И тут Кеббита кто-то толкнул в спину. Он влетел в кладовую, дверь за ним захлопнулась. Агент банка лишь чудом не угодил в капкан – его нога ступила на пол в каком-то дюйме от железной пасти.
Кеббит в ярости развернулся и принялся колотить в дверь. Та не поддавалась – видимо, ее подперли снаружи чем-то тяжелым. За спиной вдруг раздалось то, что заставило эту самую спину похолодеть. К капканьему скрежету добавилось шипение.
Агент обернулся, но в темноте кладовки ничего нельзя было рассмотреть. Впрочем, он и без того быстро понял, что железная пасть, словно карточный шулер, выхвативший из рукава козырь, приготовила для него еще одну подлость: каморка начала наполняться газом.
Кеббит сильнее замолотил в дверь.
– Откройте! Выпустите меня!
Но тот, кто стоял за дверью, не внял…
Вскоре из-под двери кладовой пополз газ, и она перестала сотрясаться. Крики затихли, запертый там человек с грохотом рухнул на пол.
Убедившись, что агент банка обезврежен, Смолл двинулся к лестнице. В другой части дома Мэпл, вероятно, как раз расправлялся со своим. Старший крысолов не завидовал бедолаге, которого за ним отправили, – у Мэпла было припасено много сюрпризов для крыс… и не только. Оставалось надеяться, что здоровяк управится быстро и успеет помочь доктору…
Доктор Доу… И хоть Смолл привнес в план свои детали, то, что задумал доктор, ему было не по душе. В Братстве этого человека уважали, но есть вещи, считал старший крысолов, которые нельзя совершать, есть правила, которые нельзя нарушать. План доктора подразумевал проникновение в чужой дом и кражу, и тот использовал крысоловов как своих карманных воров. Смолл сразу же заявил, что Братство ни за что не станет принимать в подобном участие, вот только он не ожидал, что босс уже ответил доктору согласием. Было ясно, что они заключили какую-то сделку, – очевидно, в обмен на помощь доктор Доу пообещал боссу то, чего тот так долго добивался и о чем сам Смолл старался лишний раз не задумываться.
И вот они здесь…
Перед отправкой в Сонн была придумана легенда на случай, если все раскроется. Человек Братства зашел в Дом-с-синей-крышей и подложил в стопку требующих рассмотрения бумаг на сержантской стойке заявление о краже фургона и нескольких форменных костюмов. Теперь, отвечая на любые обвинения, крысоловы могли заверить полицию и общественность, что это они здесь жертвы…
Это не особо утешало. Репутация Братства основывалась на том, что все в городе знали: крысоловы не возьмут чужого в доме того, кто их вызвал. На этом строгом правиле строилось доверие к ним горожан. Но теперь все могло измениться: кто станет им доверять, после того как они под предлогом травли проникли в особняк в Сонн и провернули ограбление? Если это раскроется, больше никто не станет их звать. Пусть доктор уверял, что хозяин дома ни за что не станет сообщать в полицию, все же…
У Смолла кулаки сжимались от ярости, стоило ему представить, как слух, словно порыв ветра, расходится по городу. Это ведь Габен – благодаря Бенни Трилби и ему подобным здесь все всё узнают очень быстро. Слух не заткнуть, не задушить, а сомнения не развеять – они как клубы дыма от табака «Гордость Гротода», который курит механик Братства, Трикерт: тошнотворны и всепроникающи, а запах от них еще очень долго висит в воздухе…
Мысли Смолла прервал механический звон, усиленный трубами и рупорами.
– Проклятье!
Наверху сработала тревога. Кажется, доктор что-то сделал не так или же Ратц все понял и не стал рисковать…
В любом случае медлить было нельзя. Смолл бросился вверх по лестнице, на ходу зажигая свой фонарь.
Неподалеку прогремел выстрел. Все совсем плохо! Доктор попал в передрягу!
Нутро, которому Смолл привык доверять, настойчиво твердило, что лучшим выходом будет отыскать Мэпла и покинуть этот отвратный дом. Но, помимо нутра, у Смолла был еще босс, и босс велел ему следить, чтобы с доктором ничего не случилось. «Ты отвечаешь за него головой, Смолл, – сказал ему босс. – Доктор Доу очень важен для нас. Ты понял меня?» Смолл понял.
Старший крысолов выскочил на третий этаж. В нескольких шагах от него стоял Ратц со вскинутым револьвером, выжидая, когда его жертва высунет нос из спальни.
– Эй, ты! Я здесь! – воскликнул Смолл и поднял фонарь, одним движением выдвинув на полную фитиль.
Ратц мгновенно повернулся к нему и выстрелил. Луч фонаря резанул агента банка по глазам, и лишь благодаря этому тот промахнулся. Но только в первый раз. Вторая пуля, выпущенная следом, попала в цель, ударив в фонарь. Стекло со звоном разлетелось кругом мелким крошевом.
И все же крысолов сделал то, что хотел: Ратц отвлекся, переключив на него все свое внимание, и, если доктор не дурак, он воспользуется этим, чтобы скрыться.
Отбросив в сторону бесполезный фонарь, Смолл швырнул в Ратца «Грызохват». Сцепка из маленьких, размером с кулак каждый, капканов раскрылась в полете. Железные пасти впились агенту банка в грудь и в плечо. Крошечные зубы прокусили пальто, но видимых последствий это не принесло.
Ратц в ответ молниеносно вскинул свой шестиствольный револьвер и нажал на спусковой крючок. Блок стволов завертелся, и в Смолла полетели пули. Коридор наполнился грохотом и пороховым дымом. Увернуться от такого шквала было попросту невозможно.
Смолл покачнулся.
«Вот и песенка спета», – подумал он, заметив, как от двери спальни прочь метнулась фигура в цилиндре.
Ратц недоуменно уставился на Смолла, не понимая, что происходит.
Крысолов и сам не понимал. Прикоснувшись рукой к груди, он обомлел. Все пули попали в цель, но он по-прежнему стоял на ногах – даже кровь не текла!
Смолл опустил взгляд. На полу, у его ног, лежали шесть расплющенных комочков.
И тут до него внезапно дошло, что́ именно стало причиной его неожиданного спасения. Старое, вонючее, грубое пальто, доставшееся ему в наследство от одного из мастеров Братства… Ясно, отчего старика считали неуязвимым – пальто, пошитое, если верить легенде, из кожи крысиного короля, не брали пули…
Ратц бросил на пол разряженный револьвер и дернул кольцо под манжетой своего пальто-футляра. В тот же миг пуговицы сами собой расстегнулись и пальто вместе с капканами спало с агента банка, будто старая кожа – со змеи. Ратц остался в узком сюртуке. На пояснице у него висел кожаный пенал, из которого торчали два длинноствольных револьвера. Он выхватил их, но выстрелить не успел. Ему в голову уже летел сжатый кулак. Агент банка увернулся. Второй удар, в живот, достиг цели.
Смолл почувствовал в костяшках пальцев такую боль, словно ударил кирпичную стену, – на агенте банка под сюртуком был крепкий защитный корсет.
Удар чуть оттолкнул Ратца, но тот даже не поморщился. Агент банка действовал молниеносно. Вскинув револьверы, он начал выпускать пулю за пулей. И хоть даже в упор они не могли пробить пальто, при этом били не хуже молотков.
Не обращая внимания на боль, Смолл схватил Ратца за грудки, но тот ударил его рукоятью револьвера в лицо. Раз. Другой. Еще раз. Стекла защитных очков разбились, респиратор покорежило.
Смолл выпустил агента банка, и тот без промедления ударил крысолова ногой в живот, оттолкнув его от себя. Затем снова нажал на спусковые крючки. Уяснив, что стрелять в грудь крысолову бессмысленно, он целился ему в голову. Одна пуля сбила цилиндр с головы Смолла, другая скользнула сбоку возле шеи – спас поднятый воротник.
Раздались глухие щелчки – патроны в обоих револьверах Ратца закончились. Времени перезарядить их не было, и, не давая Смоллу опомниться, он бросился к нему, ударил его носком ботинка в голень.
Смолл потерял равновесие и покатился по ступеням. О, он умел падать, но из-за разбитых очков мало что видел – перед глазами мелькали уступы ступеней, перила, стена… Тем не менее ему удалось сгруппироваться, хотя без последствий эти кувырки для него не прошли.
Падение крысолова завершилось на лестничной площадке. Он хрипя прислонился к стене, сорвал с лица очки и маску. Из раны над бровью и из разбитой губы текла кровь. Минимум одно из ребер было сломано.
Агент банка остался стоять наверху, в сером облаке порохового дыма. Он засунул револьверы в пенал, и барабаны, клацнув, сменились. Перезарядив оружие, Ратц направил его на крысолова.
– Ну, давай, мразь! – зарычал Смолл. – Чего ждешь?!
Ратц усмехнулся. Его глаза блеснули за стеклышками пенсне.
– Напрасно вы влезли в этот дом, – сказал агент банка и взвел курки. – Сейчас вы будете убиты. Это официальное уведомление.
«Вот теперь точно конец…» – мелькнуло в голове Смолла.
И тут на лестничной площадке появился Уэсли. Он был один, без стаи – видимо, почувствовал, что его хозяин в опасности…
Маленькая крыса побежала вверх по ступеням, кажется, намереваясь укусить Ратца.
– Уэсли, стой! – крикнул Смолл, но Уэсли впервые его не послушался.
Ратц перевел один из револьверов на грызуна и выстрелил. Уэсли дернулся в сторону. Пуля вонзилась в ступень.
Уэсли вскочил на площадку, но Ратц не дал ему второго шанса. Улучив момент, он наступил на него. Уэсли заверещал.
Ратц чуть склонил голову.
– Что тут у нас? Ручной крысенок?
Опершись рукой на стену, Смолл поднялся на ноги. Но он ничего не мог сделать…
В следующее мгновение послышался жуткий хруст, и ботинок Ратца превратил Уэсли в кровавую кашицу.
– Нет! – заревел Смолл и выхватил из кармана «Кошачий Коготь». Это было самое страшное оружие из арсенала крысоловов – пистолет, стреляющий штырями с тремя раскрывающимися крючьями. Смолл использовал его против раттелинов и прежде не применял против людей, но сейчас выстрелил не раздумывая.
Штырь просвистел и, вонзившись агенту банка в бедро, раскрылся.
Ратц закричал. Сунув револьверы в пенал на поясе, он попытался разжать крючья, но те от каждого его движения впивались лишь глубже.
Попытки Ратца вытащить «Коготь» дали Смоллу время добраться до него. Кулак врезался агенту банка в лицо.