Он крутанул штурвал и потянул дверь на себя.
– Будь на месте… Будь на месте… – отчаянно прошептал он.
Машина была в сейф-комнате, стояла там же, где он ее и оставил. Они не смогли открыть дверь!
Мистер Портер с облегчением рассмеялся. Нужно будет отправить благодарственное письмо в «Бортром и Локк. Несгораемые шкафы».
Он уж было взялся на ручку, чтобы вновь запереть дверь, но что-то его остановило.
– Я проверю прямо сейчас, – сказал мистер Портер и вытащил из волос оба ключа.
Затаив дыхание, он вставил ключи в замочные скважины и повернул их. После чего надавил на рычаг…
Машина осталась безучастной, словно ее и не включили. Все повторялось… Происходило ровно то же, что и в тот день, когда он, не совладав с Машиной, выбросил ее на свалку братьев Кирби.
– Давай же! Работай! – со смесью ужаса и безысходности воскликнул господин управляющий банка и вернул рычаг в исходное положение.
– Ну же! – Мистер Портер дернул рычаг снова, и… тот отломался.
Он замер, пораженно глядя на то, что сделал. И вдруг отметил, что с его рукой что-то не так. Она была покрыта чем-то коричневым, напоминающим ржавчину. Мистер Портер недоуменно провел пальцем по собственной ладони, провел по краю отломавшегося рычага. Его палец также окрасился коричневым, скол рычага чуть раскрошился.
Он осторожно поднес палец к носу, втянул запах. Нет, это не ржавчина. Чуть расхрабрившись, он лизнул палец и обомлел…
– Шоколад?
Ужасная догадка посетила мистера Портера. Он провел пальцем по Машине, царапнул ее ногтем. От этого в корпусе Машины осталась узкая бороздка.
– Шоколад?!
И тут мистер Портер все понял. Он вырвал ключи из Машины – на них также был шоколад.
– Нет-нет-нет, – взвыл он. – Только не это!
В Машине появилась трещина, она поползла от замочных скважин, увеличиваясь и разветвляясь. Куски корпуса Машины – тонкие и хрупкие – стали отламываться и проваливаться внутрь, обнажая… пустоту.
Машина, которая стояла в сейф-комнате, ее стенки, ее трубы и шестерни, даже заклепки и миленькая витиеватая табличка с названием «Риберриробб»… все было сделано из шоколада!
Сердце мистера Портера исступленно заколотилось от ярости и негодования. От неверия в происходящее у господина управляющего банка перехватило дыхание.
Мистер Портер до боли в ладонях сжал в руках бесполезные ключи, и в его легких родился самый отчаянный, самый безумный крик, который когда-либо слышали в Сонн:
– Фи-и-и-иш!
5 часов 30 минут
Бастерс висел на люстре и скулил на одной ноте. Его пальцы в перчатках соскальзывали, люстра в любой момент грозила оборваться, а внизу ждали крысы…
Пожилой дворецкий и сам не ожидал от себя подобной прыти, но пару мгновений назад, когда одна из крыс схватила зубами кочергу, которой он пытался отмахиваться, и принялась ее грызть, старик понял, что угодил в настоящий кошмар. Одним движением он запрыгнул на диван, а с него взмыл под потолок, где и зацепился пальцами за витые цветочные вензеля люстры. Крысы меж тем, задрав головы, принялись обсуждать, как именно его съедят…
Кажется, он сходил с ума, но эти крысы действительно говорили! Поднявшись на задние конечности, они обступили его, как приютские сироты – черствую краюху хлеба, а одна даже демонстративно облизывалась.
– Хватит дергаться, старикашка, мы все равно обгрызем твои пяточки…
– Вместе с ботиночками…
– Это полироль для обуви «Лайонелл» или «Вакса Брюгга»? Просто я больше люблю «Лайонелл»: «Вакса Брюгга» – та еще гадость…
– Ням-ням… Иди к нам…
– Мы тебя не обидим, старикашка, мы быстренько тебя сгрызем, даже почувствовать ничего не успеешь…
Дворецкий завыл:
– Ми… мистер Ра-а-атц! Помо… помогите!
– Он тебя не слышит…
– Да, его уже сгрызли… Твоя очередь…
В гостиной появилась еще одна странная прямоходящая крыса. Придерживая в одной руке хвост, она подбежала к прочим, семеня маленькими ножками.
– Что это вы затеяли?! – гневно спросил новоприбывший.
– О, мистер Каркин, хотите пару раз грызнуть его пятки? – радостно предложил один из крошечных людоедов.
– Какие еще пятки? – возмутился тот, кого называли Каркином. – Какой еще г’ызнуть?! У нас дело! Вы что, забыли, ду’ачины?
– Ну, мы его так ловко загнали… – заканючили остальные. – Что, нельзя немного позабавиться?
– Нельзя! Вы забавниками вд’уг заделались? Нет, вы во’ишки-п’оникновенцы! Не ожидал от тебя такого, Д’еммин. Г’емлины, я вам п’иказываю: б’осайте этого ста’икашку и все за мной. Фиш уже на месте. Бегом!
Гремлины пригорюнились.
– В следующий раз увидимся, – бросил один из них Бастерсу на прощание.
– Да, жди нас в гости! – добавил другой. – Послезавтра, к чаю!
Гремлины шумной гурьбой потопали к двери и вскоре покинули гостиную. Последним, что услышал перепуганный до смерти дворецкий, было: «Не забывайте, что вы сейчас к’ысы! Чуть что – с’азу на четве’еньки!»
Бастерс уже испустил было вздох облегчения, но, глянув вниз, вскрикнул от неожиданности и ужаса. На него глядела еще одна «крыса». Она облизывалась.
– Моркри, за мной! – В дверях появилась носатая рожа гремлина по имени Дреммин, и мелкий гремлин нехотя посеменил прочь.
Оставшись один, дворецкий понял, что положение, в котором он оказался, – хуже не придумаешь: сам он никак не слезет. Прыгать было слишком страшно. Мистер Ратц, его агенты и единственный автоматон, которого Бастерсу удалось запустить, на помощь не спешили. А может, они просто его не слышали…
– Помогите… Помогите!
Сверху начала сыпаться штукатурка, и крюк с мерзким скрипом пополз из потолка. Вскоре дворецкий так или иначе должен был оказаться на полу…
Гремлины в костюмах крыс меж тем уже были на третьем этаже. Медленно продвигаясь по коридору, они тащили большущую картонную коробку, обернутую кремовой бумагой и перевязанную ленточками.
– Оставили ко’обку на площадке и отп’авились гоняться за каким-то ста’икашкой! – шепотом возмущался Каркин, следуя за процессией. – Что, если бы кто-то ее обна’ужил?
– Мистер Каркин, – пропыхтел, оправдываясь, Дреммин, – дворецкий на нас набрел. Мы должны были его увести подальше. Не злитесь.
– Ладно-ладно, – махнул рукой Каркин. – Я не злюсь. Мы на месте. ’азво’ачивай! – велел он, когда гремлины дотащили коробку до двери спальни хозяина дома. – Так, акку’атно, потихоньку…
Пару раз коробка едва не застряла в дверном проеме, но Каркин был не только опытным штурманом, но еще и опытным упаковщиком – именно он отвечал за багаж Фиша и умудрялся уместить содержимое гардероба и пары конфетных лавок в один крошечный чемодан – что ему было пронести коробку в дверь.
Проникнув в спальню, гремлины неуверенно замерли у порога.
Человек в костюме крысолова стоял к ним спиной у открытой двери хранилища.
– Мое почтение, господа, – сказал он, обернувшись. Верхнюю часть его лица скрывала черная бархатная маска, но губы были сложены в привычной, хорошо знакомой им усмешке.
– Мистер Фиш! Мистер Фиш! – заголосили радостно гремлины.
– Поспешим, господа, – сказал Фиш. – У нас очень мало времени. Капитан Гверкин уже ждет нас на крыше…
Фиш отошел в сторону, и пораженным гремлинам предстало самое главное сокровище хозяина дома. Блестящее, полированное сокровище – без единой пылинки. Даже Каркин застыл, не в силах выговорить ни слова.
– Это она, мистер Фиш? – восхищенно спросил один из гремлинов.
Фиш кивнул.
– Это она, мистер Дреммин. Машина моего деда. Хватайте ее. Я знаю, гремлины бывают очень сильными, когда это нужно.
Коротышки поставили свою коробку и облепили Машину, как москиты – заблудившегося в джунглях охотника. Какое-то время они поворчали-попрепирались (кто-то поднимал свой край раньше, чем прочие), после чего слаженно оторвали ее от пола.
Даже для гремлинов, которые могли поднять чугунный башенный колокол, Машина была тяжелой. Причем настолько, что, как только они подняли ее, у них больше не было возможности огрызаться и переругиваться. Они могли разве что пыхтеть и пучить глаза.
– Сюда, господа! – командовал Фиш. – Несите ее сюда!
Гремлины вытащили Машину из сейф-комнаты и поставили ее на пол у кровати.
– Я весь взмок, – пожаловался юнга Моркри.
– Гремлины не потеют, – наставительно заявил старший помощник Дреммин.
– А я потею! – упрямо возразил Моркри.
– Не сейчас! – рявкнул Каркин, призывая спутников к порядку. – Мо’к’и – не потеть! Д’еммин – не занудничать!
Следуя указаниям Фиша, гремлины затащили в сейф-комнату кремовую коробку, и тот развязал ленты. Когда он снял крышку, картонные стенки раскрылись и отделились. Гремлины поспешно вытащили их из хранилища.
Фиш придирчиво оглядел шоколадную копию Машины – подлинное произведение кондитерского искусства! – и, едва сдержавшись, чтобы не отломать кусочек, запер дверь сейф-комнаты, после чего повернулся к маленьким помощникам. Те все поняли без слов и снова подняли настоящую Машину.
– За мной! – велел Фиш и направился к двери спальни. Машина поползла за ним, будто на маленьких ножках. Хотя… она ползла именно что на маленьких ножках.
Фиш и его подручные преодолели коридор и оказались на задней лестнице. Возникли некоторые трудности с тем, чтобы затащить Машину по ступеням, но Каркин грамотно руководил, мгновенно пресекая ссоры и управляя подъемом с ловкостью оркестрового дирижера. Вскоре показался выход на крышу. Они уже почти выбрались…
И все же воришки не знали, что кое-кто следует за ними. Следует с непреклонным намерением их остановить…
Гремлины вытащили Машину на крышу и понесли ее к воздушному шару.
На швартовочной площадке у корзины стоял Гверкин. Как только распахнулась дверь, он бросился на четвереньки, притворяясь крысой, но, увидев, кто появился, радостно заверещал, поднялся и дернул шнур: один из бортов корзины тут же откинулся.
– Грузим ее, господа! – воскликнул Фиш. – Мистер Гверкин, готовьтесь отчаливать!