ал замечательный римский юрист Лукиан:
«…красота этого дома рассчитана не на взоры каких-нибудь варваров, не на персидское хвастовство, не на высокомерие царей и нуждается не в ограниченном человеке, но в зрителе одаренном, который не судит по одному только виду, но мудрым размышлением сопровождает свое созерцание. То, что хоромы обращены к наипрекраснейшему часу дня (а всего прекраснее и желаннее нам его начало), и взошедшее солнце проникает в покои сквозь распахнутые настежь двери и досыта наполняет их своим светом…, прекрасная соразмерность длины с шириной, и той и другой с высотой, а также свободный доступ света, прекрасно приноровленный к каждому времени года,- разве все это не приятные качества, заслуживающие всяческих похвал?»
Каждая эпоха, каждая культура по-своему стремилась достичь этого идеала. Эти усилия, растянувшиеся на десять тысяч лет,- предмет нашего рассуждения в главах книги.
МОЙ ДОМ - МОЯ КРЕПОСТЬ
В этом давнем выражении закреплена одна из важнейших черт цивилизации - закрепленная конституционно неприкосновенность жилища: без согласия живущих в доме людей, без специального ордера, подписываемого прокурором, никто не имеет права открыть дверь и перешагнуть через порог. И дверь, и порог могут быть сугубо символическими преградами, скажем, занавеской и ковриком перед ней - суть дела от этого не меняется. Вполне естественно, что наиболее полно, абсолютным образом этот структурный признак цивилизации оказывается выражен тогда, когда понятия дом и здание совпадают. Речь, естественно, идет об отдельном доме, являющемся собственностью семьи.
Это очень древнее произведение человеческой культуры, куда более древнее, чем слово «собственность», но не менее, чем слово «владение». На самых ранних ступенях развития общества собственности не было, но семья владела орудиями труда и хижиной. У рабов и крепостных не было собственности, но и в собственных глазах и в глазах тех, чьей собственностью были они сами, они все же оставались владельцами дома и домашнего скарба. Во всех древнейших религиях мир - круглый; все самые древние дома тоже круглые: дом - говоря современным языком - был моделью мироздания.
Мысль о том, что мир прекрасен, хотя силы природы грозны, была, может быть, самой первой подлинно высокой человеческой идеей. Нет поэтому ничего удивительного в том, что, возводя свой простейший еще дом как подобие Вселенной, человек стремился достичь совершенства. Совершенство никогда не давалось сразу, но и охотник на мамонтов в евразийских саваннах, и охотник на китов северных побережий, и, наконец, первый земледелец в долинах Ближнего Востока стремились придать округлому плану жилища форму правильного круга. Одни использовали черепа и кости огромных животных для сооружения каркаса дома, другие - жерди, третьи - примитивные поначалу кирпичи, отформованные из глины, смешанной с соломой, четвертые укладывали камни на глиняном растворе или всухую, но идея определенности, правильности формы дома разделялась всеми.
Остатки сотен подобных домов сохранились на острове Кипр и в предгорьях южноамериканских Анд, и хотя первые были возведены в V тысячелетии до н. э., а вторые - «лишь» тысячу лет назад, принцип тот же. Учеными не найдены до сих пор переходные формы от круглого жилища к прямоугольному и, скорее всего, такой переход осуществился скачком. Казалось бы, ответ должны были дать лесные пространства Европы, но увы: каменные и кирпичные дома прямоугольного плана строились за несколько тысяч лет до того, как в Европе появилось оседлое население, тогда как охотники на оленей постоянных домов не строили.
Тайна остается, но, изменив «круглому» дому-миру в пользу четырехугольного, приблизительно ориентированного по странам света, человек во всяком случае остался верен идее совершенства формы. Судя по результатам археологических раскопок, выкладка стены «по шнуру» возникает не позже семи тысячелетий назад. Любопытно, что давняя идея уподобления внутреннего пространства небосводу никогда не была утеряна полностью. Ее воплощали в храме, то есть доме божества (достаточно вспомнить Пантеон в Риме), в мавзолее, то есть доме, в котором обитает слава героя (купол собора св. Петра в Риме, купол Дома инвалидов в Париже, под который были перенесены с острова Святой Елены останки Наполеона), ее и сегодня воплощают в спортивных или выставочных сооружениях. Однако хотя попытки возродить круглый план жилого дома периодически предпринимались до последнего времени, шестигранная призма господствует в жилищном строительстве безраздельно.
И все же это не совсем точно: пять граней - четыре стены и пол - присутствуют почти всегда, а вот у потолка гораздо более сложная история. Историко-этнографические музеи Закавказья донесли до нас любопытнейшую переходную форму: из четырехугольника стен вырастает хитроумный многогранный «купол». В Колхиде такой «купол» возводили из дерева, на территории Армении - из кирпича, в ряде африканских стран - из хвороста и мятой глины. В этнографических заповедниках заново собраны (кое-где сохранились на месте) постройки относительно недавнего времени, не позже начала XIX века; у римских же писателей, об интересе которых к происхождению и разнообразию жилищ уже говорилось ранее, нетрудно найти описания тех же жилищ. Так, у Диодора, повествующего о народе, населявшем горы нынешнего Ирака, можно прочесть:
«Крыши домов сделаны из кирпичей в виде свода, заостряющегося кверху. Посредине в потолке оставлена отдушина, через которую выходит дым, и, так как сооружение со всех сторон замкнуто, оно дает своим обитателям достаточную защиту от холода. Глубокий снег заставляет людей проводить большую часть года в жилищах, где они хранят и запасы для своего пропитания».
Это записано на пороге нашей эры, описание же подходит к совсем недавним постройкам, следовательно, раз сложившись и дойдя почти до совершенства, определенный тип жилища мог воспроизводиться вновь и вновь без перемен. Это так, если иметь в виду культуры, силой обстоятельств заторможенные в своем развитии: так, башенные дома-крепости, хорошо известные у нас в Сванетии, можно обнаружить и в Йемене, и в Испании, и в горах североамериканского штата Невада. Но это не так или не совсем так, если иметь в виду главные перекрестки истории, где контакт и обмен ценностями между разными культурами были интенсивны, а темп социальных изменений относительно высок.
Итак, нашим «героем» является односемейный жилой дом, при всем разнообразии своем занимающий среднюю позицию между двумя крайними. На одном полюсе окажутся замок, или дворец, или вилла - в юридическом смысле это всегда владение одной семьи, но практически оно всегда населено множеством обнищалых родичей, очень часто - гостей, всегда - слуг разного ранга, от дворецкого до водоноса. Заглядывать в окна дворца мы будем только в тех случаях, когда в нем рождалось что-то из того, что в дальнейшем обнаруживается в рядовых городских или крестьянских домах. На другом полюсе - хижина отшельника, немаловажной фигуры в истории культуры. Поскольку отшельник-монах, философ или поэт (нередко соединенные в одном лице) - все же человек, как-то вынужденный организовать даже упрощенный быт, его келья представляет собой некоторый абсолютный минимум, точку отсчета.
31. Жилой комплекс Скара-Брей. Остров Мейнленд, Великобритания. XX - XVIII века до н. э. Совмещенное изображение. План, общий вид
Коллективное жилище возникло, по-видимому, одновременно с индивидуальным. Во всяком случае дом-поселок Чатал-Хююк (современная Турция) начал создаваться в VII тыс. до н. э. Обычно жилой «улей», вернее, жилой «лабиринт», словно высеченный в камне, служил в первую очередь целям защиты от нападения.
Северный поселок, а скорее «семиквартирный дом» Скара-Брей не от кого было оборонять, и главным при его сооружении было, по-видимому, стремление сберечь тепло и освободить жителей маленькой колонии от страха перед одиночеством. Благодаря тому, что и стены домов, и вся «мебель» были изготовлены из глыб слоистого гнейса, жизнь «северной Помпеи» (на поселок наползла песчаная дюна) проступила перед глазами ученых во всех деталях.
Очень толстые стены, в их толще оставлены пазухи-кладовые, крошечные «однокомнатные квартиры», закрывавшиеся, однако, дверью, площадью около 10 м2 каждая. Очаг в центре - дым выходил через отверстие в кровле; позже, когда на кровлю навалили кучу мусора для добавочного тепла, - через примитивную трубу.
32. Пуэбло Бонито. Штат Нью-Мексико, США. X - XII века. Фрагмент. Перспективный разрез
Это уже скорее дом-город, чем дом-поселок. В подобных сооружениях, именуемых испанским словом пуэбло, проживало до 2000 жителей. Часть пуэбло была заброшена задолго до прихода белых завоевателей, часть - разрушена во время восстания индейцев-земледельцев против испанских поработителей.
Пуэбло Бонито, насчитывающее до 800 помещений, имеет в плане форму подковы, почти вплотную прижавшейся вершиной дуги к скальному обрыву. Поперечник «подковы» - 150 м, поперечник «жилой лестницы» - около 27 м в уровне земли; таким образом в центре пуэбло находится довольно большая незастроенная площадка.
На рисунке видно, что двери соединяют помещения внутри этажа, тогда как входы в «квартиры» устроены через люки в крыше, и пуэбло четырежды опоясано улицами-террасами, верхняя из которых служила в случае необходимости «площадкой» оборонительной стены. Большая часть темных помещений нижних этажей была занята складами кукурузы и бобов, кож и шерсти.
Круглое, заглубленное в землю сооружение, верхний уровень которого расчленен столбами, поддерживавшими кровлю, - это так называемая кива, помещение для мужских собраний. В пуэбло Бонито около тридцати кива, что указывает на сложную социальную организацию «дома». Наиболее крупное из кива расположено в центре «подковы» и служило, наверное, местом собрания старейшин дома-поселка
Описание келий российских отшельников монотонно и малоинформативно. Интереснее заглянуть далеко на Восток. Вот стихи Тао Юань-мина, поэта, после краха придворной карьеры удалившегося в глушь в 403 году: