Хоппер ощущал примерно то же. Сонн ему не нравился. Все здесь казалось странным, чужим и непонятным. Правда, пока Бэнкс не озвучил свои мысли, он об этом не особо задумывался, а сейчас… Хопперу стало не по себе: кто знает, что в этом Сонн на самом деле может происходить за всеми этими красивыми фасадами…
Пока Бэнкс нагнетал обстановку, а Хоппер нагнетал себя самого, они добрались до места, где тоннель раздваивался.
– Куда теперь?
Какое-то время констебли спорили, какой из маршрутов выбрать, после чего, наконец определившись, двинулись дальше.
Вскоре им попалась лестница, ведущая к очередному люку. Констебли переглянулись – Бэнкс авторитетно хмыкнул («А ты думал!») – и поползли вверх.
По-прежнему скептически настроенный Хоппер полагал, что их затея ничем хорошим не увенчается и люк окажется закрыт. Подогнув плечи, он упер их в крышку и надавил на нее всем телом. Крышка приподнялась. Внизу снова раздражающе хмыкнул Бэнкс.
Выбравшись из-под земли, констебли огляделись. Это была небольшая котельная, почти все место в которой занимали трубы. Котел у стены напоминал игрушечный – маленький, натертый до блеска, он уместнее смотрелся бы в каком-нибудь кукольном домике.
– Мы на месте, – сообщил Бэнкс.
Хоппер почесал подбородок: что верно, то верно – на каком-то месте они, бесспорно, были.
В котельной ничего любопытного не обнаружилось, и Бэнкс с Хоппером направились к выходу. Открыв дверь, они уткнулись в узкую деревянную лестницу, ведущую наверх. Путь был лишь один.
– Что делаем? – спросил Хоппер. – Денежки ведь, по логике, должны быть в подвале…
Бэнкс не успел ответить. Наверху раздались голоса.
Констебли задрали головы: судя по всему, на первом этаже собрались заговорщики, которые как раз принялись строить гаденькие планы.
– Узнаем, что там, – одними губами произнес толстяк, гася свой фонарь. – Приготовь револьвер…
Стараясь не скрипеть ступенями, Бэнкс двинулся наверх. Хоппер, вытащив из кармана оружие, последовал за ним. Голоса стали различимее…
– Но ведь лужа крови! – воскликнула какая-то женщина, и констебли остановились.
– Это ничего не доказывает, – ответила другая женщина. – Полиция никак не свяжет учителя танцев с библиотекой. У них просто нет улик…
Еще несколько женских голосов вразнобой выразили свое согласие с ее словами. Вне всякого сомнения, женщин наверху собралось много.
– То есть вы полагаете, Эленор, что мистер Шершо́ не догадается? – упорствовала первая. – А как же клок волос, найденный в старом пианино?
Хоппер шумно проглотил вставший в горле ком. Бэнкс поднял руку, призывая его соблюдать тишину.
Толстый констебль хмурился. Здесь явно происходило что-то… странное. Бэнкс откуда-то знал упомянутое неизвестной женщиной имя. Шершо́… Он напряг память. Шершо́… Шершо́…
И тут он вспомнил. Все встало на свои места: и учитель танцев, и клок волос, найденный в старом пианино, и даже библиотека с лужей крови.
Бэнкс кивнул напарнику, и они продолжили подъем.
Оканчивалась лестница в довольно большом и хорошо освещенном помещении, куда из других частей дома сходилось несколько коридорчиков. Место это оказалось гостиной, и сейчас здесь было целое столпотворение. Если, конечно, данное слово применимо к дюжине милых дам преклонного возраста, собравшихся на ежевечернее чаепитие. Все они разместились в креслах и на диванчиках, каждая держала в руках книжку, на обложке которой было написано: «Убийство в библиотеке. Сыщик Шершо берется за новую тайну!»
Бэнкс мысленно выругался: они с Хоппером приняли за заговорщиков дамский книжный клуб! Констебль когда-то читал «Убийство в библиотеке», и, если бы спросили его мнение, он бы тут же заявил, что это – скучная книжонка и что, в отличие от «недотепы Шершо́», он сразу понял, кто убийца. Хотя на самом деле для него это оставалось тайной до самого конца.
«Кажется, мы все-таки свернули не туда», – чувствуя себя распоследним болваном, подумал толстяк, уныло разглядывая цветочные узоры на обойной ткани, многочисленные фотографии в круглых рамах и вазы с уродливыми, но пышными гортензиями. Если в городе и существовало место, наименее похожее на «Злодейское логово», то это было именно оно: сиропное, чайно-сервизное и кукольно-уютное.
«Пора убираться, пока нас не…»
Мысль Бэнкса прервал Хоппер – здоровяк шморгнул носом.
Констеблей (или, вернее, их торчащие с лестницы головы) тут же заметили.
Разговоры смолкли, и все старушки уставились на незваных гостей. Хоппер поспешно спрятал оружие, пока не поднялся визг.
– Вы… вы кто? Как вы здесь оказались? – спросила, судя по всему, хозяйка дома, сморщенная мадам с подвитыми фиолетовыми волосами и в старомодном платье под цвет подушечек, которые во множестве присутствовали в гостиной.
Бэнкс поежился: где-то здесь непременно должны были быть коты – куда же без них. Он прикинул, успеют ли они с Хоппером скрыться, пока эти кошелки не учинили гвалт, и уже открыл было рот, чтобы как-нибудь сбить их с толку, но не успел произнести ни слова.
