, которому должно прийти» (Мф. 11, 14), не попытался бы выяснить: если спросившим у него: «Ты Илия?», Иоанн отвечает: «Нет», то как можно считать его Илией, которому должно прийти в согласии со сказанным у Малахии: «Вот, Я посылаю к вам Илию Фесвитянина, прежде чем придет великий и славный день Господа, и он восстановит сердце отца к сыну и сердце человека к ближнему его, дабы Я не пришел и не разрушил земли этой до основания» (Мал. 4, 5)? И слово ангела Господа, которого Захария увидел стоящим с правой стороны жертвенника кадильного, обращенное к нему, являет нечто близкое словам Малахии, ибо гласит: «Жена твоя Елизавета родит тебе сына, и наречешь ему имя Иоанн», и чуть далее: «он придет пред лицом Его в духе и силе Илии, дабы обратить сердца отцов к детям, а непокорных – к разумению праведников, дабы представить Господу народ подготовленный» (Лк. 1, 11–17). Конечно, поначалу кто-нибудь скажет, что Иоанн, будучи Илией, не знал самого себя, и, пожалуй, этим воспользуются те, кто выводит отсюда рассуждение о перевоплощении,[55] как если бы душа переменяла тела и совсем не помнила о предыдущих жизнях. Они же скажут, что и некоторые из иудеев, принимая это учение, говорили о Спасителе как об одном из древних пророков,