– Передам, сэр.
Хоппер меж тем продолжал возмущаться:
– Это не полицейское дело – бродить по дну. И к тому же очень опасное… Что сказала бы Лиззи?
– Уверен, она не сказала бы ничего умного или достойного внимания.
Хоппер с опаской покосился на огромные медные шлемы.
– Так как мы будем там дышать?
Бэнкс кивнул на машину.
– Именно для этого нам и нужен Дилби. Он будет крутить ручку.
– А почему ты не позвал Шнырра Шнорринга?
Бэнкс с сомнением поглядел на напарника.
– Ты бы доверил такое важное дело этому прохвосту? А вдруг ему в голову пришло бы оставить нас там и перекрыть воздух?
– Гм. Весомо.
Вскоре Бэнкс и Хоппер уже были почти готовы к спуску под воду. Дилби затянул болты, соединившие шлемы с костюмами, и вокзальные констебли стали напоминать причудливых существ с раздутыми головами. Их багровые лица в крошечных окошках казались миниатюрными и сморщенными.
Дилби присоединил к шлему Бэнкса резиновый шланг (другой его конец был подключен к помпе). Настала очередь Хоппера.
– Сэр, вы позволите?
Хоппер вздохнул, и младший констебль повторил все предыдущие действия уже с его шлемом и шлангом.
– Не люблю рыб, – сказал здоровяк. – Вдруг одна из них заберется в костюм?
– Не заберется. Ну что, вперед!
Взяв у Дилби уже зажженный подводный фонарь, Бэнкс двинулся к каналу.
Получив свой фонарь, Хоппер с трудом оторвал ногу от земли и сделал шаг. Неудобные башмаки с медными подошвами оказались тяжеленными!
– Не забывай крутить ручку, Дилби! – велел напоследок толстяк.
– Слушаюсь, мистер Бэнкс. Не забуду.
Констебли ступили в воду, и Хоппер ощутил, как она тут же проникла в костюм. Кажется, Дилби все же что-то прикрепил неверно.
Бэнкс, в свою очередь, если и испытывал нечто похожее, виду не подавал – толстяк уверенно потопал на глубину, и вскоре над черной поверхностью остался лишь его шлем. Спустя миг с легким хлюпом и он исчез из виду.
Хоппер обернулся.
Дилби воодушевляюще кивнул ему, и здоровяк двинулся следом за напарником. В костюме, помимо воды, появился еще и страх…
Вскоре канал поглотил и второго вокзального констебля. Водная гладь снова заросла и стала незыблемой – даже круги перестали расходиться.
Брилли-Моу впал в привычную спячку, и лишь на берегу раздавался натужный скрип рукоятки констебля Дилби.
Эпилог
Доктор Доу макнул ручку в чернильницу и, собравшись с мыслями, начал писать.
Его почерк, в отличие от неразборчивых почерков коллег, был идеален: каждое слово, каждая буковка и знак препинания выводились тщательно и дотошно, при этом в них отсутствовали какие-либо излишества вроде вензелей и завитков. В этом почерке читались присущая его личности строгость и формальность – именно так, он полагал, и должны быть написаны письма, если их автор желает, чтобы его воспринимали всерьез.
Ну а данное письмо уж точно должно было быть воспринято всерьез, учитывая то, о чем в нем шла речь.
«Почтенные господа Моркоу и Клю!
Позвольте представиться: мое имя Натаниэль Френсис Доу, я доктор частной практики в г. Габене.
Пишу вам по делу чрезвычайной важности.
Некоторое время назад я был задействован в расследовании ограбления “Ригсберг-банка” (Габен) и имел неудовольствие столкнуться с неким неприятным субъектом, который ответственен за упомянутое ограбление. В ходе дела выяснилось, что он стоит также и за ограблениями банков в вашем городе.
Этого ни в коем случае не джентльмена зовут Фредерик Фиш, и он является верноподданным короны Льотомна. Действует мистер Фиш не один – в его сообщниках числятся гремлин по имени Каркин и еще несколько других гремлинов (к сожалению, их имена мне неизвестны). Помимо прочего, должен предупредить вас, что во время своего пребывания в Габене мистер Фиш создал и намерен использовать для более успешного противостояния Двору Р’Оз и вам, господа, в частности, некую сыворотку. Она была создана на основе побочных эффектов некоторых редких и устаревших лекарственных средств. Эта уникальная в своем роде микстура в руках преступника представляет собой большую опасность, поскольку является химически выведенным концентратом удачи.
Я понимаю, как все это звучит, но тем не менее считаю своим долгом сообщить вам все, что мне известно. Я убежден, что мистер Фиш продолжит свои злодеяния, и…»
– Доктор! – позвала снизу миссис Трикк.
Доктор Доу прервался и бросил взгляд на часы: обед давно прошел, а до чая было еще не близко. Что ей нужно?
Он поморщился и вернулся к письму:
«…обладаю сведениями, которые должны помочь полиции Льотомна схватить его. Я не могу знать, что из этих сведений – правда, так как они были получены напрямую от упомянутого господина, но осмелюсь предположить, что определенная их часть ложью не является.
Детство мистера Фиша, по его собственным словам, прошло в сиротском приюте мадам Гроттеморт (к слову, я советую вам присмотреться к некоторым воспитателям из числа персонала приюта). В возрасте четырнадцати лет он сбежал и долгое время жил у некоего мистера Догни, механика с аэроверфи Льотомна. До недавнего времени родители мистера Фиша, Грейс и Джордж, были заключены в долговую тюрьму Гримсби, а его дед, Говард Фиш, насколько мне известно, до сих пор пребывает в лечебнице для душевнобольных “Инсейн-Тру”. В Льотомне у мистера Фиша есть квартира, также я считаю, что он намерен открыть семейную кондитерскую…»
– Доктор! – вновь позвала экономка, добавив в голос требовательных ноток. Миссис Трикк все еще на него злилась и, вероятно, собиралась в очередной раз отчитать его или обозвать бессердечным.
Сейчас совсем не до нее. Он и так слишком затянул с отправкой этого письма: отчего-то оно давалось ему невероятно тяжело.
Доктор Доу бросил недовольный взгляд на лежащую сбоку стопочку исписанных листов. Это была не первая попытка – все прошлые варианты казались ему неудачными и требовали уточнений.
«Я надеюсь, эти сведения помогут вам арестовать мистера Фиша и его пособников…»
– Доктор!
– Да что же это такое! – в сердцах воскликнул Натаниэль Доу, положил ручку и встал из-за стола.
К двери он направился с мыслью, что миссис Трикк просто обязана сейчас лежать внизу, окровавленная, ведь в ином случае он ей сам это устроит. Разумеется, доктор так думал не всерьез – он любил свою экономку, но иногда она становилась исключительно невыносимой.
На выходе из кабинета доктор столкнулся с Джаспером. Тот шел в свою комнату, сжимая в руках свежий выпуск «Романа-с-продолжением».
– Приходил почтальон? – спросил Натаниэль Доу.
Джаспер обиженно промолчал. Не удостоив дядюшку даже коротким взглядом, он скрылся в своей комнате и хлопнул дверью.
Доктор тяжко вздохнул: Джаспер злился на него из-за того, что тот не оставил миллион, а вернул его Ригсбергам. Племянник уже успел придумать, на что потратит «свою» половину денег, и считал поступок дядюшки худшим предательством. Сам же доктор не понимал этого, ведь у него просто не было иного выхода…
Когда он спустился в гостиную, миссис Трикк церемонно заявила:
– Вам пришла посылка. Я ее послушала – внутри ничего не тикает. А еще я ее понюхала – ядом не пахнет.
Сказав это, она удалилась на кухню.
Посылка? И из-за этого его оторвали от работы?!
На журнальном столике лежала небольшая приплюснутая коробка, обернутая коричневой упаковочной бумагой. На ней значилось: «Натаниэлю Френсису Доу, пер. Трокар, № 7, Тремпл-Толл, Габен». Обратного адреса не было.
– Ну, раз уж здесь нет ни бомбы, ни яда… – проворчал доктор – порой его экономка говорила очень странные вещи.
Он развернул бумагу и побледнел. Чего-чего, но такого Натаниэль Доу увидеть не ожидал. Внутри обнаружилась… шоколадная плитка. Кофейную обертку покрывал узор из кленовых и дубовых листьев, по центру стояла извилистая надпись: «Риберриробб. Вкус счастья».
– Только не это… Значит, он все же запустил Машину!
К шоколадке была прицеплена лаконичная записка:
«Немного счастья специально для моего хмурого друга доктора Доу.
Доктор возмущенно засопел. Неужели проходимец действительно решил, что он станет это есть?! Нет, не бывать такому!
Натаниэль Доу с отвращением положил шоколадку на стол и направился к лестнице. Наглый, самовлюбленный прохвост, и что он о себе думает?!
Поднявшись на второй этаж, доктор подошел к кабинету и уже взялся за дверную ручку, но поворачивать ее не стал. Он так крепко сжал зубы, что они даже заболели.
Не день, а просто какая-то удручающая беспросветность! Все его ненавидят. Джаспер с ним не разговаривает. Миссис Трикк – сама холодность. Еще и пчела эта треклятая: весь обед ему испортила – то и дело пыталась залезть в тарелку и стащить кусок пирога с грибами. Ко всему прочему и «Хноппиш» до сих пор в ремонте!
И тут еще посылка от Фиша, его очередная насмешка… Как будто этому негодяю мало того, что доктор не только не поймал его, но и лично способствовал всем его замыслам…
На душе скребли кошки, чувство безнадежности уже почти полностью затянуло доктора своей незримой удушающей поволокой.
– Ну ладно! – Он развернулся и пошагал обратно в гостиную. – Если это правда и шоколад действительно вызывает счастье, то от одного кусочка хуже не будет…
Хотя бы пару крошек счастья. Ему это сейчас было крайне необходимо.
Доктор спустился и… пораженно замер у основания лестницы.
По гостиной носилось взбалмошное и сумасшедшее существо в нежно-голубом платье. Полли Трикк кружилась в танце и будто бы даже не касалась пола своими изящными туфельками: казалось, она вот-вот подпрыгнет повыше и взмоет под потолок гостиной. Дом доктора Доу наполнил радостный смех. Этот смех… звонкий, чистый, идущий словно из самого сердца…