– Чистка труб, мэм, – выдал неожиданно Хоппер. – Мы из Департамента.
Дамочки стали переглядываться и перешептываться. До незваных гостей донеслось: «Вы слыхали, Марджори? Департамент!» На что последовал ответ: «О, Департамент?»
Бэнкс горячо закивал и включился во вранье:
– У нас тут… э-э-э… забитие… э-э-э… затор в трубе. Нас вызвали. Это улица Кленов, № 36?
– Нет, это улица Кленов, № 37, – ответила мадам с фиолетовыми волосами. – Это коттедж «Плющ», а я его хозяйка, Присцилла Фендрик. Особняк «Эхорн», упомянутый вами дом, располагается на другой стороне улицы – там живет мистер Портер из банка.
Приподняв котелок, Бэнкс почесал макушку.
– Э-э-э… Просим прошения, мэм, очевидно, вышло недоразумение и недоглядение. Ошиблись адресом. Конфуз, мэм.
– Да, – буркнул Хоппер, – если бы один болван послушался, то мы бы пошли по левому тоннелю и данное вторжение не состоялось бы.
– Мы и пошли по левому тоннелю, – процедил Бэнкс.
– Нужно было идти по другому левому тоннелю.
Миссис Фендрик, очевидно, была доброй и гостеприимной женщиной. Она поглядела на констеблей с пряничной снисходительностью.
– Может быть, чаю, джентльмены?
Приглашенные в гости дамы согласно заворковали. Взгляд Хоппера упал на большое блюдо, на котором пирамидкой стояли пирожные. А от премилого чайничка в центре фарфорового сервиза поднимался такой душистый пар…
Бэнкс в своей грубой манере вернул его к действительности:
– Нет, мэм. Не положено. Мы на службе. Еще раз просим прощения за вторжение. Мы, пожалуй, удалимся. Провожать не нужно.
– Хорошего дня, мэм. И вам, мэм. И вам. И…
Бэнкс и Хоппер поспешно отступили обратно в котельную. Переругиваясь и обвиняя друг друга в создавшемся «треклятом конфузе», они снова спустились под землю, вернулись до развилки и выбрали второй тоннель.
Шли они по нему не особо долго – впереди замаячил свет.
Констебли переглянулись и двинулись на него. Вскоре они обнаружили, что свет испускает фонарь, закрепленный у еще одной лестницы. Рядом с этой лестницей стоял… экипаж! И что это был за экипаж! Продолговатый, изящный, с полированными бортами, крыльями над колесами…
– Погляди, Бэнкс! Он стоит на рельсах!
И верно: вместо привычных покрышек обода колес обладали ребордами, как у трамвайных вагонов.
– Это какая-то дрезина или что-то типа того, – предположил Бэнкс.
– А рельсы куда ведут?
Констебли прошли по ним несколько футов и убедились, что рельсы углубляются в тоннель-трубу. Бэнкс посветил – они терялись во тьме.
– Само собой, я слышал, что под городом есть старая железная дорога, – сказал толстяк, – но и представить не мог, что и в наши дни по ней еще кто-то колесит.
– Думаю, ее используют контрабандисты.
Констебли вернулись к лестнице и экипажу. Бэнкс с сомнением поцокал языком.
– Слишком шикарный экипаж для контрабандистов, не находишь? Чем хочешь клянусь: он принадлежит нашему… кхм… другу. Уверен, это что-то из странных штуковин Фиша. Помнишь его механические крылья? Наличие здесь этого рельсового экипажа лишь подтверждает, что мальчишка не соврал и подлый грабитель в доме.
– Гм. Если это и правда экипаж Фиша, то, может, как-нибудь испортим его? Саботируем, так сказать, Фишу возможный побег!
Бэнкс задумался.
– Неплохая мысль, но есть идея получше. Мы оставим все как есть. А потом на нем вывезем денежки – сами его используем.
– Ты вдруг выучился им управлять?
– Думаю, здесь все ненамного сложнее, чем на воздушном шаре.
От воспоминаний о полете над городом в животе у Хоппера булькнуло.
– В любом случае теперь мы точно попали куда надо, – добавил Бэнкс.
На стене у лесенки висела табличка: «Ул. Кленов, № 36». Констеблям подумалось, что под коттеджем «Плющ» тоже имелась своя табличка и посещения гостиной, полной старух, можно было избежать.
Жалеть об упущенных возможностях смысла не имело, и констебли поползли наверх.
При этом ни Бэнкс, ни Хоппер не обратили внимания на два горящих тусклым бледно-желтым светом глаза, что глядели на них из-за одной из труб. Не заметили они и хищную острозубую усмешку…
Выбравшись из люка, констебли попали в очередную котельную. Сам котел представлял собой большущего клепаного монстра, от которого отрастали щупальца десятков труб. Жарко пылала топка, отчего Бэнкс и Хоппер сразу же взмокли.
– Мы на месте, – возвестил толстяк с еще большей уверенностью, чем в прошлый раз.
Подойдя к двери, он прислушался. Ему показалось, что за ней кто-то воскликнул: «Пусти! Пусти!» – а потом раздался какой-то и вовсе невнятный шум. Хотя, может, раздался тот вовсе и не из-за двери.
Бэнкс задрал голову и уставился на проходящие под потолком трубы: они будто жили собственной жизнью – гудели, скрипели, в некоторых бурлила вода.
– Мы чистим трубы, не забыл? На случай, если кто-то нас заметит